Глава МВД Рашид Нургалиев заявил в среду, что министерство направило в аппарат уполномоченного по правам ребенка РФ пакет предложений, касающихся совершенствования нормативно-правовой базы в области защиты прав детей, а также профилактики безнадзорности и правонарушений со стороны несовершеннолетних.
Когда поступает сигнал, они приходят – не с топором, чтобы разрушить семью, а чтобы поговорить и выяснить, в чем проблема
«Должность уполномоченного по правам ребенка была введена в прошлом году. В настоящее время закладываются основы взаимодействия и правительственной комиссии, и МВД с назначенным на этом пост Павлом Астаховым. Мы подготовили и направили в аппарат уполномоченного по правам ребенка предложения по совершенствованию нормативно-правового регулирования деятельности по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, защите их прав и законных интересов», – цитирует Нургалиева РИА «Новости».
Глава МВД Рашид Нургалиев сообщил, что в 2009 году в России в отношении детей было совершено 106 тыс. преступлений, причем около 4 тыс. из них – это насильственные действия родителей над своими же детьми.
«В 2009 году было зарегистрировано порядка 106 тыс. преступлений в отношении несовершеннолетних, также в тот год были признаны потерпевшими более 108 тыс. детей и подростков, более половины из них, а это около 68 тыс., пострадали от насильственных посягательств. При этом, что пугает, 4 тыс. преступлений данного вида были совершены родителями в отношении своих детей», − сказал Нургалиев.
«Именно от благополучия наших детей зависит будущее и всего российского общества, и в целом нашего государства», − подчеркнул министр.
Член комиссии Общественной палаты по социальным вопросам и демографической политике Борис Альтшулер в беседе с корреспондентом газеты ВЗГЛЯД рассказал, что необходимость выстроить четкую правовую базу в отношении защиты детей назрела давно: ведь такого механизма еще не было в истории современной России.
«В марте 2009 года на совещании, посвященном предотвращению насилия в отношении детей, президент России сказал: «России нужна современная система защиты детства. Сегодня системы просто нет». И это абсолютно точно – ее нет, потому что российское законодательное поле для ее создания не приспособлено», – уверен Альтшулер.
По его словам, киты, на которых должна базироваться такая система, – это отказ от ведомственной системы управления «детской» политикой, создание единого координирующего органа такой политики и разграничение его с органами опеки, в которых должны получить прописку специалисты – в первую очередь социальные психологи.
Но на данный момент нет даже правовых оснований для того, чтобы оказывать семье психологическую помощь, а ответ у социальных служб на все нездоровые сигналы один – изъятие ребенка.
«Берем Семейный кодекс РФ. Читаем раздел 6 («Защита прав детей, оставшихся без попечения родителей»). Там ну очень подробно, со всеми правилами описано, как орган опеки должен устраивать детей, оставшихся без попечения родителей. А попробуйте найти в Семейном кодексе хоть одно правило о том, как надо работать органам опеки и попечительства для того, чтобы ребенок не стал сиротой, как помогать семье, – об этом нет ни слова.
Перекос этот дорого стоит стране: у нас только в 2009 году 115 500 детей остались без попечения родителей. Это 315 детей в день. И это – национальная катастрофа. Если орган опеки видит, что семья неблагополучная, у него просто законодательно нет другого способа реагировать, кроме как сделать так, чтобы ребенка в этой семье больше не было. Мы предлагаем, чтобы органы опеки в обязательном порядке тесно работали с профессиональной службой. Это предлагаем не мы даже – это мы взяли из законопроекта Минобрнауки, который они написали три года назад по поручению Дмитрия Медведева, тогда первого зампреда правительства. Этот закон не прошел. И есть люди, которые совершенно целенаправленно эту инициативу погубили».
Этот закон не прошел. И есть люди, которые совершенно целенаправленно эту инициативу погубили
Конкретных людей, ответственных за это, Борис Альтшулер не называет, однако намекает на мотив для того, чтобы подобные законопроекты отклонялись: «Понимаете, очень вредно, когда задачу ставит себе само ведомство. Деньги идут на ведомство, и оно само себе их распределяет. Приведу вам случившийся несколько лет назад разговор с крупным начальником московского учреждения, в котором содержатся сироты. Говорю начальнику: есть возможность перевести детей из учреждения в уже подготовленные семьи. А тот говорит: «Нет. Учреждениям тоже нужны дети».
«Учреждение – это ведомство, которое получает на них бюджетные ассигнования. Для этого нужны дети. Если не будет сирот, детской беды, то эта система рухнет, – говорит член Общественной палаты. – Что предлагается: чтобы решения комиссии по делам несовершеннолетних – коллегиального органа, ни с какими ведомствами не связанного, – учреждения обязаны были выполнять».
Мешает построению четкой системы работы с семьей и неразбериха в том, кто должен нести ответственность за ребенка, уверен Альтшутер. «У нас семь ведомственных «нянек» – разных ведомств, которые отвечают за разные проблемные стороны детства. Кто инвалиды, кто на улице, кто сирота, кто совершил правонарушение – это все разные ведомства с разными бюджетами – и каждый бюджет на решение какой-либо одной проблемы. Цельной работы нет абсолютно. Ребенок – он как бы пасуется между разными ведомствами. В итоге – огромным количеством детей просто никто не занимается», – приводит правозащитник пример того, что, по его мнению, можно назвать правовым провалом.
Таким образом, у системы опеки должен быть единый координатор, считает эксперт. В действующем ныне законе от 1999 года написано, что таким организатором является коллегиальный орган – Комиссия по делам несовершеннолетних. Однако координирующий орган должен работать на постоянной основе, а подобные комиссии сегодня собираются в районах – раз в две недели, в правительстве – раз в три месяца. По мнению Альтшулера, это трудно назвать эффективной работой.
«КДН – это досудебный орган, ей 90 лет. Сегодня эти комиссии работают по советскому положению – внимание! – 1967 года. При этом ни в одном федеральном законе не расшифровано, как именно этой комиссии как координатору надо работать. Это колоссальный правовой провал: руководители таких комиссий в регионах просто стонут от того, что невозможно работать без федеральной базы. Нужна кардинальная реформа комиссии, превращение ее в координирующий орган – это первое наше предложение.
1967 год – это административная правоприменительная практика. Вот пример – из Воронежа, если я не ошибаюсь. Там проблемы были у мамы четырех детей. Она никакая не пьяница – просто одинокая. Детей надо кормить. Она в связи с этим часто отсутствовала дома и не очень сильно за детьми смотрела – они несколько раз попадали в милицию. Что сделала Комиссия по делам несовершеннолетних: сначала 300 рублей штрафа, потом 500 рублей штрафа, потом – постановление детей изъять и подать на лишение родительских прав. И вот когда детей изъяли, уверяю вас, государство потратило на них значительную сумму, вместо того чтобы просто материально помочь женщине», – сказал эксперт.
По словам эксперта, изменения в нормативно-правовой базе – лишь начало долгой и упорной работы. «Конечно, необходима система отслеживания – везде должны быть работники, к которым могут обратиться мама, бабушка или ребенок, горячие линии нужны, единый телефон доверия… Но обязательно, чтобы службы, получившие информацию о насилии в семье, могли сразу же связаться с единым координирующим органом, который уже возьмет эту семью на учет», – говорит член Общественной палаты.
Борис Альтшулер привел в пример Пермский край, где в местной социальной службе давно существует понятие «куратор семьи». «Когда поступает сигнал, они приходят – не с топором, чтобы разрушить семью, а чтобы поговорить и выяснить, в чем проблема. Потому что многие ситуации разрешаются очень быстро», – резюмирует эксперт.