Ситуация в Ливии неожиданно рассорила союзников по НАТО и Евросоюзу, причем клин оказался вбит не только между теми, кто участвует в нападении, и теми, кто отказался, но и внутри самой сражающейся коалиции. Односторонние действия Франции, как признались на условиях анонимности некоторые западные дипломаты, особенно нанесение первого удара по Ливии без ведома союзников, вызвали гнев у США и Англии, вызвали разлад в штаб-квартире НАТО и мешают теперь передаче командных полномочий по ведению операции от США к НАТО.

Саркози прореагировал настолько быстро, что даже его министр иностранных дел был раздосадован и хотел подать в отставку

Напряженность в этих отношениях настолько возросла в понедельник, что послы Франции и Германии при НАТО покинули заседание Совета Североатлантического альянса, после того как генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен подверг критике Париж за помехи участию НАТО в операции, а Берлин – за нежелание в ней участвовать.

О том, к каким результатам приведет интервенция как внутри Ливии, так и – бумерангом – внутри НАТО, газета ВЗГЛЯД беседует с экспертом Европейского центра стратегических исследований имени Джорджа Маршалла, профессором Александром Гариным. Напомним, что центр, работающий под эгидой Госдепа США, расположен в Гармиш-Партенкирхене (ФРГ), и профессор Гарин сразу оговорился, что выражает сугубо личное мнение.

ВЗГЛЯД: Александр Борисович, правда ли, что Николя Саркози своими агрессивными действиями фактически сорвал попытку штаб-квартиры НАТО взять на себя командование в «ливийской миссии»?

Александр Гарин: Я не вижу большого конфликта между Францией и НАТО. Проблема вовсе не в том, что Франция душит энтузиазм других стран. Мы знаем, что аксиома любых военных действий в том, что если вы вступаете в них, вы должны ясно представлять, как вы из них выйдете. Поскольку ситуация в арабском мире совершенно непредсказуема, вполне естественно, что почти все страны НАТО, и США в том числе, не торопятся накладывать свою печать на любую военную акцию. Кроме того, надо понимать, что НАТО – это 27 стран, и процесс принятия консенсусных решений требует огромного времени.

Почему на этом фоне именно Франция быстро пошла вперед? Это во многом вопрос внутренней политики. Случайно получилось так, что бывший министр иностранных дел Франции Мишель Альо-Мари вовремя не прореагировала на события в Тунисе и, более того, оказалась на неправильной стороне, по сути, поддержав уже терявшего власть прежнего президента. Но Саркози уже готовится к переизбранию, поэтому он пытается исправить ошибки своего правительства.

Конфликт возник из-за спешки. Франция просто не успела договориться с немцами. Саркози реагировал настолько быстро, что даже его новый министр иностранных дел Ален Жюппе так был раздосадован, что чуть ли не подал в отставку. Однако президенту удалось превратить это в добродетель и получить дополнительные очки на внутриполитической сцене. Частично то же самое можно сказать и в отношении Кэмерона, премьера Англии, где сейчас идут непопулярные реформы.

Тем не менее тот факт, что отдельные страны НАТО взяли на себя инициативу проведения военной операции, совсем не противоречит правилам альянса. Они имеют на это право.

ВЗГЛЯД: Союзники до сих пор не решили, кто будет впоследствии координировать  операцию. Несогласованность действий привела к тому, что днем ранее Норвегия уже объявила об отзыве своих шести истребителей из Ливии, которые едва успели прибыть на фронт. Есть ли вероятность, что из коалиции выйдут и другие?

А.Г.: Ни шаткое, ни валкое развитие операции нормально. Изначально предполагалось, что она не будет носить явно выраженный военный характер. Быстро наступает предел на первом этапе, и что дальше делать? Отзыв войск связан с пониманием того, что военным путем конфликт в Ливии не решить. Можно только создать условия для его разрешения изнутри. Цель вмешательства – не дать Каддафи расстреливать собственное население, а дальше все должно пойти само собой. Пока есть надежда, что полковник просто отойдет от власти.

#{image=499052}ВЗГЛЯД: Ради чего Запад помогает ливийским повстанцам? Ведь неизвестно даже, насколько демократичны эти силы. Может, подлинная цель интервенции в том, чтобы не допустить возвращения нефтеносного востока Ливии под власть Каддафи, чем захватить западный угол стран – Триполитанию со столицей в центре?

А.Г.: Безусловно, все страны ведут свою внешнюю политику исходя из своих интересов и только. Но есть и другая сторона – моральная. И она для политиков работает поневоле. Как известно, Барак Обама долго не высказывался в отношении Ливии. Его оппоненты этого так просто не оставили. Точно так же и во Франции, и в Англии.

Публика не просто не может смотреть на то, как расстреливают мирное население. Когда ты видишь людей, которые хотят просто какого-то развития, а по ним бьют из «Катюши», это просто невозможно. Рано или поздно общественное давление заставляет правительства вмешаться. Это задача власти с точки зрения западной демократии. Таким образом, моральная сторона вопроса толкает власти на то, чтобы сначала положить заслон, а уже потом думать, как наиболее выгодно обеспечить свои интересы.

ВЗГЛЯД:  Растет ли сейчас вероятность того, что восток Ливии, где сосредоточена вся нефть, просто отделится от Триполи? Такой вариант приемлем для Запада?

А.Г.: Для Запада это плохо, потому что в результате раздела неизбежно появится слабое государство. А слабое государство – это пристанище проблем, самая простая из которых – резкое усиление потока беженцев. Кроме того, в бедной стране всегда возникают этнические волнения.

У народа Ливии есть шанс сохранить целостность и попытаться реорганизовать государство, сделать так, чтобы все доходы не утекали в руки узкой группы людей. Однако найдутся ли для этого ясные головы? Отрицать возможность раздела нельзя. Наиболее приемлемый вариант – это военный переворот в Триполи, как это произошло в Египте.

ВЗГЛЯД: Но все же насколько велика опасность, что на плечах у западных войск к власти в Ливии на смену Каддафи опять же придут отнюдь не демократические силы? Например, исламисты или светская диктатура, которая будет уже опираться на другие племена? 

А.Г.: Все может быть. Но никто пока не знает, что будет. В этом никак не разобраться. Точно так же как никто еще недавно не предполагал, что случится в Египте. Демократия – это риск. Это неуверенность. Для Запада, кстати, власть диктатора, может, и не так плохо, потому что с ним можно договориться. А если это демократия, то ты не знаешь, какие силы придут и как с ними выстраивать отношения.

ВЗГЛЯД: А на ваш взгляд, что все-таки происходит в Ливии: поединок диктатора и демократической оппозиции или же гражданская война между разными племенами?

А.Г.: Одно переходит в другое. Началось все с борьбы с диктатором. Семья Каддафи, встав некогда во главе государства, захватила все ресурсы и разбогатела. Безусловно, от нее подкармливались главы силовых ведомств.

Однако сам факт того, что военные тоже переходили на сторону оппозиции, свидетельствует о том, что даже членам клана надоедает ситуация, когда все ресурсы страны сосредоточены в одних руках. С этой точки зрения началась борьба диктатора против демократической оппозиции. Но мы помним, что сын Каддафи пообещал превратить это в гражданскую войну. И действительно, он это делает. Однако пока есть шанс, что этого не произойдет.

ВЗГЛЯД:  Как оценивать позицию арабских союзников коалиции? Почему Катар и Саудовская Аравия пока лишь намекают на свое участие, но так реально и не прислали свои самолеты для войны с Каддафи?

А.Г.: На Западе все ждали, что организация  арабских государств выскажет свое недовольство и открыто попросит о помощи. Это, кстати, во многом бы развязало руки  членам НАТО. Что касается непосредственного участия, то чисто с военно-технической точки зрения они просто неспособны к действию.

Позиция арабских государств непоследовательна. Сделав накануне войны акцент на необходимости очистить небо над Ливией, они теперь настаивают на том, чтобы избежать жертв. Это, конечно, ерунда. Для того чтобы обеспечить бесполетную зону, нужно поразить ПВО, а сделать это, не нанося точечные удары, невозможно. Конечно, пострадает население. Тут ничего не сделаешь.

ВЗГЛЯД: Глава Пентагона Роберт Гейтс заявил, что операция уже идет на спад и военные действия будут резко сужены через несколько дней. Что должно произойти, чтобы Запад все же решился на сухопутную операцию и попытался установить контроль над всей территорией Ливии?

А.Г.: Сухопутная операция была бы возможна только в случае геноцида. По строгому определению, геноцид – это уничтожение по этническому признаку. Гражданская война – это не геноцид. Без решения Совета Безопасности введение сухопутных войск невозможно. Никто нарушать этот принцип не будет.

Кроме того, как говорят американцы, если ты разломал в магазине горшок, то он твой, ты обязан его купить. Никто не будет брать на себя лишнюю ответственность за внутреннее развитие Ливии. Все страны Запада против антидемократического режима Каддафи, но никто не принял определенную сторону. И не торопится ее занять.