Давеча смотрел я интервью Стинга одному из главных на сегодня популяризаторов музыки Рику Беато, который недавно бился в Конгрессе США за право включать в лекции и передачи на Youtube музыкальные фрагменты разных групп и исполнителей длинней чем три секунды (больше сейчас не позволяют авторские права).
И Стинг между делом говорит, что новый альбом Bridge он выпускает на виниле и компакт-кассетах. «Ведь как оно для нас было – купить пластинку? Мы распечатывали конверт, любовались оформлением, читали все line-notes – кто на чем играет, кто принимал участие в записи. Ставили иглу на диск и вкушали все, начиная с потрескивания белого шума в начале. Это был просто праздник. Боюсь, что очень удобные стриминговые сервисы превратили музыку в фоновый товар».
И тут я понимаю, что 90% любителей послушать музыку сегодня даже не поймет, что такое «компакт-кассеты». Мне в некотором смысле повезло – я прошел через все возможные форматы звуковоспроизведения. Когда мы начинали слушать музыку, было всего два формата – магнитофонные катушки (бобины) и грампластинки. Пластинки только закончили переход с шеллака на винил, и их уже невозможно было, например, разбить, уронив. СССР довольно бодро справлялся с тиражированием местной музыки, и благодаря фирме «Мелодия» наши звёзды доходили до народа миллионными тиражами – Апрелевский завод грампластинок работал как часы.
Вечный Кобзон, конечно, задолбал, но вот под «Алису в стране чудес» с Высоцким мои дети засыпали отлично. Немножко легального «запада» протекало в сборниках типа «Музыкальный калейдоскоп»: «Девушка», исп. квартет «Битлз», музыка и слова народные». И выпуски с победителями «Евровидения» типа Middle of The Road, которых помнят сейчас, наверное, человека три–четыре в России. Весь остальной, «неправильный», Запад распространялся на магнитных катушках. Магнитофоны – во всех странах – порождение Второй мировой войны – сильно спасали ситуацию, когда дело доходило до Creedence, Black Sabbath, Led Zeppelin и т. д.
Но была у этого формата проблема – потеря качества при перезаписи, а ведь только так достигалось максимальное распространение по желающим. Плюс качество отечественных магнитных лент – в зависимости от завода-изготовителя. Но зато была относительная свобода выбора, чего не могла предложить государственная система звукозаписи и дистрибуции. Правда, в какой-то момент возникла проблема физических размеров носителя – катушки занимали очень много места, равно как и сами катушечные магнитофоны. И это – международная проблема, которая была решена переходом на компакт-кассеты (MC, где М – это не micro, а music). Революцию совершила фирма Philips в 1963 году.
Когда компакт-кассеты дошли до нас, мы, как вечные халявщики, были лишены еще одного аспекта перехода – людям на Западе пришлось покупать легальные выпуски альбомов, за которые они уже один раз заплатили в предыдущем формате. Но виниловые пластинки были сильны как никогда, и, казалось, ничто не могло поколебать их позиции. Коллекционирование винила в СССР сдерживалось прежде всего таможенными проблемами и ценой. Для многих любимые альбомы так и остались несбыточной мечтой.
Американцы тем временем поэкспериментировали с так называемым 8-track форматом – картриджем. Кстати, о нем в интервью вспоминает Стинг: «это был конкретный тупик». Stereo-8, как его называли, запустили в 1964 году совместно с автопроизводителями – так как прежде всего он был рассчитан на автомобильные магнитолы и на бум продаж авто в США, к которому мы не имели вообще никакого отношения. Но после 1978 года формат сдулся. Да и выглядел он совершенно по-дурацки, если честно. А еще он продавался с заранее записанной музыкой – туда невозможно было ничего записать самому, и, стало быть, для авто приходилось снова покупать то, что, возможно, у тебя дома стояло в виде виниловой пластинки. То есть платить два раза за свой Dark Side of The Moon. Зато принцип кольцевой бесконечной ленты loop, который там использовался, пригодился для продажи порнографии на 8-мм пленке – те винтажные произведения искусства до сих пор называются loop.
И что любопытно – компакт-кассеты отлично себя чувствовали вплоть до 90-х годов, и я знаю, что многие, если пошарят по сусекам, найдут у себя парочку любых кассет, которые не поднялась рука выбросить. А вот под винил завели мину и взорвали ее. Причем сделал это опять Philips, который в 1982 году представил компакт-диск CD.
Лазерный диск, легкий, невероятно дешевый в производстве и полновесный в продаже, стал для всех просто золотой жилой. Особенно для пяти мейджор-компаний, обладателей всех основных дискографий в мире – теперь людям пришлось за свои коллекции Led Zeppelin платить уже в третий раз, или в четвертый, смотря как считать. CD-диски вынесли с рынка практически все форматы за счет удобства и дешевизны (сюда не входит цена легального альбома CD в магазине – лох должен платить). Да так, что к 1999–2000 годам продажи компакт-дисков достигли своего пика – по миллиарду штук в год. Именно на те годы пришелся полный крах виниловых пластинок. Группы уже даже не связывались с дорогостоящим производством винила и выпускали все только на CD. Или делали плюс к тому совсем крошечные тиражи винила – «для своих». Попробуйте сейчас найти альбомы Мэрилина Мэнсона 1997–2000 годов. Если они и есть, то стоят по 600 евро – именно потому, что виниловые тиражи были 1000 штук, если вообще были.
Легкость потребления CD однажды довела меня до того, что дома скопилось 3500 пластинок, и я знаю – не у меня одного. Но, в принципе, три тысячи альбомов – это еще то, что хотя бы теоретически можно освоить в быту – слушать, переслушивать. А потом пришел Napster, который так невзлюбила группа Metallica, и эпоха потребления музыки разделилась на времена «физических» носителей и «дигитальные», и кривая потребления CD начала неуклонно снижаться. Потом вошел iTunes, и вся эта download-лихорадка началась. У вас был iPod? Ха-ха. У меня их было аж три штуки с максимальной памятью.
В угаре невиданного доступа к музыкальным материалам я вот лично закачал себе тысяч двадцать всяких единиц музыки, пока вдруг не понял, что это путь в никуда. Это уже превращается в бездумное некритичное потребление на манер жевания резинки, и когда-то это надо было прекращать. А тут еще стартовали стриминговые сервисы, когда музыку вообще не надо закачивать никуда, и iPod умер, как девайс, за бессмысленностью. Слава Богу, в те годы всю новую интересную музыку можно было смотреть и слушать на Myspace, потому что, когда пришел Spotify, мне лично хватило пары суток, чтобы убедиться в том, что стриминговые сервисы ничуть не лучше всяких FM-станций, полностью купленных мейджорами, которые гоняют по кругу всякую попсовую шнягу. Причем «попсовую» не по жанру, а просто – все то, что крутится везде и всегда – шаг влево или шаг вправо (попробуйте найдите там G.G. Allin или The Residents c Clinic) – короче, тоска. И тут я принял решение – всех к черту, структурируем потребление. И вернулся к винилу, который как раз начал свой подъем.
Парадоксально, но винил опять вошел в моду.
И опять-таки, может быть, какие-то хипстеры решили, что это «модненько» – пластиночки, вертушечка, колоночки, бла-бла-бла. На самом деле огромное количество людей, уставших от тысячной жвачки всяких стримов, поняло, что человеку на самом деле не нужны сотни тысяч песен-близнецов – это просто выносит мозг. Что лучше выбрать самые любимые альбомы, ставя себе ограничитель в виде, например, цены на виниловый диск – от 25 евро на «Амазоне», это не из интернета закачать подборочку «100 лучших альбомов – 2021», это совсем другое.
И тут выяснилось, что вот уже второй год подряд продажи винила в мире превышают продажи CD – больше трех миллионов альбомов. Бумеранг вернулся, несмотря на то, что опять пришлось купить всего Хендрикса, весь «Цеппелин» (с Yardbirds сложнее, их приходится выцеплять по одному альбому), всего Майлса Дэвиса. Но зато оказалось, что можно найти весь Swans, Can и даже Скотта Уолкера. Но вот в чем проблема – на полках уже под четыреста дисков, а хочется еще и еще. И как у девушки возле шкафа – «совершенно нечего надеть».