С акустикой Большого театра мы разберемся еще, как послушаем. И специалисты есть для этого, которые нам ответят на вопрос: испортили акустику (после реконструкции) или улучшили ее.

Через 400 лет, я вас уверяю, это будет старое здание, которое опять будет нуждаться в ремонте

По крайней мере, те ремонт и улучшения, которые производились в советское время, – есть такая точка зрения, они акустику не улучшили. А что касается новых, то, во-первых, есть люди, которые за это отвечают и ответят по полной перед любителями оперы, перед любителями музыки. Во-вторых, жизнь нам, действительно, это покажет – тогда будем говорить.

Я думаю, что на самом деле это диалектическая проблема. С одной стороны, многие исторические вещи, исторические здания, исторические реликвии не надо трогать. Это правда. Но это же не просто историческая реликвия. Это театр. Это живой организм, он развивается, на месте не стоит – вся театральная машинерия, представления о театре, о том, что хорошо, что плохо в театре, меняются. Театр – это живой организм. В том числе и зал его живой, и резонаторы, которые в стенах установлены, они тоже уже за это время не только намолены, но они живые, они испытывают те или иные воздействия, перестройки, перекройки.

Наконец, мы знаем, что в физическом смысле слова, в строительном смысле слова театр долгое время уже вообще стоял скорее на честном слове, чем на нормальном фундаменте. До какой степени надо в это вторгаться? До какой степени это надо улучшать? Это всегда серьезный вопрос.

Но я вам расскажу одну байку. В прекрасном английском городе Йорк я встретился с энтузиастами правильного сохранения этого уникального английского города. И они долго мне рассказывали с огромным возмущением, что главная улица города Йорк перестроена, что настоящие подлинные здания снесены, а на их месте возведен новострой, и что это огромное безобразие, и что с этим делать, они не знают, и они возмущены.  На что я, как человек, в общем интересующийся, конечно, архитектурой, но дилетант, сказал: «Уважаемый, а скажите, пожалуйста, а вот эта замечательная, старая, старее не бывает, эта улица Йорка – какой же это новодел?» А они говорят: «Ну, да, то, о чем мы вам рассказывали, произошло 400 с лишним лет назад, но это новодел, это безобразие», и так далее.

#{image=568288}Мне кажется, здесь важно сохранять какое-то здравое отношение к делу. Есть вещи, которые надо сохранить и не трогать. По моим понятиям, театры к этой категории все-таки не относятся. Аккуратно наполнить его новым техническим содержанием, сделать его соответствующим веку, – это происходит в большинстве театров мира.

Если вы посмотрите, как устроено дело в Ковент Гардене, если вы посмотрите на многие подобные исторические и намоленные места по всему миру, вы увидите, что в них умудрились сохранить и намоленность эту самую, и нормально реконструировать. На примере Большого театра уже ясно: удалось что-то, а что-то, наверное, нет. Наверное, мы найдем там и огрехи и ошибки, и слишком серьезное вторжение в эту нежную ткань, не исключено. Но через 400 лет, я вас уверяю, это будет старое здание, которое опять будет нуждаться в ремонте, и, наверное, найдутся люди-энтузиасты, которые потребуют сохранения его в этом изначальном, удивительном, совершенно потрясающем виде, в котором его предки воссоздали в 2011 году.

Источник: Сайт «Актуальные комментарии»