Купить автомат и застрелиться
«В слово «кино» каждый вкладывает собственное значение. Как правило, то, что под этим словом понимает режиссер, сильно отличается от того, что подразумевает прокатчик», – считает Андрей Кончаловский.
Индийский кинематограф может развиваться независимо. А русские преклоняются перед Западом
«Снимать картину на русском языке – по-прежнему означает, что на Западе ее почти никто не увидит. Картина «Миллионер из трущоб» вообще не могла претендовать хоть на какой-нибудь успех, – продолжает размышлять Кончаловский. – Претендовать на «Оскар» в 10 категориях с крохотным бюджетом и без звезд, которые обеспечивают прокат! Это разрушает все стереотипы.
Лично я буду использовать этот фильм как демагогический пример для того, чтобы получать деньги для следующих картин... Обмануть продюсера очень сложно, российский продюсер стал тираном. Это понятно, в российском кинематографе самый большой процент киноотходов. Одна из причин общего падения и в том, что зрителя развращают низким уровнем качества телевидения.
Настоящий большой артист сейчас – редкость. Телевидение нивелировало уровень актерской игры. Когда мы много лет назад только начинали снимать кино, у нас были монументальные премьеры. Профессия актера и вовсе была героической. А сейчас новый фильм – новая звезда...»
«Откуда российскому кино брать деньги?.. Да у нас вся Англия скуплена русскими! Если у Абрамовича так много денег, почему он не тратится на кино?» – спросили из зала представители английской стороны.
«Русские картины не самоокупаемы. Абрамович это прекрасно понимает и охотнее даст деньги на английское кино, – разъяснил Андрей Сергеевич. – А мы берем деньги от государства или находим не совсем образованных, вернее, не совершенно уж скептически настроенных людей, которые соглашаются выделить средства на картину.
Кроме того, есть странные схемы. Они хранятся в секрете. Кому-то дается на фильм 10 миллионов. С условием, что 5 миллионов он потратит на кино, а 5 миллионов возвращает обратно. Есть такая история, один олигарх заказал убийство. Он дал на это 200 тысяч долларов. До убийцы дошло только 2 тысячи, поэтому он купил автомат Калашникова и застрелил кого-то другого (по другой версии, автомат оказался неисправным, киллер застрелился сам). Вот то же примерно и с российским кино...»
«Я ненавижу российское кино»
«Англичане в лучшем положении, чем русские кинематографисты. И даже индийцы в лучшем положении, – считает Кончаловский. – Индийский кинематограф может развиваться независимо. А русские преклоняются перед Западом.
Русский зритель пойдет на голливудский фильм скорее, чем на российский, при этом он может сказать: «Я ненавижу российское кино: в нем все некрасиво и скучно, и сюжет, и картинка». Возникает новый российский кинематограф, который похож на голливудский. «Остров» Бондарчука – клон американского кинематографа. Но клон не может иметь такого же успеха.
Как это ни прискорбно, но особенно преклоняется перед Западом российская элита. Достаточно услышать, как они называют свои коттеджные поселки закрытого типа под Москвой – все эти Люксембурги и так далее. Я не могу представить поселка в пригороде Лондона, Парижа с названием Нью-Монино», – заключил Кончаловский.
«Когда я в первый раз приехала в Россию, почти каждый журналист, который брал у меня интервью, задавал мне вопрос: «Что вы думаете о загадочной русской душе?» – вступила в разговор Марта Файнс. – Сначала я не могла понять, о чем они, но потом мне стало ясно: люди на Западе не живут настолько эмоциями, как люди в России. Я даже подумала: а являюсь ли я западным человеком? И что такое Запад? Не похожи ли мы на компьютерных животных? Не именно ли технологии убивают кинопроцесс в наших странах?»
«Я пессимист, но я не первый, первым был культуролог Освальд Шпенглер, – ответил Кончаловский. – Он сказал, что Европа идет к упадку. Финансовый кризис подтвердил, что идеи либерализма могут быть пересмотрены. Мы живем с уверенностью, что европейские ценности универсальны, а европейский путь развития – единственно правильный путь.
Я думаю, это скоро изменится, но пока мы склонны думать, что свобода и равноправие могут сосуществовать. А на самом деле это исключающие друг друга понятия».
«За идею нужно драться, поэтому в кинематографе есть искушение обратиться к канонам, – добавила Марта Файнс. – Мы часто забываем, что авторы тех фильмов, которые уже стали хрестоматийными, тоже дрались когда-то за свою идею и прошли трудный путь... Очень важное значение имеет то, что снимает сегодня молодежь.
Практически не имея денег, они снимают интересное кино. Но кино упирается в интересы прокатчика. Бывает сложнее вывести кино на экраны, чем его снять».
«Если у человека есть идеи, важное значение для него имеет порой не заработать денег, а выразить себя, – согласился Андрей Кончаловский. – В России стало модным вести разговоры по поводу того, сколько стоит картина, оценивать все деньгами.
Мне бы очень не хотелось, чтобы художественные достоинства были заменены рыночной стоимостью. Формула рыночной экономики: художник, который не может заработать много денег, вынужден заниматься настоящим искусством».