Вот конкретная ситуация, конкретней не бывает - убийство журналистки. Есть телевидение, которое актуально, конкретно и т. п. Что происходит в результате совмещения двух конкретностей? Увы, все заваливается ворохом совсем не конкретных слов, и сам факт становится второстепенным. Потому что его уже обобщили. Так происходит потому, что телевидение это делает специально, или оно просто иначе не умеет? Есть разница на самом-то деле.
По факту: человек убит, кем – непонятно, никакая милиция ничего не скажет. Она по-любому не успеет разобраться. Но есть факт – что с ним делать? Транслировать общее ощущение, и тут не важно, какое именно. Даже если транслируется не весь спектр мнений, все равно факт уступит место версиям. Возможно, некоторые из них будут даже относиться к делу, только в этом варианте они уже не отличаются от остальных.
Ведь, казалось бы, у Соловьева мог возникнуть какой-нибудь другой вопрос? Да, но не возник
Что, например, могут сделать информационные каналы, чтобы часть общественного мнения не обвиняла во всем подряд власть? Мало что могут, поскольку следствие им все еще не помощник, так что опровергать недружественные версии приходится теми же общими словами, а общие слова друг друга не переубедят и истину не установят. Начнется обычная борьба мнений. Как всегда и бывает по самым разным поводам.
Но это уже не информационные программы, а Соловьев, у него и «Воскресный вечер» был неделю назад про убийство, и «К барьеру» – где выяснялось: «Что мы сегодня наблюдаем: слабость власти или силу провокации?» Имелось в виду не только убийство Политковской, учитывалось и то, что в последнее время в Москве убийств хватало, тут же и тема захвата рынков полукриминальными группировками.
Учитывая формулировку вопроса, уже было не важно, как именно обстоят дела по конкретному поводу, ситуация перешла к вопросу обобщенного противостояния. Конечно, любопытно, что исходный факт обналичился именно в таком формате, это интересный феномен нашего климата. Ведь, казалось бы, у Соловьева мог возникнуть какой-нибудь другой вопрос? Да, но не возник. Казалось, оппозиционное общественное мнение в выигрыше, раз уж ему удалось перевести разговор на территорию вечных ценностей и принципиальных понятий.
Но только телевидение и само работает на такой фактуре. Так что любого конкурента оно тут легко «сделает». Все просто, телевидению нужны общественно-значимые темы, если нет массовости - нет и рейтинга, ну а в случае, когда в исходном факте массовости нет, то его вставят в такие рамки, где она появится. А тему, разумеется, надо перетирать доходчиво, чтобы поняли все. Итог понятен, простота – она…ну, все знают.
Но тут, возвращаясь к вопросу Соловьева, обнаруживаем интересный нюанс: власть – это что? Точнее, это кто именно? Кто из лиц, ее составляющих, считает, что он - та самая власть, которую обсуждают и осуждают на телевидении? Кто-нибудь из этих людей относит сказанное о власти к себе лично? Вряд ли они чувствуют, что обсуждают-осуждают именно его. Им-то так уютней, в рамках абстракций они могут чувствовать себя вполне комфортно. Они сами по себе – а «власть» пусть отдувается. Или еще есть слово «система»… А происходит это ровно в результате привычки переводить частные случаи на общие темы.
Разумеется, это относится не только к власти. На свете еще много разных абстракций. Северная Корея и атомная война. Это в «Судите сами» занялись вопросом: «Угрожает ли миру корейская атомная бомба?» Конечно, это хорошая тема для вечернего телепросмотра, она развивает воображение и другие части тела. Чем, в самом деле, еще заняться одному из немногочисленных ток-шоу на российском телевидении в первой половине октября месяца? Ведь очень скучное было время. Ничего, совсем ничего не происходило – спасибо КНДР, выручила.
«Угрожает ли миру корейская атомная бомба?» |
Но в студии присутствует г-н Немцов. Ему, как видному и непримиримому оппозиционеру, тут бы и обратить внимание на этот список: ну ничего же себе у нас друзья? Нет, Немцов не замечает этот выгодный для него, но вторичный с точки зрения геополитики прокол Торшина. Погрузившись в собственную мысль (она была одна, но он ее раза четыре сообщил), Немцов заявляет, что Северная Корея запускает ракеты, которые падают в российские территориальные воды. Поэтому и бомба их – плохая.
Но если есть путь от частного к общему, то должен быть и обратный вариант? Да, этот вариант представлен в цикле документалок «Русские». «Цикл «Русские» рассказывает о наших соотечественниках, живущих и работающих по всему миру - в Германии, Италии, Голландии, Франции, Великобритании, Сирии, Танзании, Мозамбике, Тунисе, Австралии, США, Чили, Боливии», - программный анонс. Надо полагать, что люди, живущие в этих местах, не всегда в шоколаде, но 4-я серия цикла продемонстрировала такую слащавость, представить которую даже на российском телевидении было сложно. Тем более в исполнении С. Сорокиной.
Соотечественников много, надо выбирать частные случаи. В выпуске три сюжета. Первый – о модели Водяновой. Ясно, что именно можно снять о модели Водяновой, так и снято, 15 минут эфира, как с куста. Второй сюжет – о моряках из Ялты, они работают на челноке между Танганьикой и Занзибаром. Тут национальный колорит вносится в фильм сразу же. Судовой кок – африканец – с безнадежным видом ходит по африканскому базару. Он ищет малосольные огурцы. И ведь находит, а зачем? «Чтобы порадовать русскую команду». В это же самое время: «Капитан смотрит на восход и думает, что в Ялте тоже начинается восход».
На фоне рассказа о русских судьбах (в экипаже их трое) звучит песня: «Эта территория зовется акватория...» Ее сменяет «Море, море, над тобой встают как зори...» Затем – «Остров невезения», потом – «Как провожают пароходы, совсем не так, как поезда». Там еще какие-то песенки были, все не упомнить. То есть и у этих русских жизнь в целом удалась. А для небольшой грусти в финале накрывают на стол – тут-то и появляются малосольные огурцы. Русские потихоньку «квасят», «и в их родной Ялте тоже темно» – сообщает нежный голос С. Сорокиной.
Там еще третий сюжет был, про надзирателя берлинской тюрьмы Тегель Рафаэля Галлеева, он отучился в Казанском университете, приехал с диплом филолога в Берлин, вот и устроился. Удачно, теперь его вряд ли когда уволят, а потом он станет состоятельным германским пенсионером. Всего двадцать лет осталось. Короче, и ему в кайф. Следует ли считать, что данная программа призывает всех русских сваливать за границу, где они непременно отыщут свое счастье, или это уже чрезмерное обобщение?