На пятый день протестов (теперь они начинаются уже днем) людей на улицах белорусских городов стало значительно больше, а насилия со стороны ОМОНа значительно меньше. К вечеру насилие исчезло совсем, и это обстоятельство оформили в официальных заявлениях.
«Я беру ответственность и приношу извинения за травмы случайных людей на протестах, попавших под раздачу», – провозгласил глава МВД республики Юрий Караев в специальном интервью для ТВ.
В том же интервью он, впрочем, сказал о митингующих много неласкового, то есть сдаваться власть не собирается и продолжает гнуть свою линию. Просто осознала, что насилие настроило против нее опасно широкие массы.
Примерно в это же время председатель верхней палаты белорусского парламента Наталья Кочанова обратилась к народу от имени Лукашенко: «Президент услышал мнение трудовых коллективов и поручил разобраться по всем фактам задержаний, которые произошли в последние дни, и сейчас идет интенсивная работа в этом направлении. Уже на вечер сегодняшнего дня отпущены более тысячи человек под обязательства неучастия в несанкционированных мероприятиях».
Таким образом, власти формально пообещали выполнить два из трех требований, выдвигаемых протестующими: отказаться от силовых методов в борьбе с митингующими и отпустить ранее задержанных. Последних, согласно официальным цифрам, порядка семи тысяч, и свидетели утверждают, что все СИЗО буквально забиты до отказа.
Проблема в том, что это второстепенные требования, а главное – это отказ Лукашенко от власти. Оно выражено в скандировании на улицах городов и поселков всего одного слова: «Уходи!».
Местонахождение как бы переизбранного президента, кстати говоря, не известно. Уже несколько дней он не появляется на публике, а социальные сети обсуждают слухи об его отлете в Турцию. Как бы там ни было, Батька очевидным образом «сдал назад», ведь прежде обещал подавлять любые оппозиционные выступления и уничтожить «майданчик» в зародыше. Этот план провален.
Теперь отношение к протестующим стремительно меняется. Еще недавно они фигурировали как наймиты и марионетки неких сил в России и Польше. Потом были повышены до своих, белорусов, но «наркоманов и безработных». Начиная с четверга эту легенду не продать уже никому – на многих предприятиях началась стачка тех самых «трудовых коллективов», которые считали электоральной опорой Лукашенко.
Типовой «флешмоб» четверга выглядит так: на встрече с руководством предприятия рабочие устраивают перекличку, выясняя, кто голосовал за Лукашенко, а кто за Светлану Тихановскую. При произнесении фамилии женщины, ныне укрывшейся в Литве и отрекшейся от протестов, поднимается лес из рук. Поклонники Батьки обнаруживают себя в явном меньшинстве, зато в их рядах руководство заводов, чиновники и милиционеры.
Перечислять все бастующие и частично бастующие заводы и фабрики нет особого смысла – это и Белорусский металлургический завод, и Минский тракторный, и Жабинковский сахарный, и гигант «Гродно-Азот», и «Интеграл», выпускающий полупроводниковые приборы. Самую яркую картинку дал, пожалуй, город Жодино, где расположен знаменитый БелАЗ. Встреча рабочих с руководством плавно перетекла в огромный для 65-тысячного города митинг у здания администрации. Мэр, надо отдать ему должное, к рабочим вышел и старался держаться достойно, но сказать что-либо по сути претензий не смог.
Примерно та же картина повторилась в стотысячном Солигорске, а наиболее массовое шествие «пролетариата» наблюдали в Гродно.
Так был похоронен миф, выстраиваемый в Белоруссии госпропагандой, а в России симпатизантами Лукашенко в СМИ и социальных сетях. Белорусский протест – это не только «либеральная фронда» или «молодые бездельники», но и тот самый «глубинный народ», занятый в промышленности или проживающий в агропоселках. А полицейскую агрессию в отношении рабочих, крестьян и медиков (они тоже были чрезвычайно активны в четверг) сложно трактовать иначе, кроме как войну с собственным народом.
Получается, администраторы Telegram-каналов – главных рупоров нынешних событий – были по-своему правы, когда называли протестующих «партизанами», а силовиков «карателями».
Прошлой ночью начался исход из рядов последних. Значительные потери понесли и государственные СМИ – уволились многие известные всей стране журналисты, включая главу президентского пула. Первая добровольная отставка (пока что на уровне замначальника отдела) произошла в президентской администрации.
Но главные действующие лица сейчас – это именно рабочие, что отсылает к борьбе пролетариата Европы и США 1920-1930-х годов и совершенно нетипично для так называемых цветных революций текущего века.
В Белоруссии, которую (подчас напрасно) называют почти социалистической страной, нет независимых профсоюзов, а государство представляет собой единую корпорацию с Лукашенко во главе. Это означает, что все эти «рассерженные пролетарии» рискуют: их могут легко уволить, а «касс взаимопомощи» на такой случай не предусмотрено.
Также в стране нет полноценных политических партий, автономных общественных движений, а независимые от власти СМИ вещают только из-за рубежа. В таких обстоятельствах ячейками гражданского общества обычно становятся трудовые коллективы, что и произошло в Белоруссии, а в 1980-х годах было типичным явлением для всех стран Восточной Европы.
В авторитарных системах трудовые коллективы это и барометр общественных настроений, и политический ориентир для сотен тысяч людей, и та единственная сила, которая может разговаривать с властью пусть не на равных, но от имени многих.
Наибольшую известность в этом смысле приобрел польский профсоюз «Солидарность», учрежденный в качестве независимого координатора забастовок и стачек в начале восьмидесятых. Был момент, когда его лидеры чуть было не пошли с правительством на мировую, но «женская фракция» внутри профсоюза (жены рабочих и некоторые известные активистки) настояла на борьбе до победного конца.
Потом «Солидарность», в которой состояло уже порядка 10 миллионов человек (и не меньше трети из них были членами компартии), вынужденно перешла на нелегальное положение, а вскоре после своей легализации в 1989-м стала той силой, которая низвергла власть ненасильственным путем. Коммунистам не помогло даже то, что основатель и первый президент новой Польши Лех Валенса, как выяснилось впоследствии, активно сотрудничал со спецслужбами.
«Солидарности» приходилось бороться не с одним человеком во главе персоналистской автократии, а с целой партией, что гораздо сложнее. На борьбу ушло десять лет. Однако теперь процессы развиваются гораздо быстрее.
Лукашенко, где бы он сейчас ни находился, вряд ли допускает для себя возможность отставки, поскольку сросся с властью и осознает стоимость выхода из нее: многое в его деятельности настоящего и прошлого, как считают в оппозиции, не согласуется с законом.
Отказ от насилия и обещание своего рода амнистии для «наркоманов и провокаторов» является для президента тактическим ходом: раз уж подавить протест силой не удалось, необходимо как-то сбить градус общественного напряжения.
Но в то же самое время это вынужденный шаг, первое отступление Лукашенко. Стачки рабочих, демонстрации медиков и митинги аграриев нивелировали тезисы госпропаганды и наверняка внесли сумятицу в ряды силовиков, которым политруки (а в Белоруссии они сохранились до сих пор) рассказывали о подкупленных Соросом, Варшавой и Москвой провокаторах.
Милиция явно не предполагала, что обнаружит хипстеров, либералов и интервентов на заводах по производству азотистых удобрений или металлопроката, да еще в таких количествах.
Как следствие, толпы белорусов в Минске и других городах совершенно безнаказанно кричат теперь «уходи!», рисуют антипрезидентские плакаты и толкают крамольные речи, что еще позавчера было трудно себе представить. Происходящее больше ничем не напоминает войну и партизанщину, но явственно свидетельствует о том, что всё не закончилось, а только начинается.
Все опрошенные газетой ВЗГЛЯД участники протестов в Минске полагают, что следующим важным для них и для всей страны днем станет суббота. Некоторые считают, что решающим днем, хотя и затрудняются сказать, в какой форме должно произойти «свержение режима Лукашенко», если президент не собирается в отставку и ему даже теоретически не с кем вести переговоры, например, о повторных выборах. Получив поддержку со стороны рабочих, протест по-прежнему остается безлидерным.