Половина одиннадцатого утра по кемеровскому времени, площадь Советов перед областной администрацией. Людей пока немного – человек пятьсот митингующих, несколько десятков полицейских. Митинг несанкционированный, но никаких мер, кроме охранных, на площади нет. И не будет.
«Сколь-ко жертв? Сколь-ко жертв? – скандируют собравшиеся. – Пра-вду! Пра-вду!»
Слушать двух выступающих вице-губернаторов – Владимира Чернова и Сергея Цивилева – кажется, пока что не настроен никто. Во-первых, их слышно только вблизи: ни микрофонов, ни усилителей еще не подвезли. Во-вторых, судя по всему, тем, кто все же услышал чиновников, сказанное не нравится. Свист в первых рядах время от времени подхватывает вся площадь.
Митинг продолжается около восьми часов. За это время собравшиеся услышат и то, как вице-губернатор Цивилев обвинит Игоря Вострикова, потерявшего на этом пожаре пятерых членов семьи, в «пиаре на трагедии», и то, как много позже тот же чиновник на коленях будет просить с прощения у кемеровчан за трагедию. Где-то неподалеку в это время губернатор Аман Тулеев даст митингу своеобразную оценку – «святотатство», «бузотеры», «человек двести». Но это не вызовет особой реакции ни у кого из почти пяти тысяч активистов, стянувшихся к площади Советов уже днем. Антитулеевские плакаты и лозунги здесь были в ходу с самого начала.
– Где Середюк?! – орут сзади, от памятника Ленину. Этот крик в скандирование не перерастает: люди явно только что пришли, еще не в теме. Илью Середюка, мэра Кемерово, активисты уже успели проводить с площади – и не одного, а с делегацией. Маршрут мэра и общественников – сначала в морг судмедэкспертизы на Волгоградской улице: там работают с телами тех, кто погиб в ТРЦ «Зимняя вишня». Потом – на хладокомбинат.
За прошедшие дни убеждение, что там спрятаны неучтенные жертвы трагедии, укоренилось среди активистов. Настолько, что они блокировали подъезды к комбинату, а заодно и рефрижераторы. Когда активисты вместе с мэром Середюком вернутся на площадь, толпа им не поверит.
«Готов ловить власть на лжи»
«Двести могил на Южном кладбище, – показывает 26-летний Мирсад Керимов на экран мобильного. – Скриншот раз. Триста пятьдесят тел – два. Сто сорок два погибших, со ссылкой на свата в МЧС. Сколько можно, скажите?»
Профессиональный пауэрлифтер – «временно не выступаю, травма» – Керимов привык рассчитывать только на себя. И, как положено, не доверять властям «более чем на десять процентов». Даже притом что кладбище и информацию «свата» успели проверить – и опровергнуть, насколько это возможно в раскаленном трагедией Кемерово – как местные СМИ, так и силовики.
«Возможно, официальные данные про 64 погибших – это и вправду неверная цифра, – допускает Мирсад. – Но многим здесь не нужны доказательства вообще. А мне – нужны».
У Мирсада в «Зимней вишне» погибла знакомая из поселка Яшкино – «я там вырос, жил, многих знаю». Впрочем, со сгоревшим ТРЦ у Керимова связаны и личные воспоминания. Полтора года назад Мирсад с женой пошли туда смотреть кино. Жена в середине фильма захотела выйти. И не смогла. Дверь была закрыта снаружи – как и в минувшую субботу.
«Тогда я не придал значения, – вспоминает Мирсад. – Ну ушла женщина-билетер, закрыла дверь. Сейчас-то, конечно, все с дикой силой в голове сложилось».
Мирсад Керимов вместе с другими активистами побывал и в морге, и на хладокомбинате. «Когда в морге появился Владимир Владимирович Путин, все испугались, – вспоминает он неожиданный визит президента в здание судмедэкспертизы. – Он так спокойно и жестко отчитал мэра – хотя, кстати, он лучше многих: от людей не прячется, все двери открывает... Я спросил Владимира Владимировича про следствие. И он мне пообещал, что все дойдет до логического финала. До правильного».
Результаты проверки Мирсад сообщил с трибуны всем, кто собрался на митинг: 64 погибших по судмедэкспертизе, в полном соответствии с официальными данными. «Столько-то почти целых, столько-то в мешках, кого-то уже опознали и вернули родственникам, но есть же книги, я их тоже смотрел». Никаких тел на хладокомбинате и в фурах – «залезал туда, где и сами сотрудники годами не были». Дотошность Керимова и его коллег никто на площади оспаривать не стал. А вот с результатами их работы не согласились.
«Почему? А потому! Мне в лицо, при всех людях сказали, что чиновники промыли мне мозги, – восстанавливает реакцию протестующих Мирсад. – А когда я услышал, что всех неучтенных мертвых, оказывается, власти закопали в лесу, – чуть с ума не сошел».
Стало быть, уверен Мирсад, надо продолжать работать и активистам:
«Я готов принять и рассмотреть любые доказательства, что власти врут. Объявил в соцсетях, там у меня тысячи подписчиков: если кто-то еще пропал в «Зимней вишне», а нам об этом врут – я добьюсь, чтобы сказали правду. Лично я, лично мы. Только дайте доказательства. Фото, имена ваших родственников. Я буду ждать, а дождавшись – работать до последнего».
– Только, – Керимов вновь смотрит в телефон, – пока что ничего нет. Кроме вот скриншотов.
Сам протест Керимов, впрочем, считает явлением положительным: «Мы доказали, что можем выйти мирно против того, что считаем неправильным. Мы заставили чиновников работать с нами сообща. К нам приехал Владимир Владимирович, выслушал нас, мы убедились в его желании раскрыть истину...»
Винить в трагедии кого-то конкретно Мирсад Керимов не намерен. Потому что – и здесь Керимов полностью согласен с властями – виноватых существенно больше одного.
«Пожарная сигнализация – одно преступление, – перечисляет он. – Горючий пластик – другое. Запертые снаружи двери в кинозал – третье. Закрытые запасные выходы, черные ходы – четвертое. Система тушения, которой не оказалось в здании – наверное, не только пятое, но и еще много какое. И так далее».
Время молитв
Машины останавливают на подступах к участку проспекта Ленина, где пока еще торчит обгорелая «Зимняя вишня». Пока – потому что решение о сносе ТРЦ уже принято и обжалованию не подлежит. «Как только полностью закончат поиск», – поясняет майор МЧС, помогающий пяти женщинам с цветами пройти к импровизированному народному мемориалу. Здесь, помимо цветов, в основном плюшевые медведи всех размеров. И того и другого становится все больше.
Неподалеку, в кемеровской школе № 7, все еще работает оперативный штаб. Но спасателей, соцработников и полиции здесь уже гораздо больше, чем родственников пострадавших. Спортзал, где они проводили эти дни, почти опустел. Кто по домам, кто по больницам у своих, кто – просто в больнице. «Это третий день, многие не выдерживают напряжения», – говорит волонтер-психолог Анна, стоящая при столе с чаем и бутербродами.
Рядом с баскетбольным щитом три священника разложили походный алтарь. Время надежды на чудо, похоже, прошло. Пришло время молитв.
«Мама, папа, младшая сестра погибли, – Анна Кузнецова, уполномоченная при президенте РФ по правам ребенка, только что посетила в больнице одного из пострадавших – мальчика, выпрыгнувшего из окна ТРЦ «Зимняя вишня» и тем спасшегося. Состояние соответствующее, но идет на поправку. – Из родственников остались только две бабушки».
– Что делать? Кроме лечения, конечно.
– Поскорее оформлять опеку, все бумаги, – практически на автомате говорит детский омбудсмен. – Тут можно и нужно ускорить процесс.
После больницы – отдельным пунктом – психологи. И столичные из Института Сербского, и кемеровские – в Кузбасском региональном центре «Здоровье и развитие личности».
– Насколько доступна кемеровчанам любого возраста психологическая помощь. Насколько люди информированы о том, что ее можно получить, – перечисляет Кузнецова на камеру местного телевидения, тут же диктуя номер горячей линии. Очевидно, продолжает она, что в шоке – весь город. И что такая помощь может понадобиться и детям, и взрослым. И что заниматься всем этим надо срочно. Через неделю заканчиваются каникулы, дети вернутся в школы, где обсуждение и переживание трагедии начнется на новом витке.
– Потому что это теперь с людьми – надолго, – подчеркивает Анна Кузнецова. – Очень надолго.
«Если бы знал кто...»
«Психологи есть, – заверяет Владимир Евдокимов, глава Осиногривского сельского поселения. – Хорошие, из нашего Топкинского района».
Поселение – четыре деревни, два разъезда, 1200 человек. В «столице» – поселке Трещевском, иначе Треща, с ударением на первый – около 700. Психологи жителям Трещи необходимы как мало кому. История о том, как ученики пятого класса Трещинской общеобразовательной школы поехали в «Зимнюю вишню» посмотреть новый мультфильм и пропали без вести, выделяется даже на общем фоне кемеровской трагедии.
«В пятом классе у нас двенадцать человек, – говорит директор школы Павел Орлинский. На должности Павел Павлович с прошлого лета; кроме директорства, преподает ОБЖ. – В зале кинотеатра оказалось шесть учеников. Да, половина».
Поселок Трещевский (фото: автора)
|
Школа – девятилетка. Восемь десятков учеников: свои, соседние села, воспитанники детского дома. Пока не пришли данные последних экспертиз, и директор Орлинский, и глава поселения Евдокимов просят говорить о ребятах как о пропавших без вести – никак иначе. И в любом случае не осуждать родителей и классную руководительницу – преподавателя химии, биологии, географии и т. д. – за то, что их не было в кинотеатре в тот день.
«Давайте как взрослые, можно? – спрашивает Владимир Григорьевич. – Может быть, я и сам бы не пошел с детьми мультфильмы смотреть. Неинтересно мне, может. Может, я сам бы пошел по магазинам. Вот и Оксана Николаевна, их классная, на мультфильм не пошла. И родители... Если бы знал кто...»
Жизнь в поселении Евдокимов и Орлинский оценивают как сносную – даже притом что после девятилетки выпускники стараются уехать «либо в училище, либо в кадеты». Есть фермеры, люди работают у них. Есть два прямых автобуса до Кемерово, три десятка километров асфальта – можно ездить на работу в областной центр и возвращаться, что многие и делают.
«Если можно, – стесняясь, отвечает директор Орлинский на вопрос, чем можно помочь школе, – попросите о том, чтобы рамы на пластиковые заменили. И крышу починить. А то у нас тут недавно -48 было. Не выдерживают рамы, сорок лет им».
К школе съезжаются родные пропавших без вести. Глава собрал их на разговор – «извините, только для своих, про подмогу». Вообще явно пора уходить.