Исследователям было категорически запрещено класть на мемориальный диван статиста
Итогам экспертизы было посвящено специальное научное заседание, которое состоялось в Петербурге в музее-квартире поэта на Мойке, 12, в понедельник. Первым на заседании выступил директор Всероссийского музея А. С. Пушкина Сергей Некрасов. Он напомнил, что ровно год назад в этом же зале собрались люди, и все они хотели получить ответы на два вопроса. Первый: является ли диван, попавший в музей в 1937 году, подлинной вещью из квартиры Пушкина? И второй: кому принадлежат следы крови, обнаруженные на этом диване?
Ответ на первый вопрос был получен еще в прошлом году. Да, диван подлинный. Его подарил музею сотрудник Эрмитажа Философов, потомок семьи Философовых, состоящей с Пушкиными в родстве.
Нажмите для увеличения |
Тогда же, год назад, отчитавшись о своей работе, эксперты заверили общественность, что идентификация будет продолжена. Экспертам предстояла самая ответственная часть – сопоставить пробы крови с дивана и образцы, оставшиеся на жилете поэта, в котором он был на своей последней дуэли.
Руководитель группы экспертов, заместитель начальника Бюро судебно-медицинской экспертизы Ленинградской области Юрий Молин рассказал сегодня, что тяжелая и кропотливая работа длиною почти в год состояла из семи этапов. Сначала с помощью метода спектрофлюориметрии было определено наличие крови на диване в кабинете Пушкина и на жилете поэта, в котором он отправился на дуэль.
На втором этапе с помощью реакции встречного иммуноэлектрофореза была определена видовая принадлежность крови на диване – ученые удостоверились в том, что эта кровь принадлежит человеку.
На третьем этапе с помощью молекулярно-генетического метода была определена половая принадлежность крови на диване – кровь принадлежит мужчине.
На четвертом этапе с помощью метода абсорбции элюции была определена групповая принадлежность крови. И на жилете, и на диване нашли образцы группы А (или II группы) крови.
На пятом этапе с помощью метода спектроскопии была определена давность пятен. В обоих случаях − и на жилете, и на диване − давность оценили так: «Не менее многих десятилетий».
На шестом этапе было оценено соответствие локализации (расположения) пятен объективным историческим источникам – в обоих случаях соответствие названо «полным».
Посмертная маска А. С. Пушкина |
Чуть позже руководитель экспертной группы доктор Молин пояснил сомневающимся журналистам, что судебно-медицинская экспертиза – наука не точная, это не математика. То есть 100-процентной уверенности в том, что кровь на диване принадлежит поэту, нет. Однако косвенные «улики» и ряд других факторов указывают именно на это.
«Существует такое понятие, и в научном мире тоже, как экспертная интуиция, внутренняя убежденность. И у меня она есть, − рассказал Молин. – Давайте перенесемся в область, более близкую мне − в область судебной экспертизы, в зал судебных заседаний. Там совокупность косвенных доказательств образует ту базу, на основе которой судья, как это прописано в законе, имеет право вынести приговор. Так вот. Если бы я был судьей, я бы сказал, что это кровь Пушкина».
Также эксперты подвергли анализу локон поэта, который хранил в медальоне другой великий русский литератор Иван Сергеевич Тургенев, и волосы, лежащие в специальной шкатулке-урне, хранящейся в музее-квартире Пушкина на Мойке,12. История попадания в музей второго образца была неясной. Ученые изучили оба локона и пришли к выводу, что они имеют очень похожую структуру. С большой вероятностью можно сказать, что и тот и другой принадлежали поэту. Однако чтобы уверенность была 100-процентной, ученые предполагают вскоре приступить к новому, третьему по счету этапу исследований. В одном из московских институтов появился прибор, который способен сфокусироваться на пятнышке размером с поперечник человеческого волоса и помочь определить его происхождение.
Молин признался также, что работа с мемориальными вещами поэта сопровождалась большими сложностями. Например, исследователям было категорически запрещено класть на мемориальный диван статиста, который должен был заменить в эксперименте поэта. Поэтому фигура Пушкина вырезалась из бумаги, на бумагу накладывался жилет поэта, а статист ложился уже на другой похожий диван. Ученые не могли применять так называемые разрушающие методики исследований. Например, если бы им разрешили сжечь волосы поэта с обоих локонов, исследователи могли бы получить весьма ценную информацию об их химическом составе. Но на весь эксперимент было выделено всего десять волосков, которые по его окончании нужно было сдать в целости и сохранности.
Из жилета поэта долгое время не удавалось выделить нужное количество крови, приходилось исхитряться, обвязывать его марлей, ставить на пятна компресс и придавливать сверху грузом.
Напоследок Юрий Молин признался, что в отечественной судебной медицине подобных исследований применительно к таким великим людям, как Пушкин, еще не было.
«Все члены экспертной комиссии, конечно, испытывают своеобразную врачебную гордость за то, что участвовали в этом эксперименте, − заметил он и добавил, что и сам, несмотря на многолетнюю практику работы судмедэкспертом, испытал волнение и смятение, когда понял, что перед ним реальная кровь великого поэта.