У каждого человека в нашей стране Великая Отечественная война связана с чем-то личным. Но выше личного уровня сохраняются вопросы, которые вызывают непримиримые идеологические споры. Один из них о том, насколько реально было разделить сферу влияния между Германией и СССР и отсрочить начало большой войны еще на несколько лет.
В этом контексте обычно вспоминают пакт Молотова – Риббентропа, по итогам подписания которого границы СССР отодвинулись далеко на запад. И вспоминают как пример в основном негативный. На то есть причины, но стоит подчеркнуть: раздел сфер влияния в те времена был нормальным явлением и практиковался всеми странами, в том числе и государствами с так называемым демократическим устройством. Ничего плохого в этом не видели ни Черчилль, ни Рузвельт, хотя у последнего было свое особенное видение (свободный рынок принадлежит Америке, а остальные пусть уходят в небытие).
И маленький кусочек Литвы
Сам пакт принято сводить к судьбе лимитрофов – Польши и Прибалтийских государств (которые по любому были не жильцы в стремительно меняющемся мире). Соглашение Москвы и Берлина считают «сговором», лишь ненадолго отсрочившим начало войны между Третьим рейхом и СССР, и хрестоматийным примером решения судьбы третьих стран и народов без их участия, хотя аналогичный сговор между Сталиным и Черчиллем в Ялте в этот же ряд почему-то не ставят. Меж тем он был точно таким же не только по сути, но и по форме: прописанные на карте и на бумаге проценты влияния в той или иной стране. Политика в то время была именно такой.
Вячеслав Молотов и Иоахим фон Риббентроп (фото: фонд ЦГАКФД/wikipedia.org)
|
Договоренности между Москвой и Берлином были несовершенными и постоянно корректировались. «Торговля Сувалкией» – один из примеров этого. В одном из секретных протоколов Германия отказывалась от притязаний на часть Литвы, а СССР обязался выплатить ей компенсацию в 7,5 млн золотых долларов (из них одна восьмая – поставками цветных металлов, а остальные семь восьмых – золотом, путем вычета из ранее согласованных германских торговых платежей).
Некоторые сталинисты считают этот документ фальшивкой на основании того, что подписавший его посол Шуленбург назван «фоном», а в качестве эквивалента немецких марок используются американские доллары. Но это рассуждения дилетантов. Германского посла в России звали Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер Шуленбург, а американский золотой доллар стал мировым эквивалентом именно в это время. Чтобы создать стабилизационный фонд, по распоряжению президента Рузвельта у американцев массово изымали даже золотые украшения (газета ВЗГЛЯД подробно писала об этом здесь), а специальные команды секретной службы минфина рассекали по США, как продотряды во времена военного коммунизма.
Так что исторически литовский регион действительно был куплен у нацистской Германии. В итоге появилась Белостокская область Белорусской ССР, а литовское население Сувалкии было выслано в тогда еще независимую Литву, что, кстати говоря, спасло многих из них, включая семью матери обозревателя газеты ВЗГЛЯД – при немцах шансы на выживание были близки к нулю.
При этом имеются две прямо противоположные оценки последствий присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, включая Сувалкию.
С военной точки зрения граница СССР отодвигалась далеко на запад и принимала иную конфигурацию. В теории это правильно. Но на протяжении более пяти лет до этого на подступах к старой конфигурации создавалась укрепленная «линия Сталина», а новая линия, включая Прибалтику, была неприспособленна к обороне. Собственно, линия обороны не возводилась там вовсе, поскольку эти границы изначально считались временными.
Именно через Белосток шли в 1941 году значительные части немецких войск. Именно там были сосредоточены значительные части советских танковых дивизий. И именно в Сувалкии и далее на Гродно они смогли оказать неожиданное для немцев сопротивление.
Мечта о проливах
Другой пример из той же серии – так называемая акция Соболева. Параллельно с событиями в Прибалтике, в ноябре 1940 года в болгарскую Софию прибыл генеральный секретарь (была такая должность, что-то вроде первого заместителя министра по особым поручениям) НКИД СССР Аркадий Соболев, который вручил царю Борису III предложение от советского правительства, состоящее из 12 пунктов. Они были сформулированы не столь ультимативно, как аналогичные предложения Прибалтийским государствам, но суть была плюс-минус та же.
СССР гарантирует Болгарии «поддержку в отношении ее национальных устремлений» в Македонии и Фракии, а также «всяческую, в том числе и военную помощь» в случае боевых действий в Средиземноморье. Царица Иоанна Савойская утверждала, что в ответ требовалось предоставить в аренду военно-морскую базу Бургас.
Как эманация Российской империи СССР ставил перед собой старые цели – контроль над проливами. Для Сталина они были одним из внешнеполитических фетишей, от которых он не отказывался до последнего, а Болгария была слабым звеном – шансы подчинить ее расценивались как хорошие.
Для Берлина же такие амбиции Москвы на южном направлении оказались полной неожиданностью. Немцы назвали их «завышенными требованиями Сталина».
Меж тем поддержка со стороны простых болгар превзошла все ожидания Москвы и Коминтерна. Буквально в считанные дни были собраны 350 тыс. зарегистрированных и до полутора миллионов общих подписей под требованием к королю Борису и премьеру Богдану Филову присоединиться к пакту с СССР. Даже ярые противники социализма в Болгарии признают, что это был невероятный результат, а сам король Борис впоследствии говорил, что «предпочел бы отречься от престола и броситься в объятия России, хотя это означало большевизацию Болгарии».
Тем не менее премьер Филов обвинил коммунистов во вмешательстве во внутренние дела Болгарии, а советский посол в Софии получил пространный и неимоверно длинный текст ответа, из которого следовал вежливый отказ.
Полтора месяца спустя Филов под предлогом лечения был вывезен в Австрию, где Риббентроп вынудил его присоединиться с Тройственному пакту.
В истории разведки бытует мнение, что «акция Соболева» оказалась преждевременной. В Прибалтике поддержка СССР также носила массовый характер – и выборы в местные парламенты это показали. Но на Латвию, Литву и Эстонию сперва оказывалось внешнее давление, а уже затем проводились демократические по форме голосования. В Болгарии же такой сценарий был противопоказан: местные левые могли самостоятельно свалить и царя Бориса, и прогерманского премьера Филова, а ультиматум Соболева дал обратный результат, запустив в обществе националистические механизмы: на нас давят, значит, будем делать наоборот. Можно считать это ошибкой советской дипломатии, но виноватым сделали Георгия Димитрова, которого отчитал лично Сталин.
Финляндия – отдельная история
Немцы всячески провоцировали выступление СССР против финнов, поскольку это обеспечило бы резко негативную реакцию со стороны «демократического блока». Финляндия тщательно блюла имидж демократического государства, устраняя из публичного пользования даже намеки на профашистскую идеологию. Потому у нее всегда был выбор: либо она принимает сторону демократической коалиции, либо она с Берлином.
Близость к «горячей линии» не позволила Маннергейму вести себя, как Франко, то есть всех вокруг разводить. Теоретически он мог согласиться на те требования, которые изначально выдвигала Москва (Карельский перешеек, Западная Карелия, Рованиеми и Петсамо в обмен на часть советской Лапландии), не доводя ситуацию до крайности. Но фельдмаршал пошел на принцип, полагаясь в основном не на немцев, а как раз на демократическую коалицию.
С точки зрения Маннергейма и остальной шведской элиты Финляндии, Англия и Франция должны были объявить войну СССР. Но Лондон и Париж и за Польшу-то не особенно заступились, хотя имели с ней реальный договор о военной помощи, а тут какая-то Финляндия, даром что демократическая.
Да, Зимняя война – не слишком красивая для имиджа СССР история. Но к тому моменту в Восточной Европе уже сформировался (с отдельными исключениями) тот самый мир, который стал предпосылкой к началу большой войны. Начала его формирование, как известно, «демократическая коалиция», отдав Гитлеру Чехословакию. Впоследствии опыт дележа чужих территорий был творчески развит практически всеми участниками событий – и этот опыт можно признать неудачным для всех сторон.
Вывод напрашивается следующий: создать идеальную конфигурацию границ через сговор не получается никогда. Получается только заготовка для линии фронта – для кого-то получше, для кого-то похуже, но это всегда лишь плацдарм для наступления. Война в результате таких переговоров неизбежна.