В новостях промелькнуло словосочетание, на первый взгляд похожее на оксюморон: «невольничий кол-центр». При слове «невольничий» воображение рисует корабль, трюм которого забит живым товаром, или рынок, где придирчивые покупатели устраивают унизительный осмотр юным рабыням. Как это всё сочетается с кол-центром – учреждением, в котором применяются современные интернет-технологии, а возможно, и искусственный интеллект?
Тем не менее новости не врут. Недавно армия Мьянмы взяла штурмом территорию под названием KK Park на границе страны с Таиландом. Это небольшой город: несколько сотен строений, в которых под контролем сотни охранников более двух тысяч рабов занималось телефонным и интернет-мошенничеством. В пределах парка к их услугам были магазины, предприятия службы быта, но, разумеется, покинуть место своей подневольной работы они не могли.
Как несчастные там оказывались? Тоже в результате мошенничества. Людям из Вьетнама, Бангладеш, других стран предлагали, при условии знания английского, работу в Таиланде за пять тысяч долларов в месяц. После прибытия в Бангкок их везли далеко-далеко, потом переправляли через реку, и люди не замечали, как оказывались в Мьянме – в районе, не контролируемом правительством.
Мы бы, может, и не узнали обо всем этом, если бы в числе рабов интернет-телефонии не оказалось несколько граждан России, которых удалось освободить немного раньше. Но теперь приходится задумываться: что же за явление перед нами? Ведь KK Park не уникален; по некоторым данным, в лагерях такого типа в одной только Мьянме содержится до 100-120 тыс. человек.
Классики марксизма учили, что рабство возникает на определенном этапе развития общества, когда существует потребность в однотипном малоквалифицированном труде, производительность которого зависит главным образом от силы и выносливости работника. Когда же труд становится более квалифицированным и разнообразным, раб перестает с ним справляться, а на экономическую сцену выходит свободный труженик.
Но это в теории так просто. Русские к эпохе рабовладельческого строя опоздали, но рабства хлебнули в полной мере. Сотнями тысяч угоняли наших предков в рабство ордынцы и иные захватчики. На рынках Средиземноморья славянские рабы встречались с африканскими, порой их меняли друг на друга. Но как же так, ведь это было время феодализма и зарождающегося капитализма? Великих открытий и изобретений?
Тем не менее использование рабского труда при капитализме продолжалось и в XIX веке. Оно способствовало экономическому подъему США – страны, структура населения которой во многом сформирована рабством. Уже в Нью-Йорке и Чикаго росли небоскребы, а социальные последствия рабства и не думали исчезать: к бывшим рабам всё еще относились как к людям второго сорта.
Но и в XX веке нашлось место рабскому труду, причем в первую очередь в той стране, которая прямо провозгласила технический прогресс средством освобождения труда. Я, разумеется, имею в виду Советский Союз. Трудовые армии ГУЛАГа строили оборонные заводы, ГЭС, предприятия атомного проекта. Подневольные люди, вопреки Марксу, создавали технологическую мощь страны – хотя, разумеется, не только они.
И всё равно мы продолжаем верить в то, что новые изобретения, более совершенные технологии, умелые машины рано или поздно сделают нас свободными. Разве не ради этого мы катим вверх камень прогресса? Но раз за разом сизифов булыжник срывается вниз по склону и перед нами предстает старое доброе рабство в новом обличии. Вот теперь – «невольничьи кол-центры».
Есть такое явление: дикари или, говоря политкорректно, люди, не обремененные высокой культурой, учатся использовать достижения цивилизации в ускоренном темпе, но, конечно, своими собственными способами. Вот малограмотный человек в халате и тапках – казалось бы, что он может уметь? А он берет и осваивает гиперзвуковое оружие. Думаю, интернет-мошенники в джунглях Мьянмы – тоже не академики, но плодами прогресса ради собственного обогащения пользуются за милую душу и спокойно дурят, скажем, американцев, соблазняющихся виртуальным романом со взявшейся ниоткуда красоткой.
Явление обратное, но родственное: достижения цивилизации превращают людей в дикарей, у которых из всех умений остается умение нажимать на кнопочки и общаться с «дружественным интерфейсом». Личность исчезает, остается лишь «юнит», нейрон единой электронной сети.
Приход в нашу жизнь интернета четверть века тому назад воспринимался как прорыв в царство невиданной свободы. Прошло совсем немного времени – и развитие электронных коммуникаций стало порождать навязчивый страх порабощения. «Технологическое рабство», «цифровое рабство», «цифровой концлагерь» – эти термины появились не вчера, об этом написаны статьи и книги.
Однако в переносном смысле всё это воспринимается лишь как броские фразы. А вот когда на глаза попадаются новости о реальных лагерях, о бараках, где содержатся рабы современных технологий, отношение к этим концепциям становится более серьезным.
Конечно, можно отмахнуться и от этого. Сказать, что это от нас далеко, в джунглях Мьянмы, а у нас тут цветущий сад, огражденный от опасностей... хотя кто-то уже говорил подобное по другому случаю. Но важно же, что в этих самых джунглях проходит обкатку новый способ производства, который, если докажет свою эффективность, может быть распространен и на другие страны, и на другие сферы. Кстати, из «благополучного» Таиланда в Мьянму еще и людей на органы продают, а ведь этот бизнес тоже обусловлен прогрессом, в данном случае в области трансплантологии.
Неужели мы обречены на то, чтобы за каждым технологическим или социальным поворотом, обещающим свободу, утыкаться в рабство? Возможно, дело в целях, которые общество перед собой ставит. Прибыль за счет человека, эффективность за счет человека, удобство за счет человека. Человек, вытесненный на второй план, легко становится рабом своих слабостей. Поработить такого человека – дело техники во всех смыслах.
Путь к свободе у нас только один: поставить человека во всей полноте его развития в центр внимания, сделать его целью, а не средством, не «юнитом» и не «второй нефтью». Иначе к модным словам, знаменующим сегодняшний прогресс, ко всем этим технопаркам, хабам и экосистемам, рано или поздно добавится эпитет «невольничий».