Поддержанный президентом России запрос на хорошие новости – хорошая новость. В Общественной палате РФ прошел круглый стол, посвященный технологиям реализации этого запроса. Чернуха достала всех. Проблема в том, что рейтинги новостям дает именно она. Маньяки, ограбления, катастрофы. По крайней мере, практика вроде бы именно это и показывает.
Но не имеем ли мы дело с типичной «ошибкой выжившего»? С тем, что рейтинги могут давать не те «хорошие новости», которые мы привыкли видеть (в городе N торжественно введен в строй новый мясокомбинат/мост/дворец культуры), а те, которые мы не видим, потому что они умерли? Самая большая опасность кампании за хорошие новости заключается в том, что она может выродиться в насаждение торжественных реляций на манер советского киножурнала «Новости дня».
Рейтинги чернухи объясняются просто: люди понимают, что на месте жертв мог оказаться каждый, и радуются тому, что не оказались на их месте. Когда хорошая новость доходит до нас в виде сухого отчета, никакого интереса она вызвать не может по определению. Но обратите внимание, какими тысячами перепостов расходятся по социальным сетям душещипательные новости о том, как люди нашли друг друга, котиков или собачек. Истории неожиданного, но заслуженного успеха, или маленькой, но трудной победы. Секрет тут не в масштабе событий или гражданской несознательности. Новости интересны только тогда, когда обращены к людям.
К сожалению, журналистика стремительно деградирует во всем мире, превращаясь из средства массовой информации и коммуникации в инструмент идеологического обслуживания. Бесспорно, государственная идеология необходима для сплочения нации. Но нации сплачиваются не красивыми лозунгами, а общими ценностями. Система ценностей имеет прямое отношение к трансляции позитивных смыслов и моделей поведения: Голливуд сумел сделать Америку привлекательной во всем мире не только за счет качества своих зрелищ, но и благодаря пропаганде простых ценностей, которые оказались общечеловеческими. То же можно сказать и о лучших историях советского кинематографа.
Между ценностями разных народов общего больше, чем антагонистического; различия относятся скорее к культурным и ментальным особенностям, ведь базовые этические ценности универсальны. Коллективизм присущ русскому национальному сознанию точно так же, как индивидуализм – американскому, но это совершенно не означает, что истории личного успеха не свойственны и не интересны русским, а истории коллективного преодоления трудностей – американцам. Все народы, населяющие Россию, обладают собственными культурными особенностями, но от этого они не перестают быть единым целым. Формирование культурной общности многонациональной страны и ее системы ценностей – прямая задача государства.
Как и в сфере культурной политики, в области СМИ она не решается простыми директивными методами. Хорошие новости тоже могут вызывать отторжение, если рапорты об отдельно взятых успехах не соответствуют картине мира, сложившейся в умах людей. Хорошие новости – это сложная профессиональная задача не в смысле ингредиентов соуса, под которым их нужно преподносить, а в смысле умения рассказывать мотивирующие истории. Хорошие новости – это не рапорты об успехах, которыми советская пропаганда делала сытыми по горло своих граждан, а истории преодоления трудностей.
Когда я рассказываю журналистам о драматургических принципах рассказывания историй, они не сразу понимают, что к чему. Казалось бы, где драматургия и где журналистика? Чаще всего журналисты воспринимают себя как акынов: что вижу, то и пою. Съездили на пресс-конференцию, или на открытие чего-нибудь, или записали на камеру чью-то жалобу – и репортаж готов. Что греха таить, это сейчас практически повсеместно. Программа «Времечко», на которой мне посчастливилось работать и корреспондентом, и креативным продюсером, воспринималась как маргинальная, потому что вела речь не о паркетных новостях и великих свершениях, а о событиях из жизни простых людей. И хороших событий там было достаточно. Просто надо было уметь не только их найти, но и найти способ их рассказать.«Где взять конфликт?» – спрашивают меня журналисты, которым надо рассказывать о каких-нибудь историях успеха. – «И зачем этот конфликт нужен, если у нас хорошие новости?» Драматургическое понятие конфликта принято путать со скандалом: где есть конфликт, хороших новостей быть не может. Но все совершенно наоборот: новость о том, что где-то открыли замечательный мост или прекрасную больницу, любому читателю или зрителю безразлична, пока он не чувствует с этой новостью эмоциональной связи. Это ладно, если мост Крымский, а если он где-нибудь в маленькой деревне? Каким образом вообще можно рассказывать о маленьких историях успеха? Как сделать их интересными большой стране?
Школа реальной журналистики «Русских репортеров» имеет большой опыт проведения в российских регионах и странах СНГ образовательных программ, напрямую связанных с этой темой. Давеча в Воронеже мы обсуждали репортаж о пенсионере, который пытался обустраивать двор своей «хрущевки» вопреки соседям, которые ставили ему палки в колеса. И обустроил. В общем, явно хорошая новость. Но совершенно невыразительно рассказанная. Ее и не вспомнишь, если не начать разбираться. А ведь эта история могла бы стать материалом для замечательного специального репортажа, если бы понялась до уровня метафоры. Каким образом? В любом конфликте у каждого – своя правда. И совершенно необязательно, что в любом конфликте одни – хорошие, а другие – плохие. Журналист – не прокурор, ему надо разбираться в мотивах, а не выносить вердикты. Вердикт пусть выносит читатель. Каждый для себя.
С историями добрых дел, которые не остались безнаказанными, сталкивался, наверное, любой. Хорошо рассказанная история – это та, в которой мы понимаем мельчайшие движения души и все странности мотивов ее участников, все их внутренние противоречия. Если сегодня мы имеем дело с историей успеха, значит, вчера она была историей преодоления. Хорошо там, где было плохо. Победа – всегда результат конфликта. Люди не могут эмоционально подключиться к хорошим новостям, если они идут вразрез с их опытом. В сказки они давно не верят. А пессимистические настроения связаны не только с объективными проблемами, но и – возможно, в первую очередь – с отсутствием моделей решения этих проблем.
Сегодня идеология протеста по большей части перехвачена популистами. Их «революционная» модель решения проблем описывается коротко: прекрасная Россия будущего станет результатом смены власти. Инфантильность и опасность подобной идеологии доказывают уроки нашей истории. Как можно видеть и на примерах истории соседних стран, в лучшую сторону общество меняется только эволюционным путем. И эта эволюция происходит в сознании людей. Мы должны учиться понимать себя и других – и извлекать уроки из своей истории.
Хорошие новости – это в первую очередь модели конструктивного решения сложных проблем. Это модели не конфронтации, а взаимодействия человека и государства. Представителям государства необходимо учиться им точно так же, как и гражданам страны. Обратная связь общества с властью – это и есть демократия.
Как поворачивать журналистику от негатива к позитиву – грантами для журналистов, обучающими проектами, конкурсами – об этом мы говорили в Общественной палате.
Счастье есть, только мы пока не умеем о нем рассказывать.