Можно долго (и главное, бездоказательно) спорить, из каких комплексов и травматизмов детства золотого прорастают маниакальные устремления человечества. Можно даже без особых раздумий списать весь ворох на какую-нибудь лишнюю хромосому, недостаток кальция в мозгах или железа в организме. И только одна мания, по моему глубочайшему убеждению, имеет своим истоком простейшую дурную привычку – мания величия неизбежно вырастает из привычки к халяве.
Им хочется вечно гарцевать в героях оппозиций, которых следует ценить и которым все должны
Это достаточно легко заметить на множестве примеров. Например, в повседневности менее всего прилагающие усилий люди, как правило, находятся в неискоренимом убеждении, что их недопонимают, недооценивают, что им недодают и главное – что им все должны.
Людям, прилагающим более всего усилий, некогда задаваться подобными вопросами, потому что на каждый день и долгий срок имеется ворох проблем и непочатый край забот, которые следует разгребать, не раздумывая, за что досталось именно им, а не тем, кто рядом, и чем они хуже, а те заслужили.
Более других мучаются в быту халявным синдромом люди, искренне сами себя относящие к творческой интеллигенции: они убеждены, что мир когда-то кем-то был создан исключительно в качестве скромной оправы для их талантов, a вселенная все-таки вращается, но вокруг их пупка.
И наконец, отдельные масштабные личности, из ряда вон выходящие и мнящие себя особыми представителями человечества в узких рамках отдельно взятого государства, халявой тоже не брезгуют.
Вот, например, так часто в последние бурные времена всуе поминаемый Гитлер (см. «аншлюс, аншлаг, анчоус») идею о расколе России на отдельные составляющие, в особенности о создании Украинского государства, «не зависимого от Москвы, но зависимого от Берлина», не сам придумал. Он ее, чтобы не сказать грубо, «схалявил», можно смело сказать «снациздил» у тогдашнего публициста и идеолога Пауля Рорбаха. А этот последний, скорей всего, позаимствовал много всего у Бисмарка. Что, в общем, не мешало всем мнить о себе и спать спокойно.
Самым прозорливым все-таки оказался Бисмарк. Он еще 3 мая 1886 года писал немецкому послу в Вене: «Лучшее, что в моем понимании мы можем сделать, – это рассматривать ее (Россию) как природную опасность, которую мы в состоянии сдерживать дамбами, но которую нам никак не удастся уничтожить. Атакуя Россию, мы только усилим ее единство; и только поддерживая постоянное ожидание ее собственного нападения на нас, мы сможем вызвать ее внутреннее разрушение и полный развал».
А о том самом проекте раскола России «на отдельные составляющие» тот самый Бисмарк добавил в том самом письме: «Даже разделенные какими бы то ни было договорами, они (русские) снова и быстро соединятся, наподобие ртутной массы, разбитой на отдельные капли».
Все-таки Бисмарк – голова, нет? И между прочим, все сам, никаких заимствований. Кратко, четко и со вкусом. Вряд ли, мне кажется, ему понравилoсь бы, например, прикармливаниe людей печеньками, как в зоопарке. Не тот калибр. Печеньки – одна из самых досадных стратегических ошибок в войне за симпатии. Обмельчали оппоненты со времен канцлера Прусского королевства, хоть и продолжают пользоваться дурной привычкой к чужим идеям и мнить о себе как о высочайшей инстанции справедливости.
Но в остальном расчет был верным: ничто (кроме покрышек) так сильно не дымит, как вовремя вспыхнувшее и все вокруг застившее национальное самосознание. Его следует долго (года 23) с особой тщательностью взращивать на «вечном бродиле», через школьные учебники и отовсюду сочащуюся пропаганду о самобытности нации, которая всем пример и которой все должны.
А потом в нужный момент достаточно лишь подавиться на публике праведной слезой и громко хрипнуть в микрофон: «Вы – герои! Только не расходитесь! Эти вас не понимали – их на дыбу, вон те поймут – их в президиум. А вон те, вон там – вас заценят и всё дадут! Потому что вы герои, и вам все должны!»
Мне, как и многим в последние бурные времена, случилось почитать новейшие украинские учебники по истории. Нет, кое-какие слухи доходили задолго до того и оттуда, и отсюда вследствие того самого желанного раскола России на отдельные составляющие. И тотального потрясения, конечно, не было. И было даже не смешно, а наоборот – очень понятно.
Понятно, откуда появилась девочка с чистым личиком, снисходительно декламирующая: «Вы – огромные, мы – великие», «У вас Царь, у нас – Демократия».
Понятно, чем вдохновились нынешние просветители, засеивая новые мозги восприятием России как «природной опасности», которую необходимо сдерживать дамбами, не то непременно прорвет и понатечет.
Понятна и далеко не нова необходимость постоянного ожидания русской агрессии, этот зажим уже использовался во времена холодной войны.
Понятна бесшабашность творческой интеллигенции, мнящей себя мозгом и совестью нации одновременно и мнущей под себя всякого несогласного и просто сомневающегося серпом и молотом двух взаимоисключающих себя определений: совок и фашист.
Непонятна недальновидность этой творческой интеллигенции, связки порвавшей криками о российской агрессии и ничтожности российских интересов.
Да, именно так: я честно прочитала одну крупную фигуру литературной оппозиции (крупную, в самом прямом и физическом смысле слова), которая чеканила в печати: «Да не нужна она никому, эта ваша Россия!», уверяя, что ни одна высоко цивилизованная страна, типа «членов НАТО», на такую, мягко говоря, грубую и неопрятную державу не позарится и важность каких-то там границ – плод паранойи продажных русских чиновников.Или, наоборот, очень мелкий (в самом прямом и физическом смысле слова) поэт, не умеющий в рифму, но наверставший рулонами возмущенной прозы погрешности собственного стихосложения в поддержку того самого ожидания российской агрессии, рекомендованного знаменитым канцлером, давно не пытается рифмовать, но с печальной мудростью клеймит «русские имперские замашки».
Не знаю, хотят ли на самом деле все эти люди действительных перемен и настоящей власти – они не будут знать, что с ней делать. Скорее, им хочется вот так вот вечно гарцевать в героях оппозиций, которых следует ценить и которым все должны.
Потому что страшно даже себе представить, что случится, если вдруг когда-нибудь наступит «миру мир», и всем поэтам, не умеющим в рифму, придется зарабатывать себе на жизнь... стихами.