Под «большевизацией» протестного движения я понимаю вполне конкретные вещи.
1.Наличие внутри протестного движения профессиональных революционеров – деклассированной группы численностью (оценкой) от 3 до 5 тысяч человек, целью и основным видом деятельности которой является слом существующей системы и получение власти «всей, целиком» (Ленин).
Лидеры протестного движения настолько последовательны, что они даже заимствуют лозунги и названия акций большевиков 1905 и 1917 годов
Это аналог «нового класса» (Джилас, Восленский) или РСДРП(б): внутри закрытой полулегальной корпорации, действующей по непонятным для общества правилам, формируется новый правящий класс.
Никакого демократизма в организации протестного движения нет, достоверно неизвестны даже реальные центры, в которых принимаются решения, и реальные механизмы их первичного одобрения основными активистами. Социальные сети роли этих реальных механизмов на самом деле не играют: они всего лишь легитимируют и распространяют непубличные решения.
2. Ставка на левый радикализм, на социальный протест, ожидаемый осенью, на электорат КПРФ и на люмпенов. В использовании этого приема лидеры протестного движения настолько последовательны, что они даже заимствуют лозунги и названия акций большевиков 1905 и 1917 годов. Мало кто обратил внимание на лозунги акции 6 мая, а ведь главным из них был «Вся власть Советам!». Вспомним про Всероссийскую октябрьскую политическую стачку, о необходимости которой говорил Удальцов.
Очень показательна в этом отношении и последняя программа «Левого фронта», направленная уже не против режима, а против среднего класса – современной «буржуазии». Средний класс призван сыграть в этом сценарии ту же роль, которую он играл вплоть до вооруженной провокации большевиков 3–5 июля 1917 года в Петрограде, – «массовки» и «попутчиков». Это, кстати, хорошо осознала включенная в протест Ксения Собчак (и, надо отдать ей должное, жестко против этого высказалась).
3. Ставка на стратегию, схожую с ленинской «теорией перерастания» буржуазно-демократической революции в социалистическую: захватить политическую власть в период нестабильности, не дожидаясь «перезагрузки» действующих институтов. Показательно в этом смысле восхищение Ильи Пономарева тем, как большевики «сработали» в 1917 году (политсериал «Срок»).
4. Сергей Удальцов – политик откровенно большевистского типа – как новый лидер протеста.
5. Ставка на уличный протест, фактическое игнорирование парламентских и партийных методов (даже после снижения числа членов партии, необходимого для ее регистрации, до 500 чел. и иных очевидных мер, которые трудно интерпретировать иначе как адресованное уличной оппозиции предложение стать оппозицией системной).
6. Ставка на насилие. Призываю коллег непредвзято проанализировать факты, лежащие на поверхности. Сценарий-1917 реализуется протестным движением не потому, что кто-то из деятелей сделал выбор в пользу него. А потому, что это единственный сценарий, который при определенных условиях они могут реализовать.
Источник: Блог Дмитрия Орлова