Россия и Саудовская Аравия убивают ОПЕК. Такое мнение в понедельник высказал министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане в ходе пресс-конференции, предварявшей заседание организации стран – экспортеров нефти в Вене, где решалась судьба продления сделки по сокращению добычи нефти.
«Иран не выходит из ОПЕК, но я убежден, что ОПЕК умирает. Из-за этого процесса», – сказал Зангане, отвечая на вопрос, каким образом усиление власти Москвы и Эр-Рияда в альянсе повлияет на сотрудничество в ОПЕК. По словам министра, нефтяной картель должен решить проблему односторонности принятия решений в организации. «Для меня это большой вопрос, почему решение [о продлении ограничений] фактически было принято в Осаке», – сказал он.
Напомним, накануне проведения саммита G20 президент России Владимир Путин в интервью британской Financial Times отметил, что соглашение о стабилизации добычи нефти, заключенное с Саудовской Аравией и ОПЕК, «в целом имело позитивный эффект на стабилизацию и прогнозирование рынка». Уже на следующий день в Осаке Путин встретился с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бен Сальманом, после чего представители обоих государств приняли решение работать над продлением сделки, о чем позже рассказал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
Отметим, что опасения иранского министра не были напрасными: 1 июля в Вене страны ОПЕК предварительно договорились о продлении соглашения по сокращению добычи нефти на девять месяцев. А уже 2 июля соответствующее решение должны принять страны, не входящие в ОПЕК, но участвующие в соглашении в формате ОПЕК+, пишет ТАСС.
Таким образом, если в переговорном процессе не произойдет ничего неожиданного, страны ОПЕК+ продлят до марта 2020-го срок действия сделки, которая позволила в первом полугодии 2019 года сократить добычу нефти на 1,95 млн баррелей в сутки против плана в 1,2 млн баррелей.
Стоит добавить, что сделки в формате ОПЕК+ являются крайне выгодными для нашей страны, так как позволяют удерживать цены на нефть на комфортном для России уровне. Газета ВЗГЛЯД уже писала о том, что всего за два с половиной года сотрудничества в таком формате российский бюджет получил дополнительно 5 трлн рублей, а нефтяные компании – 2 трлн рублей.
Директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин считает, что сейчас решение в рамках ОПЕК+ действительно принимают две страны – Саудовская Аравия и Россия. «Это именно упрек, а не констатация того, что механизм ОПЕК не действует. Просто два крупнейших производителя принимают решение, имея наибольший вес с точки зрения добычи в мире. США мы не берем в расчет, потому что они работают вне всяких союзов и договоренностей», – заявил Пикин газете ВЗГЛЯД.
Несбалансированность рынка и необходимость продления соглашений была понятна и до сегодняшнего объявления. «Вопрос был в том, готова ли присоединяться к сделке Россия? Наш президент подтвердил, что мы готовы. Как раз в Осаке эта договоренность была достигнута, поэтому здесь ничего криминального нет, это просто факт», – подчеркнул собеседник.
Потому заявление иранского министра является даже не критикой, а некой «обидой» на фоне санкций со стороны США и падения добычи в Иране, из-за чего Иран теряет прибыль.
В свою очередь гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов считает, что реакция Ирана вызвана ситуацией, когда он имеет особые условия в этой сделке, которые нивелируются санкциями в отношении Исламской республики.
Эксперт напомнил: когда сделка только начиналась, и Иран нужно было каким-то образом вовлечь в структуру ОПЕК – Тегеран получил особые условия, связанные с возможностью увеличивать добычу нефти.
«Иран тогда говорил, что он был под санкциями, теперь санкции сняты и ему надо подобывать. Иран мог чувствовать себя победителем, потому что даже саудиты разрешили ему добывать, а не сокращать добычу», – сказал Симонов газете ВЗГЛЯД.
По его словам, сейчас Иран пытается выкрутиться: от самой сделки Иран не извлекает никаких дивидендов и вынужден использовать серые поставки нефти в тот же Китай, пытаясь обойти санкции.
«Потому сейчас представители Тегерана могут делать громкие заявления, которые не ведут к изменению параметров сделки. Сейчас можно вообще разрешить Ирану в пять раз увеличить добычу, все равно она будет падать», – добавил Симонов.
Но при этом у Ирана действительно есть очень серьезная озабоченность, связанная с Россией.
«С одной стороны, Иран наш партнер в Сирии, мы вроде бы должны ему помогать. У нас там есть странная сделка, по которой мы покупаем иранскую нефть и сами ее продаем. Как она будет реализовываться под санкциями – не вполне понятно, но никто ее публично не отменял. С другой стороны, мы понимаем, что Иран наш потенциальный конкурент на европейском нефтегазовом рынке. И Тегеран прекрасно понимает, что мы с удовольствием воспользуемся его трудностями», – говорит эксперт.
Он также указал на то, что среди членов правящей верхушки Ирана распространено мнение, будто бы Россия и США, в рамках некой «большой сделки», могут произвести «обмен любезностями»: Москва поспособствует ослаблению влияния Ирана на Сирию, а Вашингтон, в свою очередь, снимет санкции с Дамаска.
Правда, политических оснований для подобного беспокойства нет. Владимир Путин неоднократно называл Иран союзником и важнейшим партнером России. Схожую точку зрения недавно повторил и секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в ходе встречи со своими коллегами из Израиля и США.
«Мы не торгуем ни нашими союзниками, ни нашими интересами, ни нашими принципами. Иран был и остается нашим союзником и партнером, с которым мы последовательно развиваем отношения как в двустороннем плане, так и в многосторонних форматах», – подчеркнул Патрушев.
«И все же, как бы Иран не храбрился, он действительно оказался под серьезным катком. Что будет дальше – Иран не представляет. Сценарий, при котором Россия разменяет Иран, в голове иранских лидеров является паническим и страшным», – предполагает Симонов.
В том числе и поэтому, по его мнению, иранский министр позволил себе в Вене столь серьезный выпад в адрес Москвы.
«Это заявление не только и не столько про нефть, сколько про обеспокоенность Ирана тем, что у России появляются новые опции и варианты политических действий в этом регионе», – резюмировал Симонов.