Именно здесь, в театре Станиславского, был когда-то поставлен главный спектакль Мирзоева «Хлестаков», его визитная карточка. Уже тогда с манерой и стилистикой Мирзоева все было понятно. С тех пор они претерпели минимальные изменения.
Ревность, дружба, предательство и обиды никчемных людишек из издательской или какой-нибудь еще сферы ничем не уступают страстям героев Шекспира
Все мирзоевские работы – о том, как мало на самом деле логики и последовательности в нашей жизни. Пытаемся соответствовать ситуации, выводить следствие из причины, но в конце концов впадаем в состояние транса и ведем себе непредсказуемо, как настоящие дикари.
Что-то подобное происходит в рассказах Владимира Сорокина, где персонажи поначалу следуют сюжету, обмениваются репликами, соблюдают правила игры и приличия. А потом начинают выкрикивать нечленораздельные звуки и пускаются в дикий танец. То есть все выходит из-под контроля. И Мирзоев о том же. О том, как все выходит из-под контроля.
Сюжет у «Предательства» самый что ни на есть камерный. Литературный агент, издатель, жена издателя, которая изменяет ему с литагентом. Типичная ситуация из фильмов Вуди Аллена. Так и представляешь себе, как английские или американские джентльмены ходят друг к другу в гости, слоняются по ресторанам, непрерывно рефлектируют и никак не могут решиться на главный шаг.
Западная драматургия и кинематограф переполнены такими коллизиями. Собственно, на Западе Пинтера так и ставят. Чинно, благородно, со сдержанной горечью. А Мирзоев все сделал наоборот. То есть реплики и сюжет те же, а ведут себя актеры совсем иначе. Дерутся, окунают друг друга в чан с водой, бегают по сцене голышом. Короче, выпускают на волю свои инстинкты. Смеются не к месту, кричат без причины, ни с того ни с сего размахивают руками.
В сочетании с текстом пьесы это производит сильное впечатление. Как будто в интеллигентскую гостиную ворвался ветер, перевернул стулья, сбил со стола графин, и люди, которые только что вели светскую беседу, вскакивают, разинув рты.
Мирзоев еще раз напоминает нам, что любая, самая мелкая жизненная ситуация больше, чем контекст. Ревность, дружба, предательство и обиды никчемных людишек из издательской или какой-нибудь еще сферы ничем не уступают страстям героев Шекспира. В каждом клерке спит маленький Отелло, в любой момент он готов вырасти до большого.
Мирзоевская манера антилитературна. Для него важнее музыка и пластика, чем сюжетные рамки. Парадоксальным образом это подтверждается и текстом пьесы. «Я плохой издатель, – говорит персонаж Суханова. – Ненавижу книги, литературу, иначе говоря, современную прозу». И дальше: «Даже коньяк отдает литературой». А про одного своего автора он рассказывает так: «Писатель, который живет в большом доме с женой и тремя детьми и пишет роман о писателе, который живет в большом доме с тремя детьми и пишет роман о…»
Сколько можно, в конце концов! Работы, обязанностей, правил, литературы. Ведь все это – не мы, на самом деле мы не такие. Собой мы становимся лишь тогда, когда выходим из себя. Когда предаем и нарушаем навязанные нам правила. В состоянии транса, опьянения, истерики. Вне контроля. Хватит литературы, дайте людям немного подергаться и поорать просто так, без причины. Не основываясь на сюжете и великих идеях. И не спрашивайте, что они имели в виду. Им просто хотелось пожить на сцене. А режиссер сделал эту жизнь эстетически привлекательной.
Успех спектакля Мирзоева говорит о том, что людям немножко уже надоела литература, идеи, концепции и схемы. Даже самые интересные. Хочется жизни и страсти. Шаманских танцев, ветра, непредсказуемости. Или это весна так действует. Как бы там ни было, а билеты на «Предательство» раскуплены до конца сезона.