Все тексты Джона Фаулза переведены на русский язык. Начало «русскому Фаулзу» положила «Башня черного дерева», опубликованная в журнале «Иностранная литература». Взаимоотношения искусства и реальности, метания буржуазного художника – все это казалось таким далеким и таким вычурным... Однако публикацию и новое имя заметили, это стало событием. Об этом много говорили.
Затем случился перевод «Женщины французского лейтенанта», впечатление от которого оказалось напрочь испорченным неудачным кастингом в одноименном голливудском блокбастере. Прерафаэлитский нос Мэрил Стрип затмил тонкости истории, протекающей в двух измерениях – «историческом» и «современном». Исторические сцены переплетались с развитием отношений актеров на съемочной площадке, задавая странное ощущение точной рифмы между разными (и такими едиными) временами.
Кадр из фильма «Женщина французского лейтенанта» |
Прорыв произошел, когда издательство «Независимая газета» издала толстенный том «Волхва», главного произведения Джона Фаулза, над которым писатель работал не одно десятилетие и создал несколько вариантов этого объемного текста. Перевод Бориса Кузьминского (которому до сих пор пеняют излишнюю изысканность названия, в другом варианте предлагая более привычного «Мага») до сих пор остается идеальной попыткой перевести на русский музыкальную и тончайшую материю фаулзовских книг.
Счастливое совпадение автора и толмача (для Кузьминского, исповедующего принципы метареализма, «Волхв» тоже стал своим opus magnum) породило выдающийся роман, одну из главных книг ХХ века, в которой сплелись главные темы известного английского мизантропа и перфекциониста. История человека, которого на благословенном греческом острове подвергают странным испытаниям, читается как метафизическая притча о многополярности мира, в котором существует масса параллельных миров, и о принципиальной непознаваемости мира. По Фаулзу, совы всегда не то, чем они кажутся.
Обложка книги «Волхв» |
После многочисленных переизданий «Волхва» по-русски появились «Червь» и «Мантисса», «Даниэл Мартин» и дебютный полифонически выстроенный «Коллекционер». Когда фаулзовское месторождение оказалось выскобленным книгоиздателями до основания, пришел черед сборников эссе. В книжных магазинах появилось несколько разных переводов «Кротовых нор» и «Аристоса», этих важных и неполиткорректных сводов эстетических правил и общественных взглядов писателя.
Обычно книги Фаулза выходят под грифом с противоречивым названием «Современная классика». Сие не более чем маркетинговый ход. Потому что, несмотря на значимость и даже значительность творческого наследия, Фаулз никогда не был классиком. Его творчество напрочь лишено пафоса причастия к заоблачным олимпийским высотам. Фаулз – выдающийся профессионал, интеллектуал в самом точном смысле этого слова. О самых сложных и эзотеричных метафизических материях Фаулз умудрялся рассказывать не то чтобы просто (его сюжетные лабиринты головокружительны), но доступно. Кажется, именно с Фаулза начинается та самая современная английская беллетристика, где важность тем и изящество сюжетных конструкций никак не влияют на качество изложения и коммерческий потенциал.
Нынешние англичане мастерски соединяют философский бэкграунд (и здесь вместе с Фаулзом можно вспомнить Айрис Мердок или Джулиана Барнса) с легкостью изложения. Отныне интеллектуальная подкладка, не выпирающая наружу, это вопрос писательского мастерства, увлекательность книг которого есть главная форма писательской вежливости.
Обложка книги «Коллекционер» |
Однако, несмотря на мнимую доступность, Джон Фаулз всегда существовал как-то на особицу. Вне школ и течений, тенденций и моды. Вел замкнутое существование, редко (особенно в последние годы, когда болел) появлялся на людях. Почти не давал интервью. И когда в СССР началось что-то вроде фаулзовского бума, напрочь отказывался посетить «одну шестую».
Тогда у нас случилась перестройка, открылись шлюзы, в которые хлынуло очень много самых разных имен. Тогда казалось, что мировая литература бездонна и такие авторы, как Фаулз, будут баловать нас гроздьями. Ан нет, ручеек быстро пересох, и тогда все оказались на своих местах. И многое стало более чем очевидным. Ну, например, то, что Фаулз слишком тонок и отстранен для того, чтобы стать действительно культовым автором. И тогда его место с легкостью заняли Фаулзы-лайт типа Пинчона или Мураками. А сам Фаулз снова остался в стороне, где и умер на прошлой неделе после долгой и продолжительной болезни.