Не помню, кто кому сказал: «Что-то у вас, батенька, гении как кошки родятся». То ли Некрасов – Григоровичу, то ли Бендер – Воробьянинову, не важно. У нас как кошки родятся сенсации. Каждый может выбрать себе по душе: вот сенсация на вторник, вот на среду, длинношерстная, короткошерстная, с умной мордочкой, с обычной...

Мне понравилась сенсация про словацкий детский журнал, посягнувший на лавры несравненного (несравненного ли теперь?) француза «Шарли Эбдо». Там опубликовали ксенофобские недетские анекдоты. Некоторые – вполне смешные. Например: «Загадка: в машине едут албанец, сириец и украинец. Вопрос: кто за рулем?» Правильный ответ – «полицейский».

Ксенофобским сегодня считается любой анекдот с указанием национальной принадлежности персонажа.

В детстве мы рассказывали: «Поспорили немец, француз и русский...» – но в разряд ксенофобских такие анекдоты не попадали. Помнится, были еще анекдоты про грузин, армян и евреев – скорее лестные для вышеперечисленных категорий лиц, нежели оскорбительные.

Меньше повезло чукчам, но отнять у народа тогдашние анекдоты про чукчей было бы не меньшей глупостью, чем запретить на Седьмое ноября водку пить. Хорошо, дружно жили. А кто жил не дружно, того не слушали.

Сегодня все изменилось. Шаг влево, шаг вправо – федеральный закон. Люди стали нервные – ужас. А у нервного человека с чувством юмора всегда худо.

Слушайте, а вам не кажется, что мы вообще стали меньше смеяться? Не перестали, нет. Но... меньше.

«Как же, – скажете вы, – а Comedy Club и его бесчисленные отпочкования, а «мы начинаем КВН», а Дмитрий Нагиев?»

Да, да. Но это не совсем смех. Это, как бы сказать... ржание. Сейчас объясню.

В искусстве есть закон: тема произведения определяет его жанр. О вдруг испортившемся с утра настроении не напишешь хорошего рассказа – сопли по тарелке получатся, а хорошее стихотворение написать можно. О том, как тебя на улице облапошила цыганка не напишешь стихотворения, но можно написать рассказ. Ну, примерно.

Нынешние темы для юмора съехали в область быта, «половой сферы» и чистых дурачеств. Попробуй-ка посмейся над тем, что важно. Сразу почувствуешь, где границы.

Ну например: над депутатом Госдумы смеяться можно, но над законом, принятым этим депутатом, нельзя. (Только если совсем пустяшный, никого не касающийся закон.)

Над чиновником исполнительной власти, пекущимся о бюджете, и вовсе грешно смеяться. Еще лет десять назад были в ходу анекдоты о первых лицах. Сегодня... было б странно.

Чувствуете, что тематическая область для юмора сужается?

А значит, мельчает жанр. Знаете, какое есть определение жанра в академическом литературоведении? «Жанр – это модель человека».

Человек у нас стал маленький, бытовой, потешный. «Большого человека», равно как и большие проблемы, из сферы юмора исключили. «Нам, товарищи, нужны подобрее Щедрины и такие Гоголи, чтобы нас не трогали».

Я не знаю, правильно это или нет. Помню только, что Маркс сказал: «Смеясь, человечество прощается со своим прошлым». Если это и правда так, то нынешнее положение вещей установилось надолго. Не спешим мы, осознав его шаткость, над ним смеяться.

Чем в этой связи интересен скандал с детским журналом? Тем что «взрослым» и «детским» дискурсами у нас (и в любом другом государстве, ну, может быть, за редкими исключениями) занимаются разные «департаменты».

И то, что во взрослом мире уже не пройдет, в детском – еще можно попробовать.

Хотя, надо признать, словацкие коллеги сделали это слишком уж топорно. А если бы по-умному сделали?

Был у нас в начале 90-х годов (еще даже в советское время) такой детский журнал – «Трамвай». Просуществовал всего несколько лет, но его до сих пор помнят. Тираж у него был два миллиона с хвостиком.

Так вот, этот журнал как раз и сделал то, о чем предупреждал Маркс. Он попрощался с прошлым. Разделил наш народ на два, можно сказать, поколения: трамвайное и дотрамвайное.

«Дотрамвайщики» (к числу которых принадлежу и я, чисто по возрасту) в большинстве своем довольно уксусные люди, которых больно ранит все, что происходит в мире. Это люди «положительные», «сурьезные». Даже если занимаются ерундой.

Уверен, что первые десять комментариев к этой колонке (если их вообще столько наберется) будут написаны именно такими людьми. Хоть и тролль – а серьезный человек, положительный. Его ранит всякая неопределенность, размытость смысла; юмор его раздражает.

И если такому человеку рассказать анекдот про русского, или украинца, или еврея, он (будучи русским, или украинцем, или евреем) не забьется в припадке, а... улыбнется. Вот взять тот анекдот про троих в машине. Заменить «украинца» на «русского». Смешно? Смешно.

Несерьезные люди. Неположительные. Давайте еще скажем «вот такие и профукали страну». Но – нет-с. В том-то и дело. Это не они профукали.

Если б я хотел сгустить краски, сказал бы, что и сейчас ее профукивают не те, кто смеется, а те, кто старается запретить это делать. Или не страну – Евросоюз. Да что угодно.

Не смеясь, люди прощаются со своим будущим.

Нужен ли нам сейчас детский журнал, который учит смеяться, не знаю. Возможно, но не уверен, что в первую очередь. Мне кажется, сейчас нам больше нужен детский журнал, который учит думать.

Ведь чувство юмора – это быстрое мышление (именно поэтому тупые смеются над шуткой позже всех или после того, как им объяснят, в чем был смысл шутки). Советских детей мыслить учили. Тогдашний журнал «Трамвай» лег на почву, взрыхленную многочисленными «юными натуралистами» и «юными техниками».

Сегодня, после эры Диснея и ему подобных колониальных американских субпродуктов, впору все начинать сначала, с азов. Думая, люди знакомятся с настоящим. И дети тоже.