Три года назад я потерял одну смешную и малозаметную вещь – иммунитет. Виной, как и обычно у русских людей, было западничество и потребительское лоховство. Вместо родного, хоть еще и не нашего Крыма, я решил, «как делают все крутые», провести недельку во Франции на Лазурном берегу.
При всей спорности аналогий между обществом и организмом на сегодня мы, очевидно, общество с очень ослабленным социальным иммунитетом
Сколько я при этом бессмысленно потратил денег и испытал бытовых неудобств, я перечислять не буду, чтобы окончательно не уронить себя в глазах читателей. Но самой большой потерей было то, что, купаясь в переполненных отдыхающими всех стран, рас и социальных состояний водах Канн, я подхватил какую-то инфекцию.
Я не буду, опять же, описывать, как умирал в Париже, где без рецепта не купить антибиотиков. Как пришла врач-сербка и меня спасла. Как с температурой я добирался до Москвы через Минск. Как несколько месяцев мучительно выздоравливал. Главное – печальный результат.
Несколько лет после этого я буквально гнил изнутри. Каждый легкий ветерок, каждый промоченный носок ботинка вызывал в организме такие потрясения, что еженедельно приходилось бомбардировать себя адской смесью из антибиотиков, антивирусных препаратов и какой-то еще химии, которая еще за пару лет, наверное, превратила бы меня в зомби.
Суть жизни без иммунитета в том, что приходится здравствоваться на каждый чих. Бояться любой не то что заразы, а потенциальной угрозы: начиная от дождика и ветерка и заканчивая яблоком с дерева. Твой организм находится в состоянии стопроцентной внешней зависимости.
Из этого ада меня вытащила одна добрая женщина – врач. Не буду рассказывать, как это было сделано. Скажу только, что хватило буквально одного щелчка пальцами и «диагностики по юзерпику». Так или иначе, за последние месяцы я внезапно для себя познал блага исправно функционирующего иммунитета.
1
В середине сентября, гуляя по берегу Охотского моря на Сахалине, я внезапно обнаружил крохотный островок, отрезанный от основного берега протоком шириной в три шага. Недолго думая, я разулся, стащил с себя брюки и по ледяной северной воде перебежал на этот остров и с удовольствием по нему погулял, согнав гнездившихся там чаек.
Попав вчера в накрывший Севастополь шторм с потоками воды до колена, заливающими Артбухту, придя домой с совершенно мокрыми ногами, я повесил одежду сушиться и лег спать. И это несмотря на то, что весь вечер прообщался с отчаянно чихавшим и кашлявшим человеком.
Возможно, если меня забросить в одной рубашке на Северный полюс, я простужусь, заболею и умру (хотя, скорее всего, раньше замерзну). Но от мелких жизненных драм и ощущения постоянного нездоровья нормально функционирующий иммунитет избавляет. Из листка на ветру твой организм превращается в скалу, которую, конечно, может потрясти землетрясение или подмыть за столетия море, но сквозняк ей явно не опасен.
#{image=832024}А главное – механизмы иммунитета, когда в них все работает исправно, незаметны. Ты не чувствуешь, что с тобой происходит. С тобой, с твоей точки зрения, вообще ничего не происходит. Так, конечно, бывает не всегда. Высокая температура, насморк, лихорадка – все это свидетельства работы защитных сил организма, который столкнулся с серьезным вирусом. Если нас трясет – значит, мы еще боремся. Но лучше, конечно, когда организм уничтожает возбудитель болезни: быстро и для нас незаметно.
2
Если читатель думает, что я взялся за этот текст, чтобы пожаловаться на здоровье или похвастаться его улучшением, должен его разочаровать. Я снова про Новороссию, про Донбасс и про наши скорбные российские дела.
При всей спорности аналогий между обществом и организмом на сегодня мы, очевидно, – общество с очень ослабленным социальным иммунитетом. От любого инородного враждебного вторжения нас начинает трясти.
Системы опознавания инородных проникновений по принципу «свой/чужой» работают из рук вон плохо и большую часть времени затрачивают на выяснение вопроса, можно ли негодяю оставаться негодяем, если он хороший человек и пишет прикольные песенки, или негодяем все-таки нельзя быть никогда.
Время от времени наш социальный иммунитет взрывается от идеи «Надо срочно что-то делать!», и тогда начинается бессмысленный и беспощадный аутоиммунный процесс, в котором ударам защитных сил организма подвергаются, прежде всего, здоровые органы и клетки.
К веселью вирусов и инородных тел мы начинаем гоняться с топором за самими собой. «Бомбим Воронеж». И наоборот – простейшие способы маскировки вирусов действуют почти безотказно.
3
Подобным способом маскировки стало, к примеру, слово «мир». Сторонник войны заявляет, что он «за мир» – и вот он уже свободен от критики и морального осуждения. Стоило мне в одной из публикаций назвать так называемый «марш мира» в Москве «маршем детоубийц» и напомнить, что за время конфликта в Донбассе погибло 33 ребенка исключительно от рук украинских карателей, как со всех сторон началось возмущенное верещание: «Мы собрались за то, чтобы не было войны, а Холмогоров по заданию Кремля на нас клевещет!»
Одна особо рьяная либерально-оппозиционная дама выдала следующее: «Что отдельно противно в этом в... Холмогорова, что там используется чисто желтушный прием – поорать насчет деточек».
«Поорать насчет деточек» – так это теперь у них называется. Много всего можно вспомнить. И слова Достоевского о слезинке ребенка, составляющие сердцевину русской гуманистической мысли. И истошный визг той же самой оппозиционной публики, когда Госдума запретила усыновление детей из России некоторыми категориями иностранцев.
Потенциально гибнущими без иностранного лечения детьми наши либералы размахивали тогда, как топором, и никому из них формула «поорать насчет деточек» не приходила. Напротив, орали истошно. Собирались на «марши против подлецов» и клеймили «детоубийц».
Надо ли понять дело так, что, поскольку теперь московских либералов детоубийства, творимые Украиной в Донбассе, не смущают, их марш должен именоваться «маршем подлецов»? Или я что-то не так понял?
Впрочем, наряду с подлецами простыми, которые про «поорать», есть и подлецы позаковыристей. Они объяснят вам, что, конечно, дети в Донбассе погибли, но Украина в этом совсем-совсем не виновата, поскольку это «коварные путинские агенты – Гиркин и «его банда» – вторглись, спровоцировали войну, и в огне этой войны дети и погибли. Виноват, таким образом, не убийца, а тот, кто его спровоцировал.
Но все-таки стоит напомнить подлинный ход событий.
4
Война в Донбассе началась с того, что жители Донецка и Луганска повторили у себя в городах события Майдана в Киеве: захватили административные здания и потребовали народного волеизъявления – референдума и переговоров о будущем устройстве Украины.
В ответ на это они были названы «сепаратистами», и против них была объявлена «антитеррористическая операция» (АТО). Еще раз – военная операция в ответ на требование референдума.
Далее небольшая группа военных, в которой первоначально было 30 человек, заняла при полной поддержке мирных жителей Славянск: в ответ против этой группы были сосредоточены 20 тысяч украинских военных, нацгвардейцев и правосеков, начавших отрабатывать на городе новейшую «антитеррористическую тактику», состоявшую в обстреле жилых кварталов, обесточивании города, прекращении его водоснабжения и ударах, не считаясь с риском гибели мирных граждан.
Тогда-то впервые и начали гибнуть дети. От снарядов и бомб украинских войск и более ни от чьих рук. Украинская военная тактика с самого начала строилась на том, что потери среди мирных граждан – и в частности среди детей – считались приемлемыми и допустимыми. А для оправдания детоубийств использовалась анекдотичная отмазка, что «сепаратисты первыми открывали огонь, прикрываясь мирным населением».
Не говоря о том, что в большинстве случаев этот тезис – обыкновенное вранье. В кино мы сплошь и рядом наблюдаем за тем, как злодей-террорист, прикрываясь заложником, требует от героя разоружиться, его не преследовать и т.д. Но только в украинском кино «герой», оказавшись в подобной ситуации, первым метким выстрелом простреливает заложнику голову, зато после этого долго гоняется за «террористом», мажет, спотыкается и, в конечном счете, едва уносит ноги с разбитым носом.
5
Правда Донбасской войны состоит не в том, что «сепаратисты прикрываются мирным населением», а в том, что ни с кем, кроме мирного населения, украинские герои – что из ВСУ, что из нацгвардии – воевать не умеют. И все 100% детских смертей – полностью на совести Украины, а значит и тех, кто ее поддерживает в Москве своими маршировками и кричалками. Детоубийцы, они и есть детоубийцы.
Оказавшись на окраинах Мариуполя, ополченцы, несмотря на огонь украинской артиллерии из жилых кварталов, почему-то не ведут обстрелов жилых домов, не пытаются погасить в городе свет и выключить канализацию. Почему-то и в Мариуполе дети продолжают гибнуть от рук украинских «героев».
Инцидента, произошедшего в Мариуполе 22 сентября, вполне достаточно, чтобы исчерпывающе ответить на вопрос, кто является детоубийцей в Донбассе.
«Двое подростков гоняли на великах возле остановки «Конечная», у нацгвардии там расположен блокпост. Сначала были слышны крики солдат, чтобы те остановились, но ребята поспешили уехать, испугавшись предупреждений, после чего раздались выстрелы», – поделился своим наблюдением в Сети житель Мариуполя. Как оказалось позднее, одного подростка сразу прямым попаданием в голову, другого с ранением отправили в городскую больницу, где он находится в тяжелом состоянии. Факт стрельбы и ранения местного подростка по имени Илья Луценко в пресс-службе Мариупольского городского управления милиции подтвердили, сообщают СМИ. По поводу убитого выстрелом в голову подростка украинские силовики заявили, что он был диверсантом, присланным со стороны ДНР.
6
Когда к вам приходит существо, внешним обликом напоминающее человека, и сообщает, что оно за мир с Украиной и что надо «остановить российскую агрессию» и не мешать Украине бороться с «сепаратистами», и что в результате этой борьбы украинские силы убивают детей – это все неправда, а если правда, то сепаратисты их спровоцировали, а если не спровоцировали – это все равно неважно и нечего тут «орать про деток», то знайте, что перед вами не либерал, не оппозиционер, не гуманист, не миролюбец.
Перед вами просто детоубийца. Существо, разрешившее себе и всем, кому оно симпатизирует, ради каких-то своих возвышенных и благородных целей – например, ради борьбы с Путиным – убивать детей. Если оно завтра решит, что ради борьбы с Путиным надо убить вашего ребенка – оно убьет вашего ребенка. Убить ребенка ради «прогресса демократии» – это очень на их лад.
После трагедии в Беслане эта публика вот уже десять лет пытается найти доказательства того, что дети погибли из-за действий российских силовиков, и у них нет ни одного слова осуждения для тех, кто детей в заложники захватил, кто развесил по спортзалу бомбы, кто расстреливал детей в упор. Еще бы! Они ведь «боролись против Путина».
Не так давно среди живущих в России сирийцев стала ходить страшилка (подтвердить я ее не могу, но ничего неправдоподобного в ней нет), что после прибытия на север страны международной миссии, вакцинировавшей детей против кори, умерли уже десятки привитых – у всех поголовно на вакцину оказалась «аллергия». Чего не сделаешь ради борьбы с «проклятым Асадом».
7
Но ладно, что мы все про убийства. Вот Алексей Навальный никого не убивает. Даже детей. Он очень любит детей. Поэтому ограничивается борьбой с коррупцией и телефонными опросами. Недавно он опубликовал сенсационные результаты опроса своего ФБК*, свидетельствующие о том, что жители Одессы и Харькова не хотят дружить с Россией, к Новороссии относятся плохо и считают Россию агрессором.
Дело было так: представители фонда Навального звонили на городские телефоны одесситов и харьковчан и на украинском языке спрашивали их: «Как вы относитесь к слову «Новороссия»?»
Представьте: вы живете в Одессе, и вдруг вам звонят на телефон незнакомцы и на украинском спрашивают: «Как вы относитесь к Новороссии?
Представьте себе: вы живете в Одессе, где именно за слово «Новороссия» в мае озверевшие убийцы за несколько часов сожгли в Доме профсоюзов по меньшей мере 46 человек (на самом деле, говорят, гораздо больше). Вы знаете, сколько прорусских активистов арестовано СБУ. Вы никому не открываете дверь, потому что это может быть повестка в карательную армию для вашего сына. И вдруг вам звонят на телефон незнакомцы и на украинском языке (то есть языке карателей, который вы в обиходной речи не используете) спрашивают: «Как вы относитесь к Новороссии?»
Можно было бы еще устроить телефонный опрос жителей Северной Кореи: «Как вы относитесь к Южной Корее?», или опросить китайцев: «Осуждаете ли вы разгон демонстраций на площади Тянаньмынь в 1989 году?» Жаль, что уже не провести опрос в Одессе 1942 года, когда звонят вам и металлическим голосом спрашивают: «Как ви есть относиться к Советский Россия и диктатор Сталин, подло воюющий против Великий Германский Рейх и фюрер Адольф Гитлер?» Результаты этих опросов, несомненно, Навального бы впечатлили и потрясли: все единодушно – от биндюжников до гоп-стопщиков – были бы таки за фюрера Адольфика.
Если до этого опроса Навальный еще мог бы с каким-то скрипом считаться радикальным антипутинским российским политиком, то теперь его придется признать не более чем мелким сексотом СБУ. Телефонные разговоры на Украине сейчас прослушиваются практически тотально, и тем лицам, кто осмелился дать навальненским вопрошателям пророссийские ответы, может угрожать серьезная опасность.
Кстати сказать, к чести одесситов и харьковчан, даже на столь провокационный вопрос большинство из них ответило не «Новороссия – это провокация врагов единой Украины! Слава Порошенко!», а элементарное презрительное: «Не понимаю (не розумiю)».
8
Или вот еще – не менее прекрасен бывший работодатель Навального Станислав Белковский. Вообще-то, после того как этот персонаж призвал США нанести ядерный удар по российскому флоту в Севастополе, нахождение его безнаказанно на территории России и готовность каких-то людей собираться, чтобы выслушать его «мнения», совершенно удивительны сами по себе.
Но нет, Белковский не только не арестован и даже не облит презрением, а во вполне солидной аудитории (организаторам хватило наглости прислать приглашение даже мне, хотя всем отлично известно, что этот персонаж является как моим политическим, так и моим личным врагом) произнес речь о том, что нынешние события на Украине – это «предсмертные судороги имперской России», а будущее – за «национальным государством» русского народа.
Белковский уже не первый год пытается эксплуатировать идею русского национального государства. А точнее – украсть ее у русских националистов, чтобы они ни в коем случае его не построили.
Но вот что поразительно: Белковскому даже не приходит в голову, что национальное государство на то и национальное, чтобы охватывать своими границами всех компактно проживающих представителей одной нации. Что в русском случае означает и всех русских, живущих в Севастополе, и русских, живущих в Донбассе, и русских, живущих в Одессе, и русских, живущих в Харькове.
Борьба за Новороссию – это не геополитическая игра, не проявление имперских амбиций, это борьба русского народа за единство своего дома, что является важнейшей предпосылкой к тому, чтобы быть в этом доме хозяином. Друзья Новороссии – это те, чьей конечной целью является единство всех русских в границах единого государства.
#{image=831389}И напротив, враги Новороссии, те, кто любой ценой пытаются ее слить, разменять на «друга Порошенко», «единую дружественную Украину», «усиление геополитического влияния» и «налаживание отношений с Западом» – одержимы имперскими комплексами худшего сорта: фантомными имперскими комплексами, воображением себя могущественными геополитическими игроками в условиях, когда никаких объективных предпосылок для этого могущества нет, в условиях, когда все, что нам необходимо – это по крохам собирать свое.
Рядом с этими фантомными имперцами и вертятся вполне конкретные украинские (именно украинские, а не русские) националисты вроде Белковского и уговаривают, что разумный русский национализм – это «судорожное имперство», а имперская мегаломания – это «взвешенный внешнеполитический подход».
И, что самое смешное, находятся люди со странным устройством ума, которые готовы всерьез выслушивать заявления о благе для русских со стороны того, кто советовал американцам убить миллион русских одним ядерным ударом.
9
И здесь я возвращаюсь к тому, с чего начал. С иммунитета. Наше общество тяжело больно иммунодефицитом. Мы раз за разом ведемся на элементарную вирусную маскировку. К нам приходит детоубийца, а мы соглашаемся принять его игру и считать его «пацифистом», к нам приходит мелкий СБУшный сексот, а мы соглашаемся его считать российским борцом против коррупции, к нам приходит внештатный «соратник» УПА*, у которого «Бандера приде – порядок наведе», а мы соглашаемся его считать российским философом, политологом, журналистом, а его работу – «мнением».
Нас атакуют вирусы, а мы относимся к этому с толерантностью (чисто медицинский термин, означающий отсутствие сопротивления организма перед инфекциями, инородными микроорганизмами и телами). Потом (обычно тогда, когда задеваются интересы чиновной части нашего общественного организма) на смену такой толерантности приходит компанейщина, и нас начинает лихорадить, бодро маршируют бодрые молодежные движения с портретами предателей, Госдума принимает малоосмысленные запретительные законы.
Между тем, как я сказал в начале, хороший иммунитет незаметен. Если бы на выступление Белковского никто не пришел, просто потому, что на выступления лиц, предложивших применить ядерное оружие против своей собственной страны, ходить абсолютно неприлично, организаторы в следующий раз не стали бы устраивать бессмысленные мероприятия, на которые никто не ходит.
Если бы вместо обсуждения отношений Навального с Путиным мы бы стали на него смотреть как на украинского политика, а на его опросы – как на сбор информации для СБУ на неблагонадежных харьковчан и одесситов – все бы встало на свои места.
Если бы мы смотрели на участников «марша мира» не как на «оппозиционеров», «антипутинистов», «гражданское общество», а как на совокупность лиц, пришедших потребовать, чтобы Россия не мешала Украине убивать детей, то относиться к этому мероприятию было бы намного проще. Моральные люди, вне зависимости от убеждений, не ходят ни под каким предлогом на мероприятия, ставящие целью продолжение убийства детей. Эту простую мысль надо доводить до сограждан разными способами.
У меня в знакомых числился один молодой перспективный либеральный политик, всячески подчеркивавший, что он сторонник соединения либерализма и патриотизма. А потом он пришел на «марш мира». Потому что карьера молодого перспективного либерального политика, конечно, дороже. И перестал быть моим знакомым. Хотя у него была тысяча оправданий, вроде того, что, конечно, ради карьеры можно пойти на компромисс, но потом-то, когда карьера будет сделана, либерализм и патриотизм сольются в прекрасной сизигии.
Но, увы, это не ко мне. Как человек, умеющий идти на компромиссы, я слишком хорошо знаю, где и в чем компромиссы невозможны.
***
Время от времени обществу нужно совершать моральный выбор и говорить про некоторые вещи: «Никогда и ни за что». Вычеркивать определенные практики из нравственной нормы, несмотря на то, что «не все так однозначно». Так мы избавились от каннибализма. Рабства. Пыток. Розог для школьников. Четвертования и расчленения при смертной казни. Да и сама казнь у нас уже не очень в чести. Иногда мы в своем гуманизме перебарщиваем и распространяем его на явную мерзость перед Господом. Но в целом цивилизованное умягчение нравов – процесс сугубо позитивный.
И вот если мы вдруг сегодня под влиянием жовтоблакитных сборищ признаем, что существуют страны, которым можно убивать детей и ничего им за это не будет, в случае, если детей убили во имя борьбы с Путиным, если будем продолжать как ни в чем не бывало жать участникам этих сборищ руки, вежливо выслушивать их мнения и точку зрения, то завтра участники этих толп начнут убивать наших детей. Во имя той же цели. Или другой. Нам и нашим детям будет уже все равно.
У общества должен быть иммунитет на подобные случаи. Он должен быть прочен, беспощаден и молчалив. Он должен работать незаметно и без истерической лихорадки. Микробы умирают молча.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ