После трех лет переговоров и нескольких встреч в кулуарах разного рода саммитов министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером и его коллегой из Намибии Нетомбо Нанди-Ндаитва была создана германо-намибийская комиссия, в рамках которой будут обсуждаться вопросы политической, финансовой и культурной ответственности ФРГ за геноцид кайзеровскими войсками намибийских племен гереро и нама в период 1904–1908 годов.
Колонизировать, как показывает история всех колоний, означает не приблизить коренных жителей к цивилизации, а подавить их и в конечном счете уничтожить... Этот, в общем-то, грустный факт должен рассматриваться как историческая необходимость
Работа комиссии сразу обросла слухами, а в Намибии так и вовсе спровоцировала парламентский кризис. При этом в Германии сам факт проведения этих переговоров воспринимается очень болезненно. Принятие ответственности за «еще один холокост» может привести к пересмотру всей колониальной истории страны, а для современной германской нации это уже перебор.
Берлин оказался в крайне двусмысленном положении. Требовать от Турции признания геноцида армян можно, а самим признать геноцид гереро и нама – слабо? Сходу поднялась волна эмоциональной критики. Berliner Zeitung даже поинтересовалась: «Какова ценность звучащих каждый год в годовщину холокоста заверений ведущих немецких политиков в том, что о геноциде евреев нельзя забывать (он ведь означает ответственность, далеко выходящую за рамки настоящего, поскольку у геноцида нет срока давности), если в Берлине не услышали слов приехавших представителей племен гереро и нама о том, что «геноцид не имеет срока давности»? Адресаты из-за контролируемой потери памяти не помнят о массовом убийстве? Двойная мораль – это здесь, пожалуй, самое мягкое слово, которое можно подобрать».
Началось все в июле прошлого года, когда действующий верховный вождь гереро Векуии Рукоро и председатель Технического комитета по геноциду нама Ида Хоффман (у многих нама и дамаро до сих пор немецкие имена и фамилии) прибыли в Берлин, где произнесли пару прочувствованных речей. «Намибийско-германские двусторонние отношения родились из болезненного колониального прошлого. Отвратительные жестокости, совершенные Германией в нашей стране в период с 1904 по 1908 год, оставили глубокий шрам на нашей национальной психологии» – это самое мягкое из того, что тогда произносилось. В Германии от такого сразу впадают в ступор, и уже в сентябре Штайнмайер на встрече в Нью-Йорке с Нанди-Ндаитва согласился на создание совместной комиссии с неопределенными полномочиями и непонятными целями.
Сперва ее работа носила исключительно гуманитарный характер. В Намибии ее курировал вице-премьер правительства по культуре, ввиду чего в основном обсуждалось возвращение в страну вывезенных артефактов и сотен черепов убитых нама, дамаро и гереро. Уже в начале ХХ века в Германии увлекались изучением антропоморфных качеств «унтерменшей», и замер черепов в рамках сбора «научных доказательств» для расовых теорий в массовом порядке начался именно с готтентотских народов – первых, до кого дотянулся германский колониализм.
ООН признала уничтожение племен гереро и нама актом геноцида еще в 1985 году, на волне обретения Намибией реальной независимости, которая была провозглашена в 1990-м – после окончательного вывода южноафриканской армии. Тогда же прозвучало и сравнение с холокостом. В 1904 году племена гереро и нама под предводительством Самуэля Магареро и Хендрика Виттбооя подняли восстание против германской колониальной администрации, убив 120 немцев. В ответ «Дойче банк» профинансировал посылку в Намибию 14-тысячной армии во главе с тогда полковником, а впоследствии генералом Лотарем фон Тротта, уже имевшим опыт подавления восстания Маджи-Маджи в германской Восточной Африке (современная Танзания). На экспедицию охотно жертвовал средства крупный капитал, поскольку тогда германские колонии управлялись не столько государством, сколько авантюристами и спекулянтами. Фон Тротта легко разгромил повстанцев, вооруженных в большинстве своем копьями и стрелами, хотя попадались и купленные у англичан старые ружья. Против пулеметов и пушек это не работало.
Но фон Тротта на этом не остановился. Командующий предъявил племенам ультиматум: «Гереро больше не являются германскими подданными. В рамках германских границ каждый представитель гереро, с оружием или без, со скотом или без, будет расстрелян, я больше не приму ни женщин, ни детей, отгоняю их обратно к народу или отдаю приказ расстреливать. Это мои слова народу гереро». Затем ультиматум распространили на народы нама и дамаро. Племена стали отступать через пустыню Калахари в сторону британского Бечуаналенда (современная Ботсвана), поскольку англичане предложили им убежище. Германская армия продолжила преследование, отравляя колодцы, отбивая скот, расстреливая пленных, заболевших и отставших. Оставшихся на территории германской юрисдикции заключили в концлагеря и превратили в рабов для немецких переселенцев. Женщин гереро массово насиловали и принуждали заниматься проституцией. Попутно досталось и совершенно безобидному, не принимавшему участия в восстании народу химба, который был уничтожен практически полностью.
Так с доминировавшим до этого в Намибии народом гереро было покончено – три четверти племени было уничтожено физически, его общая численность упала до 15 тысяч, причем выжившие были возвращены в каменный век и попали в положение рабов. Еще больше пострадало готтентотское племя нама (гереро – этнические банту) – в живых осталось не более 10 тысяч человек.
В Германии уничтожение гереро и нама оправдывали и даже поддерживали. В частности, Юлиус Шарлах – гамбургский адвокат, спекулянт и колониальный предприниматель – дал в тот период самое точное и вместе с тем жестокое определение колониализма: «Колонизировать, как показывает история всех колоний, означает не приблизить коренных жителей к цивилизации, а подавить их и в конечном счете уничтожить... Этот, в общем-то, грустный факт должен рассматриваться как историческая необходимость». Правда, под давлением европейской общественности (в том числе и русской), ранее активно поддерживавшей буров, а затем выступившей и против «германских жестокостей», император Вильгельм отказал Лотарю фон Тротта в личной аудиенции, зато наградил высшими наградами империи.
#{interviewpolit}Сейчас гереро в Намибии не более 7% населения, а нама и других бушменов – не более 5%. Вопрос о компенсации со стороны ФРГ впервые поднял еще в 80-х годах восьмой верховный вождь гереро Куаима Рируако, лидер Национальной общественной демократической партии (НУДО) и член парламента Намибии. Он нанял нью-йоркскую адвокатскую контору, которая вчинила иск ФРГ на 4 миллиарда долларов по образу и подобию выплат евреям и «подневольным рабочим» времен Третьего рейха. Эта сумма заметно превышает те 3,5 миллиарда марок, которые ФРГ выплатила Израилю (без учета пенсий). Но Рируако удалось добиться от Бонна только формальных извинений – официально правительство Германии продолжает отрицать факт геноцида и не признает решение ООН. В 2009 году вождь Рируако проиграл президентские выборы, отошел от политики и в 2014 году скончался. Но его дело подхватил новый верховный вождь – Векуии Рукоро, изобретший лозунг «отвоевать слезы» (fight back tears, terugvat trane). В свое время Рукоро работал и генеральным прокурором Намибии, и директором Национального банка, и президентом «Эйр Намибия», а учился в Университете Уорвика и Вашингтонском юридическом колледже. Так что он не так прост, как посчитали в Берлине, увидев коренастого африканца в традиционной одежде.
Штайнмайер сделал ход конем, назначив переговорщиком с германской стороны Руперта Поленца, работавшего всю эпоху Ангелы Меркель председателем комитета бундестага по международным делам. На этой должности он, кстати, всячески поддерживал Украину в конфликте с Россией, выступал за жесткие санкции и оказал давление на неправительственный фонд «Квадрига«, который еще в 2011 году вознамерился дать премию Владимиру Путину. В результате «Квадрига« была вынуждена отказаться от проведения церемонии награждения. Но для нашей истории более важно, что все время работы в бундестаге Поленц был главным лоббистом принятия Турции в ЕС. А выйдя в отставку, закономерно отправился работать в Стамбул – в политический центр при Университете Санбаджы, откуда его осенью прошлого года и выдернул Штайнмайер, «бросив на гереро». Логика тут простая: Руперт Поленц искренне убежден, что никакого геноцида армян не было, следовательно, он и будет оборонять позиции Германии по геноциду гереро и нама, которого, с точки зрения Берлина, тем более не было.
С этого момента начались чудеса. Президент Намибии Хаге Гейнгоб (кстати, ветеран борьбы с апартеидом) после долгого размышления назначил главой комиссии в ранге специального посланника доктора Зеда Нгавируэ – опытного дипломата, более десяти лет проработавшего послом Намибии в ЕС и странах Бенилюкса. Это назначение вызвало резкую критику в Намибии, поскольку интеллигентный Нгавируэ, с точки зрения критиков, не обладал достаточной харизмой, чтобы противостоять тевтонам. Действительно, его деятельность свелась к переговорам о возвращении «культурных ценностей», в первую очередь все тех же черепов и предметов, использовавшихся в религиозных обрядах до христианизации гереро (сейчас они лютеране по немецкому образцу).
Германская армия продолжила преследование, отравляя колодцы, отбивая скот, расстреливая пленных, заболевших и отставших. Оставшихся заключили в концлагеря и превратили в рабов для немецких переселенцев
Немецкая сторона залегла в обороне. Все последние полгода Берлин в официальном общении тщательно избегал самого слова «геноцид», но намекал, что готов выплатить некоторую компенсацию «непосредственным потомкам пострадавших», только, мол, отстаньте. Тут уж эмоциональное африканское сознание не выдержало – бунт возглавила представитель народа нама Ида Хоффман. Она выступила как раз от лица «потомков пострадавших», заявив, что они чувствуют себя «пасынками правительства» из-за манипуляций с вопросом о компенсации, которую в Намибии почему-то принято называть «репарациями». Также она обвинила президента Гейнгоба в том, что он «вносит раздор между племенами», поскольку во всех переговорных документах с Германией употребляется термин «геноцид гереро», а о ее родном племени нама как бы забыли.
Дополнительный градус спору придали планы застройки Акульего острова у порта Людериц. Главный порт страны, добывающей урана больше всех в мире (также в Намибии добывают алмазы, газ и еще всякого по мелочи), требует срочного расширения. Но на Акульем острове находился один из крупнейших концентрационных лагерей, в который немцы согнали остатки гереро и нама. И в ходе строительства кладбище погибших в концлагере было разорено.
Демарш Иды Хоффман поддержал и лидер Демократической партии – местной оппозиции в парламенте МакГенри Венаани. По его словам, «потомки пострадавших оказались исключены из переговорного процесса между Намибией и Германией», а весь процесс захватили «медиаторы», назначенные правительством. Пошли даже намеки на коррупцию и выяснения, зачем из бюджета было выделено четыре миллиона долларов на деятельность переговорщиков. Посыпались и обвинения в адрес доктора Нгавируэ, которому даже подыскали замену – спикера нижней палаты парламента Тео-Бена Гурираба. Он считается успешным дипломатом мирового уровня, поскольку, будучи министром иностранных дел, добился в 1993 году включения в состав Намибии порта Уолфиш-бэй, который по всем юридическим нормам должен был остаться за ЮАР.
Давление на Берлин в короткий срок превратилось одновременно и в своего рода «национальную идею», и в главный аргумент в борьбе оппозиции против правительства партии СВАПО, которая несменяемо руководит Намибией с момента обретения независимости. Со своей стороны правительство отреагировало на выходки оппозиционных парламентариев крайне резко. Несколько министров в жестких выражениях намекнули Иде Хоффман, что с немцами они сами разберутся, а ей бы подучиться неплохо, тем более что Хоффман попутно предложила вчинить аналогичный иск к ЮАР за политику апартеида, а это уже совсем смерти подобно – вся жизнь в Намибии завязана на Южную Африку.
В правительстве намекают, что схема с выплатой компенсаций «потомкам» чисто внешне напоминает те пенсии, которые ФРГ платит жертвам холокоста. Другое дело, что ФРГ под шумок удалось перевести переговоры именно в область материальной компенсации на персональной основе, «заболтав» идею одноразовой крупной выплаты именно за геноцид как событие. Намибийцы (как политики, так и переговорщики) попались в простейшую ловушку. С одной стороны, признание геноцида вроде как «дело чести», с другой стороны, выплаты компенсации потомкам выглядят синицей в руке. Так «дело чести» ужалось до финансовых калькуляций.
Главная задача Берлина – любыми средствами увернуться от формального признания обвинения в геноциде. Выплаты потомкам пострадавших не являются таким признанием, а их практическая реализация способна затянуть переговоры на долгие годы. Вообще сложно себе представить, как, скажем, нынешние представители племени нама будут собирать документы о страданиях своих предков. У нама и химба до сих пор нет своей письменности, язык межнационального общения – африкаанс, а архивов времен германской колонии не существует в принципе.
ФРГ же тем временем нанесла неожиданный контрудар. В Намибии проживает более 100 тысяч африканеров и около 35 тысяч намибийских немцев – прямых потомков первых колонистов (многие немцы во второй половине ХХ века записывались бурами). До 1990 года немецкий язык имел статус второго государственного (даже сейчас государственным английском языком, точнее, тем, что в Намибии за него принимают, в должной мере владеют не более 7% населения), кроме того, на нем предпочитают разговаривать еще примерно 15 тысяч африканцев из числа бывших боевиков-подпольщиков, обучавшихся и проживавших в свое время в ГДР. Это так называемый кюхендейч, или «черный немецкий», а владеет им наиболее влиятельная группа намибийцев. Это и белые, сохранившие после обретения Намибией независимости свое экономическое и политическое влияние, и «гэдээровцы», естественным образом ставшие министрами и генералами. Одним словом, ФРГ умудрилась увязать переговоры по геноциду с поддержкой немецкого языка и культуры в Намибии, что ввергает африканских переговорщиков в ступор.
Первый раунд Германия выигрывает за явным преимуществом. Намибийцам банально недостает опыта для такого рода переговоров. Кроме того, это печальный пример того, как действительно священное и благородное дело быстро превратилось и в средство наживы, и в рычаг давления во внутриполитической борьбе. Возможно, эта история затянется на годы, но в Берлине все равно будут испытывать противоречивые чувства всякий раз, когда верховный вождь гереро в своих странных одеждах заглянет на огонек в бундестаг и на своем «кюхендейч» спросит: «Как вы тут без меня? Скучали?»