Оценивая результаты флота в войне, нельзя проигнорировать то, в каком состоянии он был и как к нему пришел. И начать придется с ранних двадцатых годов. Тогда, после Гражданской войны, флот в основном ассоциировался с революционными матросами, а состояние корабельного состава можно было охарактеризовать только как ужасное.
Но намерения восстановить этот инструмент хотя бы до минимальной боеспособности у советского руководства уже появились. Тогда же в Военно-морской академии (ВМА), силами в основном ее руководителя Бориса Борисовича Жерве, была сформулирована законченная и четкая теория того, чем и как должен заниматься будущий советский флот и какую роль в войнах он должен иметь. Жерве был опытнейшим морским офицером, участником Русско-японской и Первой мировой войн, и морскую войну знал очень хорошо и на личном практическом опыте.
Задачи флота им определялись как борьба за господство на море либо недопущения захвата такового противником, высадка масштабного десанта в помощь армии либо недопущение такового противником. В 1921 году эти идеи были оформлены в книге «Значение морской силы для государства». Предвидение Жерве потрясает. Он первым в мире предсказал будущую роль авианосцев во многих войнах и операциях. Первоначальные задачи нашего единственного авианосца «Адмирал Кузнецов» на 100% совпадали с выкладками Жерве, несмотря на почти шестидесятилетний разрыв по времени. С ними же и почти на столько же совпали задачи, решавшиеся британскими авианосцами в ходе войны за Фолкленды в 1982 году. Огромное значение Жерве придавал и противоминной войне.
Случись этим идеям прорасти и закрепиться на советской почве – и, наверное, мы к началу Великой Отечественной имели бы другой флот, который проявил бы себя иначе. Но не получилось.
Тридцатые годы в СССР резко отличались от двадцатых во всем. Увы, одним из ярких отличий был рост репрессий. В начале тридцатых годов группе адъюнктов-карьеристов, обучившихся в ВМА, озабоченных своими карьерными перспективами в маленьком и слабом советском флоте, удалось с помощью репрессивной машины государства решить свои маленькие карьерные проблемы – с помощью доносов, провокаций, «заказных», как сейчас бы сказали, статей в прессе. В итоге ряд передовых военных мыслителей был репрессирован. Жерве избежал расстрела во многом чудом, но лишился и должности, и влияния.
Главной проблемой было то, что вместе с репрессированными старыми кадрами были объявлены вредительскими и их идеи. «Молодая школа» (так сегодня называют то поколение «мыслителей», которое тогда пришло к власти в отечественной военно-морской науке) громила концепции построения боеспособного флота, как буржуазные и вредительские – но ничего не дала взамен. Флот, как инструмент военной силы, на несколько лет утратил понимание того, какой должна быть его направленность боевой подготовки, да и понимание того, зачем он в принципе нужен – тоже. Ведь всё, что проистекало и из его боевого опыта, и из банального здравого смысла, стало считаться вредительством.
Результат не замедлил сказаться. Когда пароходы, доставляющие грузы республиканскому правительству Испании, столкнулись с атаками противника, и когда с ними же столкнулись на море и сами республиканцы, Сталин дал команду обеспечить развертывание сил Черноморского флота в Средиземном море и обезопасить коммуникации с Испанией. И этот приказ не был выполнен – флот оказался просто-напросто не в силах его выполнить. Ведь, повторим, подготовка к реальной войне на море расценивалась как вредительство. Для Сталина это был гром среди ясного неба. Увы, но он попытался «решить вопрос», обрушив на флот новую волну репрессий. Если до 1938 года, при прекращении идеологического безумия, флот имел бы возможность за несколько лет восстановить боеспособность, то уже к 1939 году для этого не хватало кадров. Опытных командиров, например, было просто негде взять.
В 1939 году Сталину стало ясно, что такими методами ничего не решить. Репрессии резко пошли на убыль, а во главе Наркомата ВМФ был поставлен талантливый организатор Н.Г. Кузнецов. Но за отведенное ему время было невозможно чего-то добиться. Более того, власть наркома была существенно ограничена волей Генштаба, который зачастую планировал боевые действия без оглядки на реальные возможности флота.
Были и другие проблемы, которые препятствовали подготовке к войне должным образом. Так, до конца 1940 года у военно-политического руководства были сомнения относительно того, с кем же мы все-таки будем воевать – с Британией или Германией. На суше военным руководителям не удалось предугадать характер будущей войны. Даже после немецкого вторжения вряд ли кто-то смог бы предсказать, что почти все базы флота будут или захвачены противником в ходе наземных атак, или блокированы им.
А ведь утрата военно-морских баз, которые были захвачены противником, во многом и повлекла за собой настолько неудачный ход войны для флота. У армии был запас территории для отступления, заводы далеко в тылу, возможность потерять миллионы, но всё-таки восстановиться и погнать противника обратно. Флоту пришлось «гнать обратно» не восстанавливаясь. Именно в таком виде флот подошел к войне.
Но оказался ли он бесполезным?
Не только потери
С чем обычно язвительный любитель истории ассоциирует деятельность флота в войне? Неудачный и закончившийся потерями набег Черноморского флота на Констанцу, потеря сразу трех боевых кораблей 6 октября 1943 года, блокированный минами Балтфлот, чудовищные потери во время Таллинского перехода, неспособность Черноморского флота сорвать эвакуацию немецких войск из Крыма. Кто-то вспомнит массовое завышение потерь противника, отдельные подрывы кораблей и судов на своих минах, беспрепятственную работу немецких подлодок на коммуникациях в Арктике до самого конца войны – и много такого же.
Все вышеперечисленное, конечно же, правда. И вполне имело место. Но это – только одна сторона медали. Говорить о том, что роль ВМФ в войне свелась именно к этому, это как утверждать, что вся отечественная война для армии была одним сплошным попаданием в «котлы» типа Минского, Уманского, Киевского, Вяземского, или безрезультатные кровавые атаки, как подо Ржевом. Это тоже было, но это только одна сторона медали, а была и другая.
Чтобы понять значение флота, нужно смоделировать ход боевых действий в условиях, когда его нет, и сравнить с тем, что было реально. Например, с середины сентября 1941 года обстановка под Одессой резко осложнилась – противник сильно потеснил советские войска и 21 сентября начал вести артиллерийский огонь по городу. Однако контрударом советских войск части немецко-румынских войск были отброшены. Как так получилось, что нашим войскам удалось отбросить противника, под натиском которых они до этого вынуждены были отступить? Да просто контрудар наносился не только с суши, но и с моря.
Роль морского десанта
22 сентября 1941 года отряд боевых кораблей ЧФ под командованием будущего главкома ВМФ, а тогда капитана 1-го ранга С.Г. Горшкова высадил под Одессой, в Григорьевке, 3-й полк морской пехоты численностью 1929 человек. Высадка предварялась диверсионным парашютным десантом и была поддержана авиацией. Морская пехота продвинулась на 20 километров, оттянув на себя вражеские резервы, включая танки, и когда на другом направлении в наступление перешли части сухопутных войск, удержать их противник уже не смог. Так на Черном море начались события, которые многие современные историки не видят в упор – непрерывное и систематическое воздействие флота на ход боевых действий на земле. Непрерывные задержки немцев и их союзников и потеря ими темпа.
Ярчайшим примером стали бои в Крыму. К 10 ноября 1941 года немецкой 11-й армии удалось почти полностью окружить Севастополь. Впереди был штурм города и в ноябре он по сути и начался, но артобстрел силами флотских береговых батарей и надводных кораблей на время дезорганизовал немецкие приготовления. Противник взял паузу, а в конце декабря флот провел в Крыму Керченско-Феодосийскую десантную операцию. Мало кто в курсе, но в Крым было частично высажено с боями, а частично доставлено в порты больше войск, чем в ходе американской высадки в Северной Африке. Итогом стало формирование Крымского фронта и затягивание боев в Крыму до середины лета 1942 года.
Что было бы, не имей мы флота? Севастополь пал бы еще в 41-м (просто потому, что некому бы было доставлять в город подкрепления и снабжать его), и никто не отвлек бы 11-ю армию на Керченский полуостров. А потом, в начале 1942 года, немецкая группа армий «Юг» получила бы относительно свежую полевую армию, с боевым опытом и опытнейшим командующим – Э. Манштейном.
А может быть, ее получила бы содрогавшаяся под советскими ударами под Москвой группа армий «Центр». А в реальности 11-я армия оказалась надолго скованной в Крыму. Впрочем, не задержись немцы и румыны под Одессой (опять флот), то всё могло бы произойти еще быстрее, и 11-я армия могла бы успеть к битве за Ростов, с фатальными последствиями для Красной армии.
А что мешало немцам реквизировать несколько десятков пароходов и барж, и затем помочь в 1942 году своим войскам на Кавказе серией десантов с моря? А то, что они встретились бы с советскими крейсерами и эсминцами. А ведь победа Германии в битве за Кавказ отрезала СССР от всей нефти и теоретически могла бы спровоцировать и вступление в войну против СССР Турции, и такие идеи в Турции были.
И так всю войну. Не будь десанта на Таманском полуострове – и Красная армия вела бы лобовой штурм Новороссийска, без отвлечения немецких резервов на второе направление советского удара. А не будь потом десанта в сам город, и в критический момент противник мог бы удержаться на позициях.
В 1943 году, в ходе освобождения Крыма, Керченско-Эльтигенская операция оттянула на борьбу с морским десантом четыре дивизии противника из девяти имевшихся в Крыму. Без десанта эти четыре дивизии оказались бы на пути Красной армии, а это потери в людях и опять потери темпа. На этом фоне операции флотских сил на реках Европы уже «не смотрятся» – основной вклад в выживание и победу СССР моряки-черноморцы внесли раньше, и внесли именно как флот, как вид Вооруженных сил, воюющий на море. Флот своими десантами стабильно оказывался той соломинкой, которая ломала немцам хребет. Да, он был на вспомогательных ролях по сравнению с армией, но без этой помощи неизвестно чем бы всё у армии закончилось.
Борьба за коммуникации
На Северном флоте такой соломинкой во многом стали десанты в губе реки Большая Западная Лица 6, 7 и 14 июля 1941 года. Немцы, столкнувшись с советским десантом прямо в своем ближнем тылу, вынуждены были снять часть сил с наступления на Мурманск и вести бои против десанта с 18 июля по 1 августа. Дошло до того, что из-за переброски резервов к Западной Лице наша 14-я армия смогла успешно отбросить немецкие части на запад в боях 24-26 июля. И только после эвакуации десанта немцы смогли продолжить атаки на Мурманском направлении. Но время было потеряно. Потом флот высадит еще не один десант на севере, особенно в Норвегии.
Флот также серьезно вредил коммуникациям немцев в Арктике, ведь их войска в значительной степени снабжались каботажными судами по морю, а не по суше, лишенной дорог почти полностью. Флот хоть и малыми силами, но сыграл важную роль в том, что блицкриг в Арктике забуксовал. Соломинка сломала хребет и на севере. В дальнейшем флот удерживал коммуникации с союзниками, по которым в страну поставлялись нужные для промышленности материалы и оборудование, боевая техника и прочие припасы. О ценности поставок в рамках ленд-лиза можно спорить, но ее нельзя отрицать, а без удержания Мурманска никаких поставок через Север не было бы. Как не было бы их из Ирана, потеряй мы Кавказ…
Подпортил статистику Балтфлот. Но даже там всё было не так однозначно. Например, был бы удержан Ленинград без Ладожской флотилии? Ответ – нет, без нее город бы пал.
Это совершенно однозначно, так как именно боевая деятельность флотилии не позволяла полностью перерезать коммуникации на Ладоге летом. Мало кто это помнит, но на Ладожском озере даже шли бои с катерами и малыми кораблями противника, а самой успешной советской десантной операцией по соотношению своих потерь и потерь противника во всей войне была Тулоксинская – на Ладоге.
Впрочем, Балтфлот реабилитировался позже, вырвавшись на оперативный простор. И опять, главное достижение – десанты. От Березовых островов до Борнхольма. Впрочем, на коммуникациях под конец тоже повоевали, «Вильгельм Густлов» тому подтверждение…
А если бы у нас не было Тихоокеанского флота, то на Курилах и, возможно на Южном Сахалине высадились бы в 1945 году американцы. И, видимо, до сегодняшнего дня там бы и оставались. Сторонники теории «бесполезности флота в войне» обычно стараются не замечать этих «маленьких нюансов». А зря.
Выводы для нашего времени
Великая Отечественная война показывает две вещи. Первая – то, что даже в войне на суше роль флота очень велика. Он сохраняет жизни и ресурсы и выигрывает время, как ничто другое. О войне же с противником, который сам имеет флот, и речи нет, там скорее роль армии окажется сугубо вспомогательной.
Вторая – то, что для полной реализации боевого потенциала даже небольшого флота нужна вменяемая теория его боевого применения, грамотно выстроенное командование, тщательная и скрупулезная подготовка до войны. Увы, но этого не было перед Великой Отечественной войной, и флот не показал того, что мог бы.
К сожалению, сегодня у нас опять имеет место неполное понимание возможностей флота, мы опять не придаем значения минной войне, опять перегружаем морские штабы управлением наземными войсками, а флот, как отдельный вид ВС, опять отдан под управление военных округов – так же, как им в ходе ВОВ де-факто управляли фронты. Но в отличие от предвоенных лет, у нас есть исторический опыт, позволяющий понять, чем это может закончиться, и время, чтобы все исправить.