Ни в Новосибирской области, ни за ее пределами Александр Карелин в специальном представлении не нуждается. Классическая борьба, три золота Олимпийских игр, девятикратный чемпион мира. В сумме – около 900 схваток, многие из которых окончены редким для тяжеловесов приемом «обратный пояс» – нужно особым образом оторвать противника от земли и приземлить на ковер. По классификации партнеров это называется Karelin Lift.
Помимо этого, депутат Госдумы – почти два десятка лет. Партийный строитель: создавал «Единство», позже – «Единую Россию». Сейчас Карелин, все эти годы не менявший места жительства – Новосибирск, где и родился, возглавляет штаб общественной поддержки кандидата на должность губернатора Новосибирской области Андрея Травникова. О том, каким он видит будущее Сибири и России в целом, девятикратный чемпион рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД.
Александр Карелин: Сибирь вообще такая: каждый сам по себе хозяин. А Новосибирская область – в особенности. Здесь многое – очень большое. Самый большой театр оперы и балета – знаменитый, до открытия в нем спасались от войны коллекции Третьяковки, Эрмитажа и Музея изящных искусств имени Пушкина... До недавнего времени – самый большой вокзал: Новосибирск своим появлением вообще обязан местным купцам, рискнувшим на железнодорожную концессию. Здесь была самая большая ГЭС за Уралом – с Саяно-Шушенским каскадом не конкурент, но тем не менее. И при этом – парадокс: здесь на местах очень многое держится на тех, кто не сориентирован на – прошу прощения за, возможно, неуместное слово – гигантоманию.
Вот Юрий Федорович Бугаков – 80 лет, ровно полжизни во главе племенного хозяйства, Герой соцтруда, только что получил «За заслуги перед Отечеством» I степени – полный кавалер. Кормит молочными продуктами треть Новосибирска и окрестностей, то есть полмиллиона человек.
ВЗГЛЯД: Не гигантское количество для одного хозяйства?
А.К.: Ну, сегодня же нас учат немного другим калькам, да? Предлагают другие критерии. Уровень представительства в торговых сетях. Охват территории. А тут – чисто местный продукт, ориентация на свой регион, свои магазины – их немного, но они есть.
А вот в том же районе, где хозяйство Юрия Федоровича, – маленькая мебельная фабрика. Локальная вроде история. Районная, казалось бы. Но – настоящее дерево и огромные творческие планы: «Новый материал, мы сделаем, мы спрессуем, мы создадим». И ни у кого нет пессимизма из серии «мы живем не в областном центре». Тем более – «не в столице». Никто здесь не пеняет на собственную провинциальность. И, с другой стороны, никто провинциальностью не торгует, никто ее не выпячивает.
ВЗГЛЯД: А чем тут торговать?
А.К.: Ну, в столицах любят умиляться Россией: провинция, простота, первозданность некоторая. А у нас эту псевдопростоту, лубочность, прочие люли-люли – и сами недолюбливаем, и для гостей не включаем.
Мы замороченные. Мы сложные. Все-таки количество умов на квадратный метр – Академгородок и не только. Та же Физматшкола новосибирская легендарная – и самоназвание «фымышата», из созвучия родившееся. И мышь на гербе у выпускников. Надо же было придумать, правда? Тот же Академпарк (научно-технологический парк новосибирского Академгородка – ВЗГЛЯД): высококонцентрированная научная идея – в пешей доступности, от корпуса до корпуса всего ничего. Почти 15 миллиардов рублей государственных вложений, зато и внутри ребята-воротилы в области высоких технологий. Можно долго рассказывать о внедренческих историях, о прикладных завоеваниях. А можно просто к ним в столовую на обед прийти и посмотреть, как устроена эта столовая.
ВЗГЛЯД: По науке?
А.К.: По системе, ею созданной. По научному подходу, уму. В обеденное время – две тысячи чеков; как так? Сначала приходят сотрудники, едят за полную стоимость. А вот часа через два – уже члены их семей, и для них скидка 50 процентов. Смотришь на то, как формируется экономика столовой Академпарка, и понимаешь: вот он, город будущего. Вот она, схема, которая работает без каких-то объяснений и призывов. Когда государство зовет умных людей, говорит им: «Вот, мы даем вам площадку, ребята, рискуйте», – через три-четыре года люди в том же IT-секторе дают миллиардные обороты. Добавленную стоимость. И налоги.
«Мы смогли оправиться от униженного неверия в себя»
ВЗГЛЯД: В Новосибирской области как таковой за семь лет – уже третий губернатор. Видимо, что-то не так с управлением – не в рамках столовой и Академпарка, а на уровне региона?
А.К.: Не согласился бы. Скорее перед нами история изменения стиля управления, его поиск. Со времен Виктора Толоконского (губернатор Новосибирской области с 2000-го по 2010 год – ВЗГЛЯД) изменилось очень многое. К примеру, в 2014 году США инициировали, а Евросоюз поддержал изоляционные явления в отношении России. Приезжаешь в какой-либо из районов Новосибирской области, а руководители сельхозпредприятий говорят: «Мы тебя просим: пусть санкции против нас продлятся как можно дольше. Мы успеем встать на ноги и завоевать рынок». Разве это не должно влиять на стиль управления? Разве на это не должен реагировать руководитель?
ВЗГЛЯД: Подстраиваться под крик души – «пожалуйста, изолируйте нас, мы без санкций ничего не можем» – как раз и не стоило бы.
А.К.: Так ведь вопрос, чья душа кричит. И что она, душа эта, предложить может. Вот вам Владимир Иванович Селезнев, сельхозкооператив «Кирзинский», Ордынский район. Тридцать пять лет во главе хозяйства. Не самого большого, есть куда крупнее. Живое молоко, через десять минут после дойки уже на производстве. Экопродукты, про которые везде нам рассказывают. Все свеженькое, все из-под коровки. И главная подробность: все было реализовано еще до санкций. Если такие, как он, встрепенулись, увидели не изоляцию, а возможности для развития – разве не надо помогать?
ВЗГЛЯД: Смотря что понимать под возможностями. Отсутствие конкуренции ради отсутствия конкуренции – одно. Собственные уникальные предложения – хоть в тех же молочных продуктах, сырах и прочем – уже другой разговор.
А.К.: Я прежде всего говорю про возможность пробиться к своей модели развития. Не по английским – тире – американским копиркам. Не через откровенно черный или подчеркнуто белый пиар, не через ажиотажную подачу, чтобы через скандалы возбудить интерес к тем или иным процессам, любой деятельности. Это моя личная точка зрения, мой собственный опыт, но все-таки в советское время мы обходились без ажиотажа. Разговаривали без спекуляций и нажима на болезненные мозоли.
ВЗГЛЯД: И пришли к «геополитической катастрофе» СССР.
А.К.: Говоря «в советское время», я имею в виду не столько государство, сколько страну. В России страна гораздо больше, куда мощнее, чем государство, – ее границы, ее вместилище. Государство сегодня хоть и сильно, но молодо. Оно только сейчас начинает подверстываться под возможности страны.
Мы смогли оправиться от растерянности после утраты советского государства. От этого униженного неверия в себя.
У нас в области не было катастроф, связанных с полным исчезновением целых отраслей. И теперь умы не уезжают, как это было еще недавно, а возвращаются в Новосибирск. Из столиц и из-за рубежа. Потому что есть куда вернуться. Кто-то трудится в IT, кто-то поднаторел в патентном праве. Ребята из, допустим, вычислительного центра поработали в центральном офисе «Майкрософта» – и обратно приехали... Не зря ведь День российской науки президент встречал не где-нибудь, а в новосибирском Академгородке, правда?
Соответственно, меняется и технология власти в целом – и на высшем уровне, и в регионах. Нормальные, логичные изменения. Говорят: «Не дай Бог жить во времена перемен», – но в данном случае перемены есть общий процесс развития. И здесь они проявляются не в фамилиях губернаторов, не в дистанции от Толоконского к Юрченко, через Городецкого к Травникову, если за него проголосуют. Это общая эволюция, от одних задач – к другим.
«Я за мирную риторику: мастерки, лопаты...»
ВЗГЛЯД: Вы можете столь же ясно описать собственную эволюцию – к примеру, с тех же советских времен, когда началась ваша спортивная карьера?
А.К.: Вкратце – примерно так. Если раньше я задавал вопросы, когда жизнь была правильнее, в советский период или в наше время, то сейчас я, имея опыт, могу сам выносить взвешенные оценки. Вот и вся эволюция.
ВЗГЛЯД: А если подробнее?
А.К.: Пять созывов Госдумы – все разные. «Единство» и «Единая Россия» – очень разные. Принимая участие в создании ЕР, я четко понимал и понимаю: это живой инструмент. Для кого-то – лесенка, по которой можно забраться. Возможность получить привилегии. Для меня партия – инструмент, который помогает государству стать сильнее.
ВЗГЛЯД: Любая партия?
А.К.: Я про «Единую Россию», конечно. Кстати, я не сторонник того, чтобы было 85, 150 партий. Ну нет столько доктрин! Их в мире всего три, включая анархию – нигилизм с партийной окраской. Ну, пускай четыре – все равно ведь не больше.
Но есть одна подробность. Именно в ЕР с самого начала показали, что мы можем объединяться во имя интересов страны, уйдя от жесткой полемики «Единства» и ОВР к совместной работе. Всего за два с половиной года мы создали объединенную структуру. Не поглотили, а пригласили к сотрудничеству – на внятных, уважительных условиях – Аграрную партию. Мы работаем под задачи, под цели – не узкопартийные, а государственные. Были сложности, болезни роста. Но мы получили доверие главы государства, который однажды возглавлял наш предвыборный список.
Мы собрали, как говорят, миллионы штыков, хотя я против «штыков»...
Я за мирную риторику: мастерки, лопаты...
ВЗГЛЯД: Шпатели.
А.К.: А зря смеетесь. Очень нужная вещь, когда что-то нужно заштукатурить и зашпаклевать... Самые речистые и яркие, как правило, не на многое способны по части достижений. Важно, на кого ты опираешься. И вторая сторона: важно, кто доверяет тебе. Выходит несколько лет назад в клубе на встрече молодой человек, говорит: «Я хозяин этой земли. Дед был агрономом, отец агроном, я выучусь и тоже буду агрономом». Он знает, что поедет в Новосибирск, окончит аграрный университет – и вернется служить своему выбору.
ВЗГЛЯД: Точно вернется?
А.К.: Так уже вернулся. Я же его не только в клубе вижу, а и потом, через годы, когда туда же приезжаю. И не одного такого, отнюдь. Хозяйство дает такому парню стипендию – и знает, что он приедет обратно. Родители знают, что их старость будет осенена заботой детей. Постоянной, не фрагментарной. Появляются династии, растет семейная репутация. И меня постоянно спрашивают: «Почему ты до сих пор в Новосибирске живешь, когда столько лет работаешь в Москве?» Да, летаю по четыре часа в одну сторону. Но это мой выбор. И моя земля.
«Россия – это борец-тяжеловес»
ВЗГЛЯД: Когда Россия сможет сделать что-то сравнимое с обратным поясом Александра Карелина?
А.К.: Поднять на руки на уровень второго этажа и оттуда уронить? Хоть сейчас. Кого угодно. Что жахнуть на ковер с высоты, что переобуть в воздухе. Только зачем? Мы в этом не заинтересованы.
Да, Россия – это борец. Борец-тяжеловес, учитывая и нынешнее состояние, и исторические накопления, и количество побед. Но Россия как борец еще не сделала для себя выбор, в каких именно соревнованиях участвовать. Нам нужны правила – честные и одинаковые для всех. Сейчас нам говорят: «Мы вам свяжем руки, ноги, выпустим на ковер, а вы будете бороться». Хороший борец, страшный, только ни на что не способный. В такой борьбе даже зрителям никакого интереса нет. Чтобы была настоящая зрелищность, настоящая состязательность, мы должны вспомнить о своих резонах. Не пытаться нравиться тем, кто находится за нашими пределами. Сначала понравиться жителям собственной страны, потом – всем остальным.
Мы меняемся, мы растем. Мы изучили свой собственный опыт – тех времен, когда было бесплатное образование, бесплатная медицина и прочее. Мы познали опыт тех, кто вокруг нас, – хорошее, плохое. Теперь нам надо встрепенуться и, не исчезая из общемировой конкуренции, достичь первенства. По установленным для всех одинаковым правилам.
Приезжал тут ваш коллега из Швеции, зовут Карл. В Швеции очень популярна борьба. И опыт заботы о подданных королевства интересен. Растет инфляция – соответственно растут и зарплаты. Для приезжих все становится дороже, а для собственных граждан соотношение между ценами и покупательной способностью не меняется... Вот приехал Карл и стал задавать вопросы на тему «вот у вас того нет, этого нет, а демократии вообще нет». Посадил я его в машину, сам сел за руль: «Покажу тебе, Карл, воскресный Новосибирск. Вот кинотеатр «Победа» – со сталинскими колосьями, звездами, гербами, но по оснастке современный многозальный. Знаешь, что здесь было во время войны? Патронная фабрика. За тысячи километров от фронта. В пролетарском доме кино. Только во время войны из крыши труба заводская торчала. А вот дома видишь? Их чуть попозже построили пленные немцы. Искупили вину, поработали на нас – и вернулись в свои земли, где потом жили и скончались. А вот храм – видишь? Это построили жители уже в наше время. Потомки тех, кто победил тогда. Собрали деньги и построили огромный собор».
Он спрашивает: «А для чего ты мне все это показываешь?» Я ему: «Чтобы ты все в одну линию совместил. Тебе понятнее будет: вы же с нами уже бились. Твой тезка, Карл. Зачем вы в нас пытаетесь найти какие-то изъяны – и убедить и своих граждан, и нас самих в нашей собственной никчемности? Ну повоевали вы с нами. Ну обломились. Ну теперь находитесь в вечном нейтралитете. Так лучше помолитесь за то, чтобы у нас все в порядке было. Чтобы тишь да гладь да Божья благодать». Он засмеялся. Понял, кажется.
ВЗГЛЯД: Вы остаетесь советским человеком?
А.К.: Я гражданин огромной страны. Не житель, а гражданин. Огромной страны и огромного государства, которое, к сожалению, сегодня уязвлено в возможностях. Спросите меня как октябренка, пионера, комсомольца, а сегодня единоросса – и я вам отвечу: та история – это та история. Кумач, звезды, профили Ленина. Ее нужно знать и принимать к сведению. Сегодняшний триколор – наша реальность. При любых символах я остаюсь русским, несмотря на специфическую дикцию и проживание в азиатской части России. Что в тот период, что в этот – со всеми характерными признаками каждого из них – я русский. Живу и работаю спокойно. На свою страну. Без особого шума. Вот и все.