Изъятие властями Финляндии из семьи сына россиянки Инги Рантала было незаконным, сообщила в четверг омбудсмен страны Суоми Юсси Паюоя.
А социальные службы у них – это органы, наделенные практически неограниченной властью, как у нас было КГБ
«Омбудсмен считает, что ситуация с ребенком была очень сложной, его изъятие из семьи и допрос без официального представителя ребенка были абсолютно ненужным деянием, противоречащим интересам мальчика и нарушающим конвенцию ООН по правам ребенка, а также нарушающим законы Финляндии», – сообщил глава Антифашистского комитета Финляндии и известный защитник российских граждан в этой стране Йохан Бекман.
Он уточнил, что в четверг родители Роберта Рантала, который в 2010 году после принудительного размещения в детском доме сбежал оттуда, получили решение омбудсмена Финляндии по поводу действий властей в связи с насильственным изъятием ребенка, передает «Интерфакс».
Скандальная история с семьей Рантала стала достоянием общественности в феврале 2010 года. Финские социальные работники забрали семилетнего Роберта из школы и препроводили в приют, а также направили в суд заявление с требованием лишить Ингу и Вели-Пекку Рантала родительских прав.
Такое решение социальные службы приняли, посчитав, что ребенку в семье угрожает опасность: опека получила из школы сигнал о том, что мальчика бьют дома, а также могут вывезти в Россию. В реальности речь шла о том, что Инга Рантала сгоряча шлепнула ребенка во время совместного выполнения домашнего задания.
В приюте ребенка поместили к старшим детям, к тому же трудновоспитуемым, и в конце концов он сбежал домой, где семья мальчика двое суток выдерживала «осаду», опасаясь нового изъятия ребенка силами полиции. Затем с органами опеки был подписан так называемый «план счастливой жизни», однако финны не оставляли попыток привлечь маму мальчика к ответственности. В итоге летом 2010 года россиянка с сыном переехала в Россию, в Петербург. Вскоре к ним должен присоединиться и муж – финн Вели-Пекка Рантала.
Газета ВЗГЛЯД попросила Ингу Рантала прокомментировать признание финского омбудсмена о незаконности изъятия ребенка из ее семьи.
ВЗГЛЯД: Инга, как вы восприняли эту новость?
Инга Рантала: Документы (от финского омбудсмена – прим. ВЗГЛЯД) пришли только вчера, и у меня еще не было возможности с ними ознакомиться, так как я нахожусь сейчас в другом месте. Но муж рассказал в общих чертах.
Что тут можно сказать? Такое признание случилось впервые. Слава тебе, Господи, что этот день все-таки настал. Особенно если учитывать, через что нам пришлось пройти и что случилось бы, если бы мы вовремя не уехали. По финским законам я бы уже полтора года сидела в тюрьме, а мой сын Роберт жил бы в детском доме.
ВЗГЛЯД: Почему, на ваш взгляд, признание омбудсмена появилось только сейчас?
И. Р.: Не знаю, для чего они сделали его. И, честно сказать, оно меня настораживает. Мы в этом году готовились подавать документы в Страсбург (в Европейский суд по правам человека – прим. ВЗГЛЯД), хотели обратиться к общественности от имени всех, кто пострадал от действий социальных служб. Может быть, в Финляндии боятся лишней огласки? Страсбург неоднократно делал финнам замечания, а случаи изъятия детей участились по всей Скандинавии.
ВЗГЛЯД: Меняет ли что-то в вашей ситуации нынешнее признание финнов?
И. Р.: Сложно сказать. По сути, это заявление может ничего и не менять. Как говорит Йохан Бекман, у них в Финляндии все решения принимаются единолично, каждое ведомство отвечает только за себя, президент – за себя, социальные службы – за себя. Так что они могут сказать, что это всего лишь мнение омбудсмена, которое другим не указ. А социальные службы у них – это органы, наделенные практически неограниченной властью.
ВЗГЛЯД: Как изменилась ваша жизнь после того, как в нее вмешались финские органы опеки?
И. Р.: Я с сыном уже полтора года живу в Петербурге, с лета 2010 года. Они разрушили нашу семью, вернее, попытались разрушить, сыну была нанесена психологическая травма. В Финляндии у нас был собственный дом, но мы вынуждены были расстаться с ним, продав буквально за копейки, у мужа там была работа, у сына – самая лучшая школа в городе, которую мы долго подбирали. Мы очень много потеряли и по деньгам, и по нервам. В Финляндии остались родственники – многие уже довольно старенькие, им сложно часто приезжать в Россию.
Но остаться там мы не могли – промедление было смерти подобно. Слава Богу, что мы вырвались оттуда. И теперь меня волнует, как помочь другим семьям, которые оказались в подобной ситуации.
ВЗГЛЯД: Ваш муж – гражданин Финляндии. Он тоже переехал в Россию?
И. Р.: Пока еще нет. Мы продали там дом только два месяца назад. Нужно еще уладить некоторые вопросы, доделать все дела.
ВЗГЛЯД: Пытались ли финны связаться с вами уже после того, как вы перебрались в Петербург? В декабре 2011 года «Интерфакс» сообщал, что прокуратура Финляндии требует от России «выдать Ингу Рантала для суда над ней в связи с избиением сына».
И. Р.: Я об этом не слышала. Со мной связаться не пытались.
ВЗГЛЯД: Что вы собираетесь предпринимать дальше?
И. Р.: Сейчас, я думаю, нужно очень внимательно и аккуратно изучить ответ омбудсмена Финляндии и понять, что на самом деле за ним стоит. Ведь прошло уже два года после того, как Роберта попытались забрать из семьи, почему это заявление прозвучало только сейчас?
А мы будем идти до конца. Дойдем до Страсбурга. Наша конечная цель – донести, прежде всего, до российского руководства, что оно должно занять твердую позицию в отношении российских граждан за границей. Ведь в такой ситуации может оказаться каждый. Нужно добиться того, чтобы был заключен двусторонний договор о правовой помощи с Финляндией, чтобы наши люди в этой стране были защищены хотя бы этим договором, а российская сторона могла отслеживать, что происходит с ее гражданами.