Когда западная пресса пишет о «друзьях Путина в Евросоюзе», речь, как правило, идет о материалах критического, зачастую пропагандистского характера. Отдельных политиков – как во власти, так и в оппозиции – регулярно обвиняют в том, что они слишком дружелюбны в отношении Москвы и тем самым «предают общеевропейские интересы», являясь «слабым звеном», а то и «пятой колонной». Тем забавнее тот факт, что полгода назад в интервью голландской газете Trouw «другом Путина» назвал себя и председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, и ему за это ничего не было, как, впрочем, нет и не было никаких практических подтверждений этой его «дружбы».
Оппозиция, будь то Марин Ле Пен во Франции или «Альтернатива для Германии» в ФРГ, – предмет отдельного разговора. Но у власти в некоторых странах ЕС действительно находятся люди, заявления и действия которых позволяют обозначить их – пускай и условно – «друзьями России».
Италия: самый главный друг
Приход к власти в Италии правоцентристской коалиции и популистов из «Движения пяти звезд» западные политологи называли «страшным ударом по Евросоюзу» и, в то же время, «крупным успехом Путина», хотя Москва к победе этих партий на выборах никак не причастна, а «успех» не нужно путать с «удачей». Однако доля правды в подобных определениях все-таки есть: еще никогда в действительно крупной и влиятельной стране ЕС правительство не состояло из людей, чья идеология настолько бы противоречила генеральной линии Брюсселя.
Правоцентристская коалиция – это (в порядке возрастания значимости) христианские демократы из «Мы с Италией», правые консерваторы из «Братьев Италии», партия бывшего премьера Сильвио Берлускони «Вперед, Италия» и «Лига Севера» Маттео Сальвини. Особенно европейских бюрократов беспокоил Сальвини. Он возглавляет политическую силу принципиальных евроскептиков и умеренных националистов, а всего пять лет назад «Лига» и вовсе была откровенно сепаратистской партией, выступавшей за объединение северных областей страны в суверенное государство Падания.
Больше всего депутатов смогли провести «северяне», так что премьер-министром – по логике вещей – должен был стать именно Сальвини. Но его кандидатура была абсолютно неприемлема и для европейской бюрократии, и для президента страны, утверждающего состав кабмина. Поэтому Сальвини довольствовался постами вице-премьера и министра внутренних дел, что, в общем-то, логично – борьба с нелегальной миграцией была одним из главных лозунгов «Лиги Севера». Кабмин же возглавила как бы компромиссная фигура независимого депутата Джузеппе Конте. Но уже через несколько дней после вступления в должность он призвал вернуть Россию в G7, пообещал добиваться прекращения «войны санкций», а впоследствии заявил о «развороте к России» и доказал свою способность к фронде – серьезным конфликтам с Брюсселем.
В конце октября Конте прилетал в Москву, где его принял Владимир Путин, и после переговоров стороны выглядели весьма довольными друг другом. Это спровоцировало атлантистов в европейских элитах на несколько истеричных комментариев, при этом многие сходились на том, что «Конте – это хотя бы не Сальвини». Их чувства можно понять: между «Лигой Севера» и «Единой Россией» существует договор о сотрудничестве, а в областном совете Венето (это там, где Венеция) сторонники Сальвини, сформировав большинство, приняли заявление о признании Крыма частью России.
Учитывая близость позиций Путина и Сальвини по многим международным вопросам, личные отношения российского президента с Берлускони и наличие общего врага у Москвы, «Лиги Севера» и «Движения пяти звезд» в виде евросоюзовской бюрократии, «итальянские друзья Путина» пока что выглядят не только наиболее влиятельными в ЕС, но и наиболее надежными. И тут, наверное, стоит вспомнить о том, что даже в период холодной войны у СССР и Италии складывались «особые» (то есть довольно теплые по меркам эпохи) отношения. Этому не помешало даже то, что Леонид Брежнев, как считается, Италию недолюбливал – не мог простить «акта неуважения», когда незадолго до отставки Хрущева президент этой страны фактически отказал будущему генсеку в личной встрече.
Австрия: самый лучший друг
В отличие от Рима, Вена не входит в НАТО, поэтому рычагов давления на ее суверенитет меньше, однако и заплатить по итогам вхождения в австрийскую власть евроскептиков ей пришлось чуть побольше. Как и в случае с Италией, МВД и пост вице-канцлера достались националисту Хайнцу-Кристиану Штрахе – лидеру Партии Свободы, после чего, как утверждает The Daily Beast, национальные силовые службы стран НАТО резко сократили количество оперативной информации, которой делятся с официальной Веной. Они искренне боятся, что теперь эта информация может оказаться доступной и Москве, тем более что между Партией Свободы и «Единой Россией» тоже существует договор о сотрудничестве.
Позиции «северян» и «свободовцев» совпадают и по другим болезненным для Брюсселя вопросам: сотрудничество с Москвой, отмена санкций, признание нового статуса Крыма, евроскептицизм, противодействие миграции. А после того как глава МИД Карин Кнайсль, попавшая в правительство по квоте Партии Свободы, пригласила президента России на свою свадьбу, за австрийским правительством в европейской прессе (например, в немецкой газете «Хандельсблат») прочно закрепилось понятие «лучших друзей Путина», хотя итальянцы, наверное, могли бы это оспорить.
Тогда спецслужбы вновь взяли слово, и с подачи британцев между Москвой и Веной разгорелся шпионский скандал, который, однако, не привел к желаемому результату – ссоре «лучших друзей». «Мы являемся страной с хорошими контактами с Россией, мы нацелены на диалог, это не изменится в будущем», – заявил канцлер Себастьян Курц, Австрийская народная партия которого также настроена в отношении Москвы вполне дружелюбно.
На момент принесения присяги Курц являлся самым молодым главой правительства в мире, сейчас ему всего 32 года. На это часто обращает внимание оппозиционная ему пресса, намекая в том духе, что «матерый националист Штрахе» и «хитрый политикан Путин» крутят неопытным канцлером как хотят. Но такая тактика, судя по всему, не работает. Курца нельзя отнести к принципиальным евроскептикам, но в силу возраста он в меньшей степени «сросся» с традиционными элитами ЕС, потому имеет дополнительное пространство для маневра. При этом отличительной чертой главы правительства Австрии является умение рационализировать свои шаги, и о выгоде для Вены от сотрудничества с Москвой он рассуждает весьма убедительно.
Венгрия: самый консервативный друг
Премьер-министра Виктора Орбана, чья политическая сила не первый год громит конкурентов на выборах всех уровней и перестраивает законодательство страны под себя, называли не только «другом Путина», но и «венгерским Путиным». Насколько подобное Орбану льстит – вопрос открытый, но Будапешт и Москва умудрились сохранять хорошие отношения даже в «кризисный» 2014 год, когда Крым вернулся на родину, на Украине началась война, а конфликт Москвы с Вашингтоном, Берлином и Брюсселем вышел в крутое пике.
Всё это может показаться довольно странным, ведь еще сравнительно недавно венгры считались чуть ли не главными русофобами Европы, уступая в этом разве что прибалтам, а Орбан был в числе тех, кто поддерживал антироссийскую истерику. Когда в 1999 году его страна вступала в НАТО, а само НАТО бомбило Югославию, русскоговорящим в венгерских ресторанах и кафе запросто отказывали в обслуживании, вспоминая про «многолетнюю оккупацию» и 1956 год. Но время шло, и победили деньги: венграм очень не нравится санкционная война с Россией (их сельское хозяйство – в числе особо пострадавших) и нравятся российские инвестиции, российские туристы и российские атомщики, расширяющие АЭС «Пакш».
Премьер-министр Венгрии и лидер партии Фидес — Венгерский гражданский союз Виктор Орбан (фото: Bernd von Jutrczenka/DPA/Global Look Press)
|
Что касается самого Орбана, он позиционирует свою страну и себя лично как главный оплот консерватизма внутри ЕС – чтобы без мигрантов, гей-браков и указаний от европейских либеральных бюрократов. Примерно так же в Польше ведут себя ставленники Ярослава Качиньского, но они по определению настроены на конфронтацию с Москвой. Орбан вполне мог пойти по польскому пути, но предпочел усилить свой политический и международный вес «особыми отношениями» с Кремлем, а заодно попытался развивать те формы экономического взаимодействия с РФ, которые дожили до наших дней со времен социализма.
Экономическое взаимодействие, проще говоря, межгосударственный бизнес – это всегда хорошо, но Орбан полезен Москве еще и тем, что является наиболее антиукраинским лидером в рамках ЕС. Эмоциональный конфликт с Киевом из-за раздачи венгерских паспортов в Закарпатье и отмены обучения в школах на венгерском привел, например, к тому, что Будапешт периодически блокирует заседания формата Украина – НАТО.
Понятно, что «русофильство» Орбана обусловлено лишь совпадением отдельных интересов, наличием общих с Москвой противников (общеевропейских и украинских бюрократов) и нежеланием отказываться от выгодных контрактов. Но, как показывает мировая практика, браки по расчету нередко приводят к надежным и долговечным союзам.
Греция и Кипр: самые старые друзья
Афины и Никосию Европейский совет по международным отношениям назвал «троянскими конями России» еще в 2007 году, а корни наших «особых отношений» и вовсе уходят в глубину веков. Все связи между греками и русскими в исторической, культурной и духовной парадигмах можно расписывать долго, суть же в том, что Москве в общем-то неважно, политики с какой именно идеологией побеждают на выборах в Греции и Республике Кипр (предыдущий президент государства-острова вообще был коммунистом). Доброжелательное отношение и стремление к сотрудничеству с Россией сохраняются там всегда. Афины и Никосия даже визы между РФ с ЕС готовы отменить хоть завтра, но для решения этого вопроса в Еврокомиссии, Евросовете и Европарламенте одних греков маловато будет.
Нынешний глава греческого правительства Алексис Ципрас по большинству вопросов может считаться антагонистом тех, кто правит сегодня в Италии, Австрии и Венгрии. Он не националист и не консерватор, а ультралевый, но тоже евроскептик, что по-прежнему хорошо. Для Греции евроскептицизм вообще логичен – ее можно назвать одной из стран, в наибольшей степени пострадавших от вступления в ЕС и последовавшей за этим экономической политики «разделения труда»: на туризме слишком много не заработаешь, а контрсанкции РФ заметно подкосили и местное сельское хозяйство.
Но большие проблемы от ЕС имели следствием и наибольшую зависимость от ЕС. Ципрас дрался как лев, но из Берлина и Брюсселя его «принудили к порядку» – греки надежно сидят на кредитной игле и ничего не могут с этим поделать. Так пожелания «всеобъемлющего сотрудничества с Россией» отошли на второй план, а недавно это сотрудничество было омрачено дипломатическим скандалом. Сперва многие не могли взять в толк, что именно произошло и о каких «попытках российских дипломатов» «бесцеремонно влиять на внутренние дела Греции» вообще идет речь. Сейчас кажется вполне вероятным, что речь шла об Афоне и томосе для украинских раскольников, а время показало, что на перспективу отношениям двух стран ничего страшного не угрожает – стерпится-слюбится, как уже бывало не раз.
Другое дело, что и Афинам, и Никосии под грузом экономических и внутриполитических проблем сейчас не до того, чтобы выступать пророссийскими лоббистами в первых рядах, и к этому нужно относиться с пониманием.
Чехия и Словакия: самые тихие друзья
Социалист и бывший премьер-министр Словакии Роберт Фицо дружил с Россией по той же причине, что и Орбан. С одной стороны, местные сельхозпроизводители и бизнесмены страдали от санкций, с другой, словаки были резко настроены против мигрантов и либеральных веяний ЕС. Однако Словакия зависит от Евросоюза значительно больше, чем Венгрия, а Фицо не мог похвастаться харизмой своего венгерского коллеги. Короче говоря, эту разновидность «дружбы с Россией» в самой России заметили немногие.
Полгода назад, после убийства журналиста Яна Куцака, занимавшегося вскрытием коррупционных схем в словацких элитах, Фицо ушел в отставку, а правительство возглавил его однопартиец и заместитель Петер Пеллегрини. Вот, собственно, и все перемены: Братислава по-прежнему желает хороших отношений с Москвой и призывает отменить санкции, но держится тихо и чаще примыкает к венгерским инициативам, чем продуцирует собственные.
Что же касается Чехии, президент Милош Земан иногда ведет себя так, будто Варшавский договор, СЭВ и «нерушимая дружба социалистических стран» по-прежнему в силе. Однако внешнюю политику в Чехии определяет не президент, а правительство – основные властные рычаги находятся именно там. Сейчас кабмин возглавляет бизнесмен и этнический словак Андрей Бабиш. Его тоже называют евроскептиком и «другом России», но это почти никак не отражается на практике.
Во-первых, Бабиш мало интересуется внешней политикой как таковой, предпочитая сосредотачиваться на внутренней проблематике. Во-вторых, с ним тоже случился «казус Трампа». В отличие от ситуации в Словакии, часть чехов и чешских элит настроены резко антироссийски и постоянно шельмовали Бабиша как «прокремлевского» кандидата. Выборы он все-таки выиграл, но российская тема стала для него токсичной, и теперь премьер старается лишний раз ее не поднимать.