На днях телеведущий Сергей Мардан на «Соловьев Live» привлек общее внимание, заявив буквально следующее: «Я предлагаю отменить... пенсии. Вот нарожал, воспитал детей – будет тебе что в старости есть. Нет – сдохнешь».
Он, впрочем, не единственный, кто призывает к отмене пенсий. Примерно ту же идею выдвигал предприниматель Константин Малофеев, да и вообще она имеет своих решительных защитников, которые говорят о том, что стариков должны кормить дети и внуки – а если они не озаботились произвести их на свет, то кто же виноват. Понятно, что люди могут выбирать наиболее резкую форму донесения своих мыслей, чтобы привлечь внимание. Можно согласиться и с тем, что определенная реальность за этими словами стоит.
Рост пенсионного возраста прямо связан с сокращением налогооблагаемой базы. Фактически пенсии старым платят молодые – а если молодых не родили, то неизбежна либо замещающая миграция, либо отказ государства от социальных обязательств. Беда в том, что такая форма пропаганды чадородия обречена остаться, если допустить такую игру слов, бесплодной.
Юноша (и девушка) на пике фертильности – то есть примерно в 20 лет – обычно не загадывают на 50 лет вперед: «кто будет платить нам пенсии, когда нам будет по 70». Никто не представляет, что будет через 50 лет. Тем более трудно ожидать от молодых, что они станут подходить к вопросу рождения детей из чисто «страховочных» соображений – чтобы у них были внуки, которые возьмут на себя их содержание. Если бы главным мотивом было обеспечение своей старости, они бы больше думали о своем банковском счете, а не о детях.
Мотивы рожать и воспитывать детей обычно другие. Любовь, доверие друг к другу, желание увидеть детей, которые станут продолжением этой любви, любовь к детям. Удивительная, невероятная привилегия подарить жизнь другому человеку. Если сказать одним словом, то для чадородия нужна любовь – именно в смысле глубокой привязанности и посвященности супругов друг другу и детям. Эту любовь едва ли возможно вызвать искусственно – но можно избегать того, что может ее подрывать. Например, обесценивания.
Обесценивание отрицает все высокое и святое, все благородные и чистые мотивы – как в грубоватой шутке «кролики думали, что у них любовь, а на самом деле их просто разводили».
Любовь? О, британские ученые доказали, что это просто ваши гены пытаются продвинуться и продолжить эволюционную гонку, они программируют ваш организм так, что при встрече с подходящей фертильной самкой вашего вида он выбрасывает в кровь гормоны с мудреными названиями, и вот уже вы уверены, что жить без нее не можете – а потом гормоны перестают бурлить, и всё, «любовь прошла, завяли помидоры».
Верность? Те же ученые доказали, что это социально обусловленный конструкт, который должен был понизить уровень конфликтов.
Любовь к детям, чудо материнства, благоговейная благодарность отца к женщине, которая подарила ему наследников? А это тоже все гормоны, мы, млекопитающие, запрограммированы заботиться о потомстве. Но это, так сказать, обесценивание «слева».
Есть еще обесценивание «справа». Оно может исходить от людей, которые (вполне искренне) скорбят о «демографической зиме», видят связанные с ней угрозы и пытаются как-то поправить дело. Беда в том, что они вращаются в той же циничной и обесценивающей атмосфере, в которой слово «любовь» либо не произносится, либо означает нечто далекое от преданности и заботы.
Из-за этого предлагаемая мотивация носит ошеломляюще негативный и поэтому бессильный характер. Примеров этого, увы, много. Много кто пытается срамить мужчин, которые до сих пор не вступили в брак и не произвели детей, или (еще более) женщин, которые не стали многодетными матерями.
Идея, что вы должны приводить в этот мир детей не из любви, а потому что на вас надавили и запугали, обесценивает подвиг родительства. Но самый печальный случай обесценивания – это как раз довод «а давайте отменим пенсии, чтобы одинокие старики сдохли, потому что они сами виноваты».
Для существования семьи, тем более многодетной, необходима приверженность нравственному закону. Чтобы ужиться вместе, надо быть честными, верными, терпеливыми и прощающими людьми. Надо заботиться о нуждах друг друга и сносить взаимные недостатки. Нужна немалая доля жертвенности, когда мужчина вертится на трех работах и во многом себе отказывает, а его жена не менее самоотверженно заботится о детях. Нужно, если коротко, чтобы супруги были хорошими людьми.
Но общество, которое говорит беспомощному старику (или старухе) «не озаботился обзавестись потомством – вот и сдохни теперь», явно не состоит из хороших людей. Из таких людей хороших семей не получится, и многочисленного счастливого потомства они не оставят.
Люди могут быть бездетны не по своей вине. Но даже если мы имеем дело с каким-нибудь Паниковским, который «жен бросал, а детей не завел из экономии», нравственный закон требует заботиться о людях, впавших в беспомощное состояние.
Для поощрения чадородия нужна атмосфера любви и солидарности. Святой и прекрасный подвиг родительства нужно прославлять и поддерживать, к матерям и отцам относиться как людям, несущим важнейшее общественное служение. Но к нему не нужно пытаться вынуждать грубым давлением или, тем более, угрозами.
Это точно не принесет никакой пользы.