Самые суровые критики – профессионалы в своем деле. Любое кино, книга или картина на тему, затрагивающую сферы этих людей, априори рассматриваются враждебно даже если они просто не излишне комплиментарны. Никогда не показывайте врачам скорой помощи кино про скорую помощь. Вы тут же о себе много узнаете, а также и о профессии. Что труп не так носят, а таких приборов во всей Псковской области не найти, а спектральный анализ стоит столько, что его не будут делать даже тушке губернатора. И вообще лучше бы подать на режиссера в суд за очернение и шельмование клятвы Гиппократа. А вы знаете, что русские врачи не произносят клятву Гиппократа? Ну вот теперь живите с этим.
А не дай бог вы снимете кино про взятие высотки под Кандагаром и покажете его ветеранам. Тогда придется убегать партизанскими тропами прямо со встречи с благодарной аудиторией. Аудитория тоже права – у нее своя память и свои убеждения. Мало кому из ветеранов Вьетнама понравился «Рэмбо», хотя основная мысль была им понятна. Правда, никому в голову не пришло специально собирать бывших рядовых и капитанов, чтобы показать им приключения Джона Рэмбо в исполнении Сталлоне – результат вполне предсказуем.
Достаточно того, что ты можешь проголосовать ногами и деньгами за кино или даже выйти на одиночный пикет с требованием запретить «Рэмбо». Или на неодиночный. Но в более-менее спокойном обществе никому в голову не придет идти жаловаться на режиссера в парламент или министерство культуры, прости господи. Взаимоотношения творца и публики как-то уже пора выводить из унылой парадигмы «я режиссер – ты дурак» или «я профессионал, а ты вообще – идиот». Пусть расцветают сто цветов, все равно они все быстро увянут...
С непрофессионалами все еще хуже. Социальные сети проделали с социумом асоциальную вещь: они внушили самым никчемным его членам ощущение, что их мнение чего-то значит. Обидно звучит, я понимаю, но я тоже член общества и пользователь соцсетей, и мне тоже внушили, что я могу высказываться по любому вопросу со своим особо ценным мнением. Особенно по вопросам тангажа, музыки Штокхаузена и церковной схизмы.
До эпохи соцсетей все тотально разбирались только в двух вещах – в футболе и медицине. Нынче все разбираются во всем и несут драгоценное мнение прямо в уши читателю. При отсутствии оного – просто несут невозбранно. Благо у нас есть Википедия и там можно прочесть статью про первичный нуклеосинтез и ощутить себя астрофизиком. Википедия, как и социальные сети, дико полезная вещь, но когда я смотрю на поколение, выросшее при Википедии, то убеждаюсь лишь в одном – в слабых головках она порождает иллюзорное ощущение приобретения знаний. При этом, не давая оных.
И, конечно, культура... ей достается больше всего.
Потому что тут сплетается древний конфликт между творцом и потребителем, а также художником и прохожим. На пальцах это выглядит так: имеет ли право тетя Нюра из пивной лавки указывать Софье Губайдуллиной на неконвенциональные гармонии и темпо-ритмы в ее творчестве. Конечно, да, если она может обосновать свои претензии к кантате для меццо-сопрано, мужского хора и оркестра. Вот у Тихона Хренникова тоже были претензии. Более того – он мог их обосновать и даже саму композиторку в черный список занести, благо у него была власть это сделать.
А тетя Нюра – она вообще-то и человек хороший, добрый и клиентелла ее обожает, популярность на раёне в топе. Но только права у нее нет высказываться по поводу некоторых аспектов некоторых видов некоторых искусств. Это обидно и недемократично. И так называемая интеллигенция вьется ужом, чтобы этого не сказать открытым текстом – боится она народного гнева.
А всего-то надо вежливо объявить: «Короче, закрой рот и иди делай свою работу, а я буду делать свою. А когда прочтешь нужные книжки, а не Википедию, и сдашь пару экзаменов на запоминание прочитанного, тогда и поговорим, если я на это найду время». Это отдает некоторой спесью, конечно. Но право на такую спесь тоже надо заработать годами упорной учебы и труда. Равно, как и право открывать рот в принципе. Но как мы уже выяснили – осознание этого давно разрушили социальные сети. До этого мнение лоха концентрировалось в местах его обитания. Теперь аудитория лоха – весь мир. Это не хорошо и не плохо. Это просто данность. И в ней надо как-то учиться себя вести. Нещадно банить, например – прекрасный способ общения с аудиторией. Особо перспективным – объяснять, где именно находится их место и как туда пройти. Ну вообще – работать с обществом современными методами и на понятном аудитории языке.
Но так называемая творческая интеллигенция не уверена в своем праве это делать. Чувствует за собой некоторые грешки, из которых компрадорство – не самый тяжкий. Так возникает «созависимость», как говорят видные психотерапевты, ведущие прием по юзерпику в Фейсбуке. Публика и творцы друг друга презирают. Только публика это делает открыто, а «творцы» вынуждены криво улыбаться. Когда в культуре присутствует некая интермедиация в лице критики как института, тогда условному творцу не шибко приходится торговать лицом – его прикрывают профессиональные критики, даже если они разносят его условные творения как клочки по закоулочкам.
Но это профессия неблагодарная, малооплачиваемая, суетливая и зависимая, в том числе и от рекламных бюджетов. Вот и мечется бедняга кинокритик – с Первого канала на «Медузу», от оппозиции до государственных подачек – и не забывает выпросить себе проживание на каком-нибудь фестивале в испанской деревеньке у моря. Тут уж не до интермедиации культурного процесса. И никто творца уже не защитит – ни от безграмотной публики, ни от слишком уж грамотных и суровых ветеранов боевых действий.