На днях сразу несколько заметных публичных лиц заговорили о счастье.

Министр экономического развития России Максим Орешкин отметил, что счастье положительно влияет на экономку и «по мере продвижения экономики вперед от аграрного типа к постиндустриальному роль счастья конкретного человека очень серьезно возрастает, потому что растет влияние, которое каждый конкретный человек оказывает реализацией своих идей на экономику, на пространство вокруг».

А новый глава Внешэкономбанка Игорь Шувалов тут же придал этим словам надлежащий оттенок, заявив на том же Московском урбанистическом форуме, где выступал министр, что счастливым можно быть и в 20-метровой квартире.

Сами рассуждения о счастье и о роли счастья в экономике не новы – с тех пор, как частью экономики стали исследования потребительского поведения и по мере того, как новые экономики все более являются экономиками потребительского выбора – без «счастья» или его аналогов обойтись трудно.

Ведь в современном мире благополучная его часть совершает значительную долю своих расходов, удовлетворяя нематериальные потребности.

Попросту говоря, мы предпочитаем «Кока-Колу» другим аналогичным напиткам обычно не потому, что считаем ее вкус наилучшим. Вместе с напитком мы приобретаем образы. Начиная с винтажной стеклянной бутылочки, ассоциирующейся со старыми фильмами, рекламными плакатами 1940–1960-х годов, чем-то не очень дифференцированным, где сливаются вместе и отсылки к Хамфри Богарту, и к Мэрилин Монро, вплоть до откормленного на кукурузе счастливого хрущевского поросенка.

Выбирая кофейню, мы выбираем антураж, атмосферу, настроение и прочее. Покупая кроссовки или смартфон конкретной фирмы, мы покупаем возможность приобщиться к тому прекрасному миру, где обладатели этих предметов счастливы и беззаботны. И мы получаем то, чего желаем: право счесть себя хоть в этом, в кроссовках на ногах, идентичными с ними.

Можно, конечно, быть счастливым в 20-метровой квартире.

Эпикурейцы учили, что истинный мудрец будет счастлив даже в чреве фаларийского быка – полой медной статуи, в которую заталкивали казнимого и затем ставили на огонь, так что вопли погибающего, резонируя о стенки, обретали приятное звучание. Если возможно даже в этот момент пребывать невозмутимо-счастливым, то тем более можно быть счастливым и на 20 квадратных метрах. Странно лишь, что Шувалов остановился на этом метраже, ведь счастье равно доступно и для спящего под мостом или приютившегося в картонной коробке.

Подвох в том, что подобное счастье достигается совершенно иным образом, чем первое. Быть счастливым в постиндустриальной экономике – значит получать счастье от приобретений, от проведения своего свободного времени, совершая все новые и новые расходы, за что получаешь все новые и новые дозы счастья.

Но счастье – продукт скоропортящийся, приобретение и эффект здесь совпадают. Испытав счастье – следом готовишься испытать несчастье. В том числе от того, что ожидаемое счастье оказалось не так велико, как казалось, что другие пользуются большим, лучшим, проводят время веселее, прекраснее, насыщеннее, чем ты.

Экономика счастья предполагает требование быть счастливым. Если ты несчастлив, с тобой нечто не так. Не будь грустным! Взбодрись! Учись радоваться жизни! Счастливые люди улыбаются с обложек – это успешные, образцы для подражания, попутно служащие рекламой новейших стоматологических и косметологических услуг, ну и услуг фоторедактора.

Счастье дает нам и исключительность. Посему рынок «исключительности» растет, автомобильные корпорации предлагают limited editions своих марок: чуть другая форма радиатора, другой дизайн салона. Успей купить, ощутить счастье от обладания моделью, которой по определению не будет у многих (у них будут другие). Instagram* римских или парижских поездок избавлен от «туристических видов» – почувствуйте себя «исключительными», оцените красоту задних дворов и окраин, «не будьте как все». Приехав в Питер – раскройте свою тонкую душу и «вновь посетите эту мерзость любви», идя от окраин.

Счастье приносит новизна, постоянная смена ощущений. Картинка должна меняться – и чем чаще, тем лучше. Новизна обладает самоценностью – просто потому, что это иное, просто оттого, что попробовать нечто иное нам интересно, и, следовательно, поскольку мы заинтересованы, то получаем еще одну, хоть маленькую, но дозу счастья.

Поэтому здесь – одно из двух. Или проповедь аскезы, умения умерять свои страсти, учиться не желать ничего не должного, довольствоваться наличным и быть счастливым.

Или – стремиться ко все новому счастью, для достижения которого приходится придумывать и изобретать, работать все интенсивнее, чтобы убежать от окружающего тебя несчастья. Которым ведь может оказаться и тот факт, что некто счастливее, чем ты, от несчастья, что жизнь твоя однообразна, что ты так и не съездил куда-то, куда тебя так манят счастливые образы, и что у твоей собаки все еще нет собственного самолета, а твои друзья по кооперативу – наемные работники, проводящие свою жизнь в офисе с 9 до 18 и постящие в соцсетях глуповатые картинки по поводу наступающей «пятницы!». Ну или фрилансеры, для которых рабочий день не нормирован, то есть семь дней в неделю, без гарантий и с неясным будущим.

Можно счесть этот вариант пустым и никчемным, а мир, так устроенный, – «бездуховным». И начать проповедовать возврат к истинному пониманию счастья, к умению быть в мире с собой и с миром, довольствуясь простым, естественным и разумным. Начав, разумеется, с себя самого.

Это было бы по меньшей мере занимательно, и наблюдатели получили бы свою частичку счастья.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ