Дамы и господа! Запомните имя этого человека, потому что, сдается мне, без моего сварливого вмешательства вы никогда о нем не услышите. И это будет крайне несправедливо. Потому что когда каждодневность пушечного мяса простых солдат приедается настолько, что от нее воротят нос политкорректные СМИ, в рукопашную вступают генералы, а об этом труднее умолчать.
Он ни разу не произнес гонимого политкорректностью слова «безнаказанность
Бертран Субелэ, «номер 3» французской жандармерии, генерал армейского корпуса, на заседании комиссии Национальной ассамблеи по проблемам борьбы за внутреннюю безопасность вызвал огонь на себя. Один за всех, и теперь – все на одного.
2013 год, 18 декабря – серый день календаря: стыло и уныло снаружи и внутри. B Бретани и Нормандии дожди, в Биарpице солнце. В Париже так себе, но +6C°.
На заседании тоже скука. Вооружились безнадежным терпением и бумагой для каракулей. Слово генералу Субелэ. Очень спокойно и сдержанно он будет говорить час и двадцать четыре минуты, пока осоловевшие от предыдущей рутины, разбуженные сенсацией операторы, вспотев от напряжения, запечатлевают внезапно склоненные к столам головы одних, наливающиеся оловянной злостью глаза других, откровенные испуги третьих.
Только несколько человек, близких генералу по рангу или профессии, поиграв желваками, сдержат восхищенную улыбку, но и они будут вглядываться в говорящего с заметной тревогой: что это – провокация или спокойный «сход с ума» в прямом эфире?
«Я выскажу здесь свой личный анализ ситуации. Возможно, он покажется иконоборчеством». Через несколько часов по всем каналам в краткой нарезке прозвучат неприятные истины, хорошо известные в правоохранительных кругах, к разглашению неофициально, но твердо не рекомендованные. Секрет Полишинеля в цифрах и фактах.
Многие впоследствии отметят, что генерал Субелэ в ясном рассудке и трезвой памяти не произнес ни одного лишнего слова, которым его самого можно было бы пригвоздить на месте к какой-нибудь «дискриминации» в порыве праведного гнева.
Например, он ни разу не произнес гонимого политкорректностью слова «безнаказанность». А между тем слово это не сходило с широко разинутых ртов всех последующих комментаторов.
Он ни разу не упомянул, представители каких «этнических групп и прослоек» почти полностью заполняют процентное содержание организованной и не очень преступности. А между тем борцуны с дискриминацией всех мастей – от косого взгляда на стоящую рядом в транспорте паранджу до неодобрительной реплики по поводу национальности «задержанных» («Знакомые все лица!») – немедленно почувствовали себя задетыми и принялись порицать, хором и вразнобой.
В очень краткой нарезке основные постулаты генерала Субелэ выражают чувства и мысли подавляющего, но молчаливого большинства: самое время перестать размахивать пластмассовым мечом и грозить невооруженным пальцем перед носом хорошо вооруженной, вволю разгулявшейся преступности всех цветов и оттенков, всех национальностей, всех мастей и (что важно!) всех возрастов.
Поскольку даже целые потоки рапортов и официальных заявлений рядовых жандармов и полицейских по негласным, но твердым рекомендациям «начальства» умело сливаются в общий водоворот неведения, в котором старательно поддерживают хорошее настроение почтенной публики, идти на абордаж с сорванной чекой в кулаке приходится генералу. Потому что он идеалист. И он, мятежный, режет правду, как будто в правде будет толк! Ознакомьтесь, вдумайтесь.
«На сегодняшний день общество больше обеспокоено благосостоянием преступников, нежели безопасностью их жертв». За истекший 2013 год количество привлекаемых к ответственности выросло на 4% (это очень серьезная цифра), в то время как заключение под стражу «подозреваемых» (даже взятых с поличным) уменьшилось на 33% (эта цифра еще серьезнее).
Что называется, найди ошибку художника, или шаг вперед и бег назад. Негласная, но действующая «рекомендация» предлагает просто-напросто отпускать задержанных на месте преступления, если у них при себе не окажется ни документов, ни переводчика (все свое носи с собой!).
Такая же «рекомендация» предлагает отпускать без суда и следствия задержанных грабителей, если «общий ущерб от их действий не превышает суммы в 300 евро». Потерпевшие на сумму 300 евро, понятное дело, как-нибудь переживут. Не князья. Как говорил Наполеон у Толстого (и Бондарчука): «Им мало? Дайте им еще!»
Еще: 65% задержанных на местах преступления, например, только в одном департаменте Буш-дю-Рон в настоящий момент находятся на свободе. И с успехом продолжат не только там находиться, но и практиковать прерванную правоохранительными органами деятельность. Но почему?! Отчего?! От всей души. Громоздкость и ущербность существующей процедуры, требующей неукоснительного соблюдения по отношению к задержанному, о которой равно хорошо осведомлены и адвокаты, и преступники, позволяет полностью аннулировать арест в считанные часы.
Любая минутная щель в вышеупомянутой процедуре открыто и цинично используется на благо задержанным товарищам, а тем паче товарищам несовершеннолетним или товарищам, не имеющим никаких документов, даже если при проверке их отпечатков экраны мониторов вздымаются под цунами перечисляемых рецидивов.
Задержанного (то есть, простите, «подозреваемого», даже если поймали его за руку в незнакомом кармане), например, невозможно допросить по свежим следам, без присутствия адвоката. Ему, подозреваемому, обязаны предоставить возможность позвонить домой и предупредить своих близких о собственном задержании (ср. «Але, Леля, меня взяли с героином (вариант: бабьей сумкой, чужим бумажником). Не забудь прибрать пакеты на балконе, когда придут с обыском...»). Затем подозреваемого должны сытно накормить, иначе он имеет право опротестовать сухой паек, в присутствии адвоката.
Подозреваемому обязаны предоставить возможность медицинского обследования до допроса и оказать немедленную медицинскую помощь по первому требованию: например, если ему нездоровится, шумит в ушах, скрипит в зубах или урчит ниже пупка, он имеет свое законное право отказаться отвечать на глупые вопросы и отдохнуть на койке до лучших времен.
Если выполнение хоть одного из вышеперечисленных условий просто ставится под сомнение (например, задержанный уверяет, что его бессовестно расспрашивали о смысле жизни до прибытия адвоката и он, бедняга, сдуру во всем признался, а теперь передумал), процедура аннулируется полностью, невинно задержанный отпускается в светлые дали. Догадайтесь сами, что случится, если задержанный ко всему предыдущему еще и заявит, что свинцовый синяк под правым глазом ему нарисовали в комиссариате...
Генерал Субелэ зацепил также проблему совершенной безнаказанности несовершеннолетних многократных (!) рецидивистов, заявив, что, когда усердно привлекаемые к работе профессиональные психологи весь свой пыл тратят на доказательства карательным органам, что десятилетний ребенок еще не в состоянии осознавать разницу между добром и злом и с уверенностью отличить хорошее от плохого, это скорее знак серьезного недомогания некоторых взрослых.
Все-таки рамки традиционного воспитания учат различать, что такое хорошо и что такое плохо, одновременно с первым горшком. Сделал дело – садись смело!
Вот в России недовольны судебной системой: не тех, говорят, сажают и не так сидят. Во Франции недовольны судебной системой: сажают мало, а кого сажают – и те не досиживают. В Америке вроде бы довольны судебной системой: там сажают всех подряд и строго сажают. Украл, выпил, отсидел, вышел. Не понял, опять украл – отсидел в квадрате. Вышел – не понял, снова украл – сел уже насовсем.
Есть много недовольных. Из тех, кто не понимает. И даже из тех, кто никогда не крал и у кого не крали. У кого крали, тому понятней. Все познается на личном примере.
Один известный французский писатель, убежденный «левозащитник», когда-то неустанно проклинал смертные казни и тюрьмы вообще, стыдил всех, кто с ним не согласен, и срамил консерваторов во всем мире. Ровно до тех пор, пока его родная внучка не умерла от передозировки наркотиков. Тогда он снова вышел на трибуну и жарко потребовал смертной казни для всех наркоторговцев поголовно.
Все это, конечно, прекрасно известно всем лично заинтересованным в системе правоохранения и даже многим деятелям писчебумажного, радиоволнового и телеволнительного жанров. И даже некоторые там и тут тоже пытались кое-что из особо впечатляющего порассказать простому обывателю посредством СМИ, но быстро остывали и становились разборчивее. Один замечательный журналист, осмелившийся обнародовать процентное содержание «цветной преступности» в стране, живенько лишился двух телепередач и одной радиоантенны. Объяснение дирекции звучало сладко и политкорректно: «Вы слишком прямолинейны. Это обижает».
Что скажут генералу Субелэ, я непременно постараюсь узнать. Пока от него нервно отморгались перед камерами министр внутренних дел Вальс «и другие официальные лица», размямлив порицание в невнятные призывы к «лояльности Республике» и «объединению сил в борьбе с...». Остальное «мы рассмотрим и проверим».
Знающие люди говорят, что, когда стихнет скандал из-за текущих событий, генерала просто тихо выведут на запасные пути и там оставят дожидаться пенсии. Но что ему в его 54 года, в общем, все равно. У него все-таки четыре звезды и уже заслуженная репутация.
Бывают, конечно, счастливые случаи.
Например, сейчас мало кто об этом вспоминает, но карьера известнейшего американского радио- и телеведущего Бена Грауэра чуть не оборвалась в самом начале из-за великого итальянского дирижера, имя которого в прямом эфире он переврал трижды, прежде чем выговорил правильно: «Атоско Тиранини... Аттуро Трусканини... Тусканини... Простите, Артуро Тосканини!..» Деликатно прокашлялся и продолжил: «Программу вел Бен Грауэр. Дамы и господа! Запомните это имя хорошенько, потому что, сдается мне, больше вы его не услышите...»
А ему сошло и даже не откликнулось. Но это совсем другая профессия.