Как только выключился эфир и Путин спустился с президиума и двинулся к двери, его окружила небольшая группа журналистов кремлевского пула, сидевшая в первом ряду. Остальную толпу охрана успела оттеснить. Репортер «Лайф Ньюз» Александр Юнашев на ходу спросил, может ли подпасть под новую амнистию и бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский. Путин остановился и ответил, что в тюрьме «Михаил Борисович находится уже больше 10 лет, это серьезное наказание». После этого президент сообщил, что Ходорковский подал прошение о помиловании, и добавил, что он намерен его подписать. Толпа журналистов, просачиваясь сквозь кордон телохранителей, попыталась окружить президента. Но, договорив про Ходорковского, президент сразу ушел. Позднее Юнашев сообщил газете ВЗГЛЯД, что его вопрос был чистой импровизацией, задать его хотели и другие коллеги по пулу.
Оставшиеся журналисты принялись интервьюировать друг друга. Украинский корреспондент в желтом пуловере – тот самый, что в самом начале пресс-конференции «торговался» с президентом России, рассказывал, что остался не до конца убежден словами Путина. «Что-то не сходится, – тихо говорил он. – Столько миллиардов долларов дали... Славянское братство – это, конечно, хорошо, но должно быть что-то еще».
Девушка из «Собеседника», которая потрясла всю страну историей про свою личную жизнь, которая сразу наладилась после встречи с президентом в мае, – в своем синем платье она поднялась на сцену и заняла то место, которое еще не остыло после Путина, положила перед собой плюшевого медвежонка, который тоже успел прославиться, и стала позировать коллеге-фотографу. Видимо, на память.
Героическая журналистка из порта Ванино еще не двигалась со своего места. Рядом лежали костыли. Вид у нее был бледный, болезненный, голос тихий. Одета она была точь-в-точь как советская гимназистка 50-х годов – черное платье с белым кружевным воротничком. Она рассказывала коллегам, которые окружили ее и забросали вопросами, что инвалидом стала после того, как стала писать в защиту своей подруги, работавшей на рынке. И ее сбили машиной. Но она успела отпрыгнуть и осталась жива. Костыли, оказывается, телохранители у нее вовсе не отбирали, а просто положили под ее кресло. Она призналась, что собиралась встать на оба костыля, если бы ей не дали слова. Собственно, так и получилось – ей удалось вынуть из-под кресла один из них, и это привлекло внимание.
Тем временем уже за пределами зала, в кулуарах ЦМТ, выступала знаменитая «Маша из Владивостока» – Мария Соловьенко, одетая в пышную белую безрукавку, по виду похожую на овечью. На карманах у безрукавки чернели рисунки в виде овечьего копытца.
«Ненавидят меня! Говорят, что я позорю президента! У меня столько негативных отзывов на «Фейсбуке», – сетовала Мария. – Или еще пишут: вы с ним такие друзья! Спросите его про развод! Да я не лезу в личную жизнь никому. А влюбиться вообще можно в любом возрасте. Еще пишут, что я прикормленная!»
Соловьенко с возмущением взмахнула руками и выбила диктофон из рук одной из собравшихся вокруг нее коллег.
На вопрос газеты ВЗГЛЯД, почему в этом году, в отличие от прошлого, она не спросила президента о судьбе бывшего министра обороны Сердюкова, Соловьенко ответила: «Я два раза в одну и ту же воду не хожу! Там уже процесс пошел, хоть и тухло, но пошел! Это уже неинтересно. Вот вопрос по недрам – это самый глобальный вопрос. Если он решится, Россия выживет. И он это понял!» Мария кивнула в сторону зала, где только что общалась с президентом.