В прологе «Короткого замыкания» пять режиссеров делают заказ у барной стойки: Борис Хлебников просит налить ему сто грамм водки, Иван Вырыпаев – минеральную воду без газа, Петр Буслов – эспрессо, Алексей Герман-младший – 36 порций виски и нитроглицерин, а Кирилл Серебренников – кипяток, «ну, обычный кипяток из чайника» с лимоном. Данная композиционная шутка становится понятной только после просмотра всех пяти новелл.
Все внимание Саши поглощает надпись «Оля сиська», стену с которой охраняет дворовый гопник
Вышеназванных постановщиков объединяет свежий (или кажущийся таковым) взгляд на российские реалии. Для трех из них новелла в альманахе – третья работа в кино, для оставшихся – четвертая. Двое сначала состоялись в театре и только потом – на большом экране. Ну а сплотила всех пятерых в данном проекте, как заметил Алексей Герман-младший, «органическая необходимость» сделать высказывание на наболевшую тему. То есть не «тоска по мелодраме», не стремление заработать, а, как бы банально это ни звучало, «тяга к искусству».
Что до метафоры, вынесенной в заголовок фильма, расшифровывается она просто: любовь как случайная вспышка. Причем речь о вспышке настолько сильной, что может привести и к пожару.
С точки зрения композиции, альманах выстроен крайне удачно (по крайней мере, представленный материал было бы сложно скомпоновать иначе), а открывает «симфонию» лиричный, не чурающийся бытовых шуток, легковесный, но далеко не пустой «Позор» Бориса Хлебникова.
Постоянный актер Хлебникова Александр Яценко играет здесь Сашу – провинциального журналиста безымянной газетки. Его отправляют со служебным заданием написать про конфликт жителей с неким ЖКХ по поводу ремонта некой теплотрассы. Однако все внимание Саши внезапно поглощает надпись «Оля сиська», стену с которой ревностно охраняет дворовый гопник со всеми полагающимися атрибутами – трениками, вытянутыми на коленях, семками и мобилой с доносящимся из нее музлом. Сила печатного слова завораживает Сашу настолько, что он решается найти Олю-сиську и сообщить ей о том, какие чувства она пробуждает у шпаны.
Эта незамысловатая в общем-то история, развернувшаяся в столь любимых Хлебниковым обшарпанных дворах спальных районов, подана с большим юмором, внимательна к мелочам и снабжена абсурдом в той необходимой доле, чтобы стать трогательной.
Далее следует «Ощущать» – еще один из «манифестов» Ивана Вырыпаева, снятых в, простите за выражение, «oxygen»’ной эстетике. Тут все просто – если вы до сих пор в восторге от выдаваемых за поток сознания и истину в последней инстанции экзерсисов драматурга и режиссера, то «Ощущать» придется вам по душе.
Возможна и обратная реакция: аллергия на гопнические интонации актера Алексея Филимонова, призывающего отключить рацио и включить чувства, ненатурально раскрашенную Каролину Грушку и картинку под «хоум видео».
Впрочем, есть и ложка меда – выносим благодарность Вырыпаеву за демонстрацию киногеничности песен позднего «Аукцыона».
Автор «бандитских эпосов», обогативших Сергея Шнурова, Петр Буслов рассказал самую внятную историю – «Срочный ремонт», но, к сожалению, не смог обойтись без кровищи и членовредительства. Короткометражка о том, как глухонемой сапожник влюбляется в пару белых туфель от Dior и начинает грезить об их обладательнице, как-то по-хорошему старомодна, наполнена понятными символами и могла бы стать лучшей новеллой сборника, однако страсть режиссера к неуместной драматизации сыграла с ним злую шутку, превратив камерную love story в пафосную трагедию.
Важно отметить, что одну из главных ролей здесь играет лампочка, перегорающая в самый ответственный момент.
Самая тяжелая часть альманаха принадлежит Алексею Герману-младшему. Его «Ким» исполнен многозначительности, отсылает к «Полету над гнездом кукушки» и предъявляет пустынные пейзажи затерянного где-то в Северном море острова. Именно туда, в полуразрушенную лечебницу для душевнобольных, привозят бывшего циркового артиста Кима, который умеет голыми руками зажигать лампочки. Больные (те, кто еще способен на проявление чувств) радуются, медперсоналу все равно – все хотят покинуть это место, но не у всякого получается. Сам Ким влюбляется в строгую медсестру, которая ласково называет его «дурачок». Но любовь не стала пропуском на свободу, и Ким смирился со своей участью.
#{movie}На этом часть adagio благополучно завершается, и в дело вступает «Поцелуй креветки» – сочный перформанс Юрия Чурсина под руководством Кирилла Серебренникова. Податливый материал для экспериментов Серебренникова, то есть, собственно, Чурсин, облаченный в сюрреалистичный костюм человека-креветки, пристает к прохожим, пытаясь заманить их в ресторан морской кухни.
Промоакция проходит довольно бурно, благодаря нестандартному подходу «морепродукта» к рекламе: герой Чурсина, произнеся обязательный рекламный текст, целует прохожих, среди которых попадаются женщины бальзаковского возраста и веса, десантники на отдыхе, пирсингованные бородачи и милиционеры в исполнении современных художников Германа Виноградова и Владимира Дубоссарского.
«Поцелуй креветки» дистанцирует себя от других частей альманаха: прежде всего, это подчеркнуто НЕ фильм, а перформанс, что уже послужило поводом для гневной критики и выкриков «вон из профессии!». Как бы там ни было, выжившие после германовской медитации в обществе душевнобольных должны быть благодарны именно Серебренникову, возвратившему им приподнятое настроение и выровнявшему общее послевкусие от этого неоднородного, но, безусловно, небезынтересного альманаха.