Недавний арест судна Greenpease всколыхнул интерес к этой организации. Надо сказать, что обычный человек в экологических организациях не разбирается, а их более двух десятков – только крупных и международных.
Но смутно представление не только об этих организациях, а вообще о том, что такое защита природы. Надо бы защищать всякую Божью тварь – да вот таракан тоже такая тварь. И волк, напавший на стадо. И малярийный комар какой-нибудь. Надо бы вернуться к природе, в прошлое – но средняя продолжительность жизни тогда была невелика, даже в дворянских семьях дети дохли как мухи, а природные катаклизмы не щадили никого. В общем, здравомыслящий человек находится в вечных поисках среднего, но на одного такого находится пяток эмоциональных граждан, у которых в голове звенит мысль: «Ну ведь надо же что-то срочно делать!»
Экологическая тема, вернее то, что ей можно назвать, пришла только в семидесятые
В нашем Отечестве, где литература была заменой философии и даже публичной идеологией, охрана природы – тема сравнительно новая. Нет, описания природы были: русский писатель был чуток не только к зелёному миру Орловской или Тульской губернии (если отделить родившихся в Москве Пушкина и Достоевского, вся русская литература родилась между Ельцом и Тулой).
Писатели и поэты сочинили пронзительные строки и о кавказских горах, и о финских скалах. Но потом стало понятно, что русская литература страдает о человеке, а не о природе. Человек несчастен, поэтому нужна машина, огонь и пар, чтобы избавить его от страданий, дать ему кров и кусок хлеба.
Судьба вишнёвого сада именно такова – нельзя жить по-старому, нужно жертвовать природой. При этом вишнёвый сад красив, и не поймёшь, будет ли без него лучше.
Двадцатый век был прям, и первую его половину литература, отставляя розы в сторону, прямо говорила: «стране нужны паровозы и драгоценный металл». Один из известных советских писателей пишет очерк о том, как крестьяне в малярийной местности собирали деньги на памятник Ленину. А потом передумали и на эти деньги купили керосину и вылили его в болото, чтобы уничтожить малярийных комаров, потому как лучший памятник Ленину – народное здоровье.
Оставим за скобками действенность керосина в этом случае, но это лейтмотив всей ранней советской литературы – прогнись, зелёный мир, человек важнее. «Течёт вода Кубань-реки, куда велят большевики». И с этим пафосом было сложно спорить.
Экологическая тема, вернее то, что ей можно назвать, пришла только в семидесятые. Как раз в семидесятом был снят фильм «У озера», где Шукшин, игравший роль директора целлюлозно-бумажного комбината, мучился, решая, что важнее – чистота Байкала или его комбинат. В 1973-м вышел роман Бориса Васильева «Не стреляйте белых лебедей», где лесник погибает от рук браконьеров. Через три года Валентин Распутин написал «Прощание с Матёрой», где деревня на острове посередине Ангары доживает последние дни перед затоплением – гибель неотвратима и ничем никому не помочь. Это такая оборотная сторона поэмы Евтушенко «Братская ГЭС» 1961 года.
В официальных документах 1970 года была строка о переброске воды северных рек на юг (сама идея была не нова, ещё в 1948 году академик Обручев писал об этом Сталину), но двадцать лет часть советских писателей, объединившись с учёными, кричала на всех углах о грядущей беде.
Неизвестно, что добило этот проект – литература, действовавшая уже не художественной прозой, а языком газетных статей, глухой общественный ропот или распад СССР. Но уж после него обязательства перед южными соседями куда-то подевались. Правда, потом что-то с водой в этом смысле хотел сделать мэр Лужков, но и он своевременно куда-то запропастился.
При всём этом с 1924 года в СССР существовало Общество охраны природы с не очень понятными задачами и полномочиями (правда, одного из его председателей в 1965 году поймали на браконьерстве).
Одним словом, наш соотечественник вошёл в двадцать первый век с довольно смутными представлениями о взаимодействии человека с природой. С одной стороны, он ронял слезу об убитой браконьерами живности, с другой стороны – сам был не прочь поохотиться без лицензии. Он пользовался всеми благами цивилизации, но опасался ядерной энергетики и генетики. Ему были неприятны свалки, но сам он, вздохнув, вываливал мусор под кустом неподалёку от дачи – всё равно ведь не вывозят.
Никто сейчас не скажет, что зелёный или какой иной мир защищать не надо. Но вот где эта золотая зелёная середина – никому не понятно. А литература молчит, ничего не объясняет. В лучшем случае фантасты опишут каких-то мутантов, что получились из генетически модифицированных помидоров.
Одно хорошо: сточные воды добили золотых рыбок. А то ведь эмоциональный гражданин, возлюбив бабушек у метро с их огурцами на картонке «без химии», пожелает, чтобы «всё – без химии». И пропадут сперва выведенные специальные сорта, затем удобрения, а потом и вовсе вся таблица Менделеева улетит куда-то в пространство.