В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Александра Полыгалова, в котором автор поясняет, какие цели на сегодняшний день преследуют различные внешние силы на Украине.

В предыдущих двух колонках – «Ружья и бизнес» и «Народ и Киев» – мы в рамках систематизации основных возможных результатов нынешнего противостояния на Украине, допустимых для различных групп интересов, рассмотрели внутриукраинские силы.

Чем меньше будут длиться военные действия и чем быстрее прекратятся бомбежки, тем меньше средств в будущем потратит Россия на восстановление Новороссии

Сегодня будут рассмотрены позиции внешних по отношению к Украине сил.

Как и раньше, мы схематично сгруппируем все допустимые результаты противостояния на Украине следующим образом:

– ввод российских войск и фактическая независимость Новороссии, не признанная Западом;

– единая Украина в рамках обновленной федерации или конфедерации, признанная Западом;

– единая унитарная Украина на условиях тех, кто пришел к власти в Киеве на волне Майдана и государственного переворота, свергнувшего Януковича;

– продолжение гражданской войны.

Внешние силы

Россия

Как я уже писал чуть раньше, любое реальное военное вмешательство на Украине для России абсолютно неприемлемо. Хотя у нее, опять же, просто может не остаться иного выхода.

Конечно, многие сторонники концепции русского мира начнут оспаривать эту точку зрения. Но спросите себя: согласился бы любой такой сторонник военного вмешательства строить какой угодно «мир» – хоть русский, хоть евразийский, хоть арийско-ведический, хоть какой угодно еще – со страной, которая нанесла военное поражение и унизила Россию?

Таких людей, думаю, найдется немного: это сторонники вхождения России в западный мир на условиях самого Запада после поражения СССР в холодной войне и физического прекращения существования самого СССР.

Маловероятно, однако, чтобы сторонники русского мира относились одновременно и к сторонникам России как части западного мира на условиях Запада. А с учетом широко известной популярности в нынешней России обозначенной точки зрения, известной сегодня как «козыревская дипломатия», думаю, мы легко представим себе, насколько широко популярной стала бы на Украине идея русского мира после гипотетического вторжения официальных вооруженных сил России.

Несмотря на то, насколько логично и прагматично для кого-то звучали доводы тех, кто призывал дружить с Западом на его условиях, несмотря на всю апелляцию к европейскому происхождению российской цивилизации и на «Европу от Лиссабона до Владивостока» (кстати, первым о чем-то подобном упомянул еще Шарль де Голль, хотя он использовал немного другую терминологию), – несмотря на все это, в России подобный подход не пользовался широкой популярностью даже в ельцинский период.

#{image=825230}Ну а в этом случае позиция сторонников русского мира в пользу военной интервенции России в Новороссии кажется логически абсолютно противоречивой. Они и впрямь верят, что украинцы остались бы частью русского мира после того, как Россия вторглась бы на их территорию и нанесла им военное поражение?

Они считают, что отношение украинцев к русскому миру в этом смысле как-то будет отличаться от отношения россиян к Западу в 90-е годы и сегодня – притом что в 90-е годы никто в Россию физически с Запада не вторгался?

Россия – часть западной цивилизации. Уж точно – не часть китайской или исламской цивилизаций. Да, обособленная часть, но все равно наша вера пришла из Европы, наша культура основана на европейской культуре, наш язык – один из европейских языков, и этнически славяне, в том числе и восточные славяне – это европейцы, а не азиаты. Спросите чехов, поляков, сербов и всех остальных.

И что это меняет в том, как мы относимся к Западу после распада СССР? Ничего. И что в таком случае изменил бы тот факт, что украинцы – часть русского мира, после того, как Россия вторглась бы на Украину или на территорию, которую украинцы считают Украиной? Да ничего.

Отношение украинцев к нам – и русскоговорящих, и украиноговорящих – стало бы намного хуже, чем отношение сегодняшних россиян к США. Потому что они, повторюсь, в Россию все же не вторгались – но и того, что они сделали, вполне хватило на то, как к ним теперь у нас относятся.

Украина в целом не считает себя Россией. Это было выяснено еще на их референдуме 1991 года: тогда все регионы – кроме, кстати говоря, Крыма – однозначно высказались за независимость. Конечно, за последние двадцать три года многое поменялось.

То же можно сказать и про Крым, и про Донецкую и Луганскую области Украины. Учитывая численность украинских войск, проводящих войсковую операцию на Юго-Востоке Украины, любому стороннику русского мира придется признать, что сегодня в Новороссии русские ДНР и ЛНР сражаются с русскими Центральной Украины.

Поскольку западноукраинцев в регулярной украинской армии (если не считать всяческие полувоенные формирования вроде Национальной гвардии и т. д.) не может быть больше 20–30% их фактической доли в населении Украины – то кто у нас остается в числе остальных 70–80%?

Правильно, остаются жители центральных регионов Украины. Включая и жителей Херсонской, Николаевской, Днепропетровской и так далее областей. Русские, в терминах сторонников русского мира. Да и в терминах исторических тоже, ведь и Николаев, и Херсон, и Екатеринослав (нынешний Днепропетровск), и Одесса, и Харьков – все эти города были основаны Россией времен Екатерины II и лично великим русским администратором, князем Г. А. Потемкиным.

Все эти исторические соображения, однако, не отменяют того обстоятельства, что сегодня на Украине мы имеем кровоточащую рану на теле русского мира. А в случае любого реального (а не виртуального, как сейчас) введения войск РФ туда эта кровоточащая рана станет для русского мира смертельной.

Действующие российские власти, как я понимаю, тоже не согласны с призывами введения войск. Потому что такая ампутация пройдет не по той линии, на которой остановятся российские войска, а по линии официальной восточной границы нынешней Украины. В самом лучшем случае (если нам очень повезет) – по линии западной границы нынешних ДНР и ЛНР.

Жители Украины никогда не простят нам того, что они сочтут военной интервенцией на территории своей страны.

Однако победа официального Киева для России еще менее приемлема. В этом случае ампутация Украины произойдет по той же самой ее официальной восточной границе, просто осуществлена она будет не в сердцах украинцев, не приемлющих наше вторжение, а официальным Киевом.

Только, помимо этой ампутации, Россия при сохранении унитарной Украины с действующим режимом во главе столкнется еще с огромной массой проблем. Неприемлема и дальнейшая эскалация конфликта – в том числе и потому, что уже вполне понятно, кто именно с наибольшей вероятностью завтра будет восстанавливать разрушающиеся сегодня бомбежками и артобстрелами города Новороссии, вне зависимости от того, каков будет ее статус после окончания боевых действий.

При любом исходе это чертовски точно не будет нынешняя киевская власть, находящаяся то ли в предбанкротном, то ли в послебанкротном состоянии. Да и европейцы тоже вряд ли согласятся. Остаемся мы – а больше некому. Поэтому чем меньше будут длиться военные действия и чем быстрее прекратятся бомбежки, тем меньше средств в будущем потратит Россия на восстановление Новороссии.

Как бы ни было России невыгодно продолжение военных действий, оно все же чуть менее невыгодно, чем официальный ввод войск. По крайней мере, в глазах официального Кремля.

Если бы это было не так, войска РФ давно были бы на территории Украины, и американские и украинские СМИ публиковали бы не фотоколлажи с украинскими «Буками», выдаваемыми за российские, а реальные спутниковые снимки пересечения российско-украинской границы армией РФ.

Итак, иерархия целей для российской власти выглядит следующим образом:

– единая Украина в рамках обновленной федерации или конфедерации;

– продолжение гражданской войны;

– ввод российских войск и фактическая независимость Новороссии, не признанная Западом;

– победа официального Киева, сохранение единой унитарной Украины.

Только первый пункт тут является хоть каким-то минимальным выигрышем. Уже второй пункт – это потери со знаком минус. Третий и четвертый пункты для России – большие и крайне болезненные потери.

Иерархия целей России в данном случае получилась абсолютно зеркальной по отношению к иерархии целей официальных киевских властей.

США

Мне представляется, что для нынешней американской администрации (понятное дело, не для американских обывателей, которые не очень четко себе представляют, где находится эта самая Украина и кто в ней живет) иерархия целей полностью совпадает с иерархией официальных киевских властей. То есть:

– победа официального Киева, сохранение единой унитарной Украины;

– ввод российских войск и фактическая независимость Новороссии, не признанная Западом;

– продолжение гражданской войны;

– единая Украина в рамках обновленной федерации или конфедерации.

Только, в отличие от официального Киева, третья позиция также может быть зачтена как выигрыш, пусть и не такой аппетитный, как две другие. Это в какой-то степени неудивительно, учитывая реальную степень «независимости» нынешних киевских властей от заокеанской демократии.

Ну и, разумеется, учитывая абсолютно бескорыстную невовлеченность в украинские дела администрации США, а также как отдельных любителей печенек из Госдепартамента США, так и просто милых барышень из того же Госдепа, искренне считающих, что в украинском термине, который на английский язык переведен как subhumans, нет ничего страшного.

Однако мотивация американской администрации, как представляется, несколько отличается от мотивации администрации украинской.

Прежде всего, отдельными представителями и Республиканской, и Демократической партий США в последнее время неоднократно озвучивалось, что Россия сегодня – геополитический противник США.

Несмотря на то, что также озвучивалось и много теплых слов в адрес России, а также несмотря на то, что в действительности (а не в воображении тех или иных американских политиков) основным противником США уже давно является КНР, действия США больше любых слов убеждают нас в том, что в словах о геополитическом противнике намного больше правды, чем это должно было быть.

А что надо сделать с геополитическим противником, особенно если этот противник в настоящее время объективно слабее и в экономическом, и в военном отношении, однако сама держава-гегемон в последнее время получила несколько довольно значимых уколов на мировой арене?

Правильно, его надо ослабить. Геополитически. Фразу о том, что с Украиной Россия – великая держава, а без Украины – нет, придумал не я. Ее придумал один американец по фамилии Бжезинский – и у такой точки зрения, как мы видим в свете последних событий, имеется масса сторонников в администрации США. Которые любят печеньки почти так же, как не любят «этих русских».

Так что примерно те самые соображения, которые заставляли выстроить иерархию целей России так, как она была выстроена, диктуют американцам прямо противоположную иерархию. Причем, подчеркну, даже не из каких-то личных мстительных соображений (хотя кое у кого из американских политиков наверняка есть и такие), а просто исходя из логики противостояния, которое сегодня слишком многим в США кажется реальным. Nothing personal, only business. Опять же.

Так уж получилось, что в этом случае иерархия американцев полностью совпадет с иерархией официальных киевских властей. Что, впрочем, не очень удивительно: интересы исполнителей редко не совпадают с интересами хозяев, хотя у них и может быть совершенно иная мотивация.

ЕС

Европейцы, в отличие от американцев, мировой гегемонией («лидерством», в терминах нынешнего президента США Барака Обамы), не озабочены. Однако они, с одной стороны, зависят от США политически, а с другой стороны – имеют собственные виды на Украину.

Разумеется, для ЕС (а особенно для брюссельской бюрократии) на первом месте стоит евроинтеграция всей Украины в ЕС, без каких бы то ни было особых позиций отдельных ее частей. Это значит, унитарная Украина – самая заветная цель. Однако, если не получится, вполне сойдет и федеративная Украина. Пусть и не такая аппетитная цель, но тоже съедобно.

Продолжение военных действий для Украины наименее приемлемо, поскольку в этом случае оплачивать эти действия, вероятно, придется именно европейцам. Хотя они и пытаются всячески увильнуть от этой почетной обязанности, но платить, скорее всего, придется. Если не напрямую через субсидии киевскому режиму, то через эскалацию санкционного противостояния с Россией, на которое политически зависимых европейцев вынуждают пойти США.

Введение Россией войск в Новороссию, таким образом, остается на третьем месте. По крайней мере, в этом случае ЕС с большей вероятностью удастся отвертеться от финансирования восстановления Донбасса и Луганщины (впрочем, будем справедливыми: скорее всего, ЕС отвертелся бы от этого сомнительного удовольствия в любом случае).

Ну и какой угодно определенный результат для ЕС, пусть даже в виде ужасного конца в виде введения российских войск в Новороссию, будет явно предпочтительнее ужаса без конца, который европейцы будут иметь на своих восточных границах неопределенно долгое время в случае продолжения противостояния.

Таким образом, иерархия целей для ЕС выглядит следующим образом:

– единая унитарная Украина;

– единая Украина в рамках обновленной федерации или конфедерации;

– ввод российских войск и фактическая независимость Новороссии, не признанная Западом;

– продолжение гражданской войны.

Первые два пункта – выигрыш, различающийся размерами. Третий и четвертый пункт – проигрыш, также различающийся размерами.

Итак, мы получили, что в рамках сформулированных предпосылок интересы ЕС совпадают с интересами жителей Центральной Украины и относительно близки интересам восточноукраинского бизнеса. Однако с интересами США у европейцев, при всем внешнем сходстве, наблюдается не очень много общего.