В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Сергея Савчука о том, что каратели стреляют в своих же солдат, не разбирая, кто свой, а кто – чужой. 

Есть у меня старинный друг. Из тех, с кем проходишь все тяготы и лишения службы в армии, вместе мерзнешь на дальнем посту в карауле февральской ночью.

На местах бал правят различные полевые командиры, которые часто даже не признают центральной власти молодых республик

Недавно я очень ненадолго приезжал в Киев и совершенно случайно узнал, что мой товарищ тоже приехал туда по каким-то служебным делам. Мы договорились о встрече.

Зная, в принципе, о моих политических взглядах и настроениях, на встречу друг пришел с парой своих адекватных коллег, которые, если и не разделяли наших убеждений, то уж точно не бросались на меня с кулаками.

При встрече сразу же выяснилось, что в Киеве милиционеры находятся в краткой командировке и приехали они туда вовсе не с родной Волыни, а из Краматорска, в окрестности которого пару месяцев назад были отправлены все те, кто написал рапорты об увольнении из органов или просто был неугоден начальству.

В Донбассе все представители силовых ведомств базируются на комендатурах, в которых в одну кучу свалены армейцы, милиция, каратели из территориальных батальонов и вообще кто угодно. Точь-в-точь как это было в Чечне во второй половине 90-х.

Сидевшие напротив меня милиционеры базировались недалеко от Краматорска: перед ними стояла задача совместно с представителями других ведомств вести оперативную работу по выявлению «сепаратистов», а также расследовать различные преступления, совершаемые «освободителями» из числа украинской армии. Как выяснилось в ходе разговора, таковых происходит немало.

Они просто привели мне пример из своей повседневной работы: речь шла об одной ночи в ноябре.

Случай первый. Поехали двое солдат из одного батальона на уазике по каким-то делам. Поехали, да и напились в пути до полной потери сознания и памяти, а дела решили отложить на потом. Чем они занимались в машине, вспомнить так и не смогли, но выяснилось, что в результате возни у одного из них из разгрузки на пол автомобиля выпала граната.

Уже без чеки. Мгновенно протрезвев, уронивший гранату воин попытался выбросить ее в окно. Гранатой, по счастью, была наступательная РГД, и, взорвавшись прямо в воздухе в метре от машины, «всего лишь» почти оторвала бросавшему руку, посекла осколками весь борт машины, а на десерт ранила проходившего неподалеку местного дедка.

Не успела опергруппа выдвинуться к месту происшествия и все задокументировать, как поступил новый вызов.

Случай номер два. С одного из блокпостов заместителю начальника комендатуры по тылу поступил звонок. Звонила женщина-волонтер, которая неоднократно возила в зону т.н. АТО различную помощь для солдат украинской армии.

Женщина попросила офицера как можно быстрее приехать и спасти ее от солдат одного из батальонов нацгвардии, которые несли службу на блокпосте.

Пьяные «гвардейцы» выволокли женщину-волонтера из машины и, угрожая оружием, потребовали от нее отдать всю материальную и вещевую помощь, которую она везла в зону БД, а также «подарить» им машину.

На справедливое возмущение и крики женщины ей стали угрожать физическим насилием и расправой. В конце концов ее просто посадили в яму, а с ее внедорожника сняли номера.

В этот момент к блокпосту изо всех сил спешил вышеупомянутый офицер. На подъезде он, как и положено, снизил скорость, выключил фары и попытался проехать на блокпост. В ответ «гвардейцы» открыли по его машине, на которой были все опознавательные знаки украинской армии и которая прибыла из собственного тыла, ураганный огонь.

Результат – капитан получил три пули в грудь, жена осталась вдовой, а двое детей – сиротами. Довольные своей работой «освободители» даже не удосужились посмотреть, кто был в машине, а просто доложили про уничтожение машины с «сепаратистами» и пошли допивать.

На мой вопрос, что же будет этим горе-воинам, мои знакомые хмуро ответили: ну посадят их, а толку? На передовой полный бардак, управления никакого. Более-менее порядок и структура подчинения соблюдается у армейцев, различные же батальоны – это по сути отряды вооруженного сброда, которые в лучшем случае подчиняются своим непосредственным командирам – до комбата включительно.

На комендатуре моих собеседников был случай, когда дежурный офицер из числа армейцев зашел в палатку одного из батальонов и увидел, что взвод, которому предстояло заступать на службу, под скудный ужин приканчивал десятилитровую бутыль спирта. На требование офицера прекратить пьянку «гвардейцы» направили его по всем известному адресу и даже любезно указали направление движения. Стволом автомата.

Спрашиваю дальше: а вот тут все кричат про российскую армию, которая вторглась в Донбасс. Видали ее реально? Мой товарищ криво усмехнулся и говорит: русская армия – это суслик из фильма «ДМБ», все знают, что где-то он точно есть, но в глаза ее никто не видел.

Справедливости ради стоит упомянуть, что, по словам моих собеседников, на территориях, подконтрольных ополчению, дела обстоят ничуть не лучше. Власть недавно избранных глав республик начинается и заканчивается в Донецке и Луганске.

На местах бал правят различные полевые командиры, которые часто даже не признают центральной власти молодых республик. В таких районах очень тяжело с продуктами, цены на которые в двух соседних поселках могут различаться в разы.

Все зависит от того, кто их привез и какой процент с этого берут местные атаманы. Имеют место и грабежи с разбоями – в ополчении много случайных людей, к тому же различный криминалитет прекрасно научился использовать этот образ.

На пороге зима, а большинство селений во фронтовой полосе просто стерты с лица земли. У половины из них нет даже воды, не говоря уже об отоплении или канализации.

Через некоторое время выяснилось, что мой друг с коллегами должен буквально через пару часов выезжать обратно в Донбасс, поэтому мы решили поболтать по пути на вокзал. Шли, не торопясь, пешком по ночному холодному Киеву.

Невеселые милиционеры рассказали мне, что на соседнем участке, который был отдан под контроль сводному отряду полтавской милиции, за два месяца службы их полтавские коллеги потеряли убитыми трех, а тяжелоранеными – четверых коллег. И это в тылу, где милиция выполняла конвойные и сугубо полицейские функции. Настроения подобное положение дел никому не повышало.

Один из них, согнувшись, изливал на асфальт содержимое своего желудка, а двое других, спустив штаны, демонстративно мочились прямо на стену здания. Проходившие рядом киевские милиционеры демонстративно отворачивались, а прохожие из числа киевлян с омерзением что-то бормотали себе под нос и спешили пройти мимо.

Один из моих спутников, увидев эту картину, злобно плюнул себе под ноги и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: «Ми так бігли в Європу, що припхались в Африку» (мы так бежали в Европу, что приперлись в Африку).