На прошлой неделе заместитель посла Китая в ООН Гэн Шуан выступил с громкой инициативой. Он призвал к возобновлению переговоров между Аргентиной и Великобританией о судьбе Фолклендских островов (которые Буэнос-Айрес называет Мальвинскими).
Ответили британцам
Речь идет о группе островов в 600 км от аргентинских берегов, которые оспариваются аргентинцами и британцами – причем контролируют их британцы, которые и выиграли войну за острова в 1982 году. Лондон отказывается даже возобновлять переговоры о судьбе островов, ссылаясь на референдум 2013 года (на котором 99,8% населения Фолклендов высказались за сохранение архипелага в составе Великобритании).
И тут Пекин открыто поддержал позицию Буэнос-Айреса. И не просто поддержал, а встроил аргентинско-британский территориальный конфликт в общий антиколониальный нарратив, который отчасти определяет отношения между Глобальным Западом и Глобальным Югом. «Вопрос о Мальвинских островах – историческое наследие колониализма. Хотя колониальная эпоха прошла, гегемонизм и силовая политика, соответствующие колониальному мышлению, все еще существуют сегодня», – заявил Гэн Шуан.
При такой поддержке Пекина шансы Буэнос-Айреса победить в территориальном споре повысились.
«Аргентина заручилась поддержкой второй сверхдержавы мира. Страны, которая претендует на то, чтобы отражать мнение и общий знаменатель мирового большинства. В данном случае мы получаем уже не ситуацию «Аргентина против коллективного Запада и Великобритании», а «Великобритания и коллективный Запад против мирового большинства». Это совершенно другой расклад сил в мировом политическом и информационном поле. Хотя он и не приведет к изменению ситуации на Земле в краткосрочной перспективе», – пояснил газете ВЗГЛЯД замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований Дмитрий Суслов.
Зачем это Китаю?
На первый взгляд, ответ очевиден. Лондон открыто вмешивается в дела Китая и его периферии – поджигает гонконгский вопрос (всячески поддерживая на острове тех, кто выступает за ограничение китайского вмешательства во внутренние дела Гонконга), вступает в антикитайский военный блок AUKUS. Вот Пекин и разжигает в ответ вопрос фолклендский, справедливо рассуждая, что чем больше у британцев будет забот вне пределов Восточной Азии, тем меньше они будут путаться под китайскими ногами.
Однако на самом деле китайские интересы гораздо шире. Вся история о поддержке Аргентины является одним из видимых признаков глобального переустройства внешней политики КНР. Перехода от, условно, политики времен Дэн Сяопина, где главным было «держаться в тени», к агрессивному и напористому курсу Си Цзиньпина.
«Китайская внешняя политика меняется на глазах, становится более активной. Раньше Пекин интересовала преимущественно безопасность его инвестиций и прибыльность экономических проектов за рубежом. Теперь же от чисто прагматических интересов Пекин переходит и к реализации своей военно-политической программы», – поясняет газете ВЗГЛЯД эксперт РСМД, политолог-международник Елена Супонина.
«Китай ведет себя как классическая великая держава, присутствующая во всех регионах мира и занимающая позицию по глобальным и региональным вопросам», – согласен с ней Дмитрий Суслов.
От осторожности к напористости
Переход логичный и органичный. Во времена Дэн Сяопина у Китая не было достаточного количества ресурсов – прежде всего экономических – для ведения глобальной внешней политики. Теперь есть. Кроме того, на каком-то этапе Пекин должен был перейти от глобальной экономической экспансии (начатой еще в 90-е – нулевые годы) к военно-политической, для защиты своих инвестиций.
Наконец, важным стимулом для этого перехода стала политика Вашингтона. «Конфронтация с Пекином была развязана Соединенными Штатами, особенно в период администрации Байдена. Именно эта администрация придала данной конфронтации системный и системообразующий характер. Сделала ее приоритетом в американской внешней политике, стержневым приоритетом военной политики», – говорит Дмитрий Суслов.
Китайская военно-политическая экспансия идет по трем направлениям. Во-первых, активизация риторики через выстраивание глобального антиамериканского нарратива. Например, антиколониализма.
«В феврале китайский МИД опубликовал документ, в котором резко критиковал политику США и их союзников на международной арене. Назвал эту политику несправедливой и неоколониальной. Эта критика была просто разгромной, не свойственной прежним китайским документам, – поясняет Елена Супонина. – Китайская внешняя политика становится мускулистой и напористой. Соответственные указания получили и китайские дипломаты, особенно высокого уровня. Им теперь разрешено выступать забористо, иногда провокационно – что они сейчас и делают. Заявление китайского посла о Фолклендских островах укладывается в этот новый стиль поведения».
Во-вторых, в виде все более активного участия КНР в делах за пределами Восточной Азии. «Китаю интересно развивать сотрудничество с странами Латинской Америки, Африки, Азии – с теми странами, которые выглядят многообещающе с точки зрения перспектив экономического роста и политического развития, но которые до сих пор не получали возможность развернуться во многом из-за давления стран Запада. Аргентина – одна из этих стран», – поясняет Елена Супонина.
Вмешательство КНР в фолклендский вопрос также отражает и другой аспект участия – присутствие Пекина и его позиции в глобальных конфликтах.
«Китай все в большей степени действует как великая держава и обозначает свои позиции и по глобальным вопросам, по вопросам международной безопасности в других регионах мира. Конкретными проявлениями этой политики является китайская инициатива по урегулированию украинского конфликта, а также роль посредника в сближении Саудовской Аравии и Ирана», – говорит Дмитрий Суслов.
Наконец, в-третьих, Китай расширяет свое военное присутствие за рубежом. «Раньше он не заботился о том, чтобы предоставлять, например, зонтик безопасности каким-то другим странам. Сейчас же Китай откровенно говорит о том, что американского зонтика безопасности на том же Ближнем и Среднем Востоке, во многих странах Азии явно недостаточно.
Что, в принципе, этот американский зонтик уже дырявый и его сохранение там в таком виде мешает реализации китайских интересов. Китай готов предоставлять свой зонтик», – говорит Елена Супонина.
Хотя пока вмешательство Китая будет ограниченным. «Китай будет расширять инфраструктуру военного присутствия в других регионах мира, включая Латинскую Америку. Но вступать в войну и активно поставлять вооружения тем странам Глобального Юга, которые вовлечены в конфликты с Западом, Пекин не будет, – объясняет Дмитрий Суслов. – Он не является сторонником ускорения своей конфронтации с Западом. При том, что США четко отказались менять свою политику в отношения Китая по тайваньскому вопросу, правам человека, технологиям, Пекин все-таки согласился принять госсекретаря Блинкена. Попытался эту конфронтацию стабилизировать».
Однако пресловутый визит главы Госдепа закончился даже не плохо, а унизительно – по возвращении госсекретаря США на родину сначала президент Байден назвал товарища Си «униженным диктатором», а потом и Блинкен публично согласился со своим начальником. А значит, КНР вполне может сделать новый шаг в своем конфликте с Западом.