Чили для россиянина – страна экзотическая. Единственный ее исторический период, который в наших палестинах более-менее известен, это период просоветского президента Сальвадора Альенде и убившей его диктатуры Аугусто Пиночета.
В таких случаях особенности той или иной государственности за семью морями удобнее объяснять на аналогиях из российской жизни. Индейский народ арауканы (самоназвание – мапуче), проживающий по большей части в чилийской области Араукания, можно сравнить с горцами Северного Кавказа, как если бы все они говорили на одном языке, помимо русского (а в условиях Чили – испанского).
Историческое для России понятие «горцы» объединяет многие народы, а мапуче вроде как один народ, но аналогия все равно уместна. Дело в том, что арауканов можно назвать народом в этническом, но не в политическом смысле. Язык при обилии диалектов у них действительно один (мапудунгун), но вождей много – общество мапуче тяготело к общинному типу.
В мирное время их племена возглавляли выборные вожди (касики) – лонко. В случае войны племена укрупнялись, а совет лонко назначал главнокомандующего – токи. В период борьбы за независимость существовал и пост главы народа – мапу-токи, но коммуникации тогда были не на том уровне, чтобы все разрозненные общины были в курсе появления единых вождей.
Как бы там ни было, эта система обеспечила высокую обороноспособность мапуче. При отсутствии основных признаков государственности арауканы не покорились самому могучему государству континента – империи инков, став ее соседями с юга с границей по реке. Собственно, само слово «арауканы» – это «враги» на языке инков (кечуа), но после «обработки» в гортанях испанцев.
Мапуче – единственный народ Южной Америки, который не покорился и испанцам тоже, выстояв в войне, которая с разной степенью интенсивности шла почти 300 лет. Его вклад в чилийскую историю и общественно-политическую мысль хорошо отражает судьба конкистадора Педро де Вальдивия – человека для тех мест легендарного.
Он стал первым генерал-губернатором Чили, основал там крупнейшие города, включая Сантьяго, повсеместно отлит в бронзе, а прежде изображался на деньгах. Погиб же в войне с мапуче, объединившимися под токи Лаутаро – бывшим рабом де Вальдивии, в неволе подсмотревшим испанскую военную науку.
По одной из версий, генерал-губернатору засыпали в горло золотой песок. По другой, разбили дубиной голову, а после вырезали и съели сердце.
Вторая версия вытекает из военной тактики и обычаев мапуче. Их пешие отряды нападали на испанских всадников из засады, при этом мобильные копейщики атаковали коней, а упавших на землю испанцев добивали ударом по черепу воины-крепыши. Сердца сильных и статусных противников иногда действительно съедали – чтобы, согласно поверью, заполучить их силу (в фильме «Горец» с той же целью отрубали головы).
Поэт Алонсо де Эрсилья-и-Суньиге был ревностным католиком и патриотом, но его симпатия к мапуче огромна. «Арауканы – Ахиллы духа, отваги и силы», – писал он.
Русскую литературу тоже не удивишь симпатией к горским вождям – чего стоит только «Хаджи-Мурат» Льва Толстого. Футбольными клубами с названиями «Ахмат» и «Салават Юлаев» Россию тоже не удивишь. Но на этом параллели почти заканчиваются – у мапуче принципиально другая политическая судьба.
Здравствуйте, я ваш король
Нацбилдинг горских народов был во многом обеспечен советской властью в территориальных автономиях РСФСР. Арауканы же, несмотря на громкие военные победы, попыток создать национальную государственность не делали. Пока в 1860 году путешественник и авантюрист Орели-Антуан де Тунан – Остап Бендер французского разлива не заручился поддержкой нескольких лонко и не провозгласил себя правителем Королевства Араукании и Патагонии, во внешней политике ориентированным на Париж.
Мапуче считали, что это поможет им выстоять против армий Чили и Аргентины, к тому моменту уже добившихся независимости. В реальности лишь мотивировало чилийцев и аргентинцев на силовое решение аракуанской проблемы и захват неосвоенных земель на юге своих стран. Эти земли нужны были для прокорма стремительно растущего населения – после падения испанской власти в Чили и Аргентину устремилось множество иммигрантов из Европы, до сих пор это наиболее «белые» государства континента.
Делиться с французами молодые нации не желали. За независимость они платили кровью, причем на первом этапе воевать пришлось с испанцами как раз под французской властью – испанская корона в те годы принадлежала брату Наполеона, Жозефу Бонапарту.
Аргентинцы начали теснить арауканов в степях Патагонии – пампасах, и в какой-то момент их кампания, получившая название «завоевание пустыни», перешла в геноцид. Власть в Буэнос-Айресе решила навсегда покончить с набегами индейцев, которые почти всегда сопровождались убийствами, поджогами и угоном скота (в условиях военного времени некоторые земледельцы-мапуче, прежде разводившие только морских свинок и лам, перешли к кочевому образу жизни и оценили достоинства завезенных европейцами животных).
Чилийцы действовали иначе, и на первых этапах их экспансия встречала сопротивление далеко не везде – некоторые племена мапуче увидели выгоды от торговли с белыми и готовы были потесниться. Но претензии де Тунана на пока еще «ничейные» с точки зрения международного права земли заставили поспешить. Короля поймали и поместили в сумасшедший дом, после чего началось т. н. умиротворение Араукании, растянувшееся на четверть века и закончившееся полным поражением мапуче.
В надежде, что племена в конкурентной борьбе окончательно перебьют друг друга, им выделили наименее плодородные земли, но чилийские арауканы не вымерли и сейчас составляют порядка 10% населения страны.
Реконкиста по-индейски
На протяжении XX века отдельные отряды мапуче продолжали партизанить и нападать на белых землевладельцев, оставаясь источником нестабильности и угрозы. Существующие до сих пор чилийские карабинеры (военизированная полиция) были созданы специально для борьбы с арауканами.
Стабильность пришла вместе с Пиночетом и его «железной рукой», но период восстановления демократии, начавшийся в 1980-х годах, вернул партизанские вылазки мапуче в повестку дня. А сами они начали переживать то, что с некоторой натяжкой можно назвать национальным возрождением.
Если в 2002 году к мапуче относили себя всего 600 тысяч чилийцев, то по переписи 2012 года их уже 1,5 миллиона. Аракуаны не размножились, но те из них, кто переехал в большие города и смешался с местными, решили вспомнить о своих корнях.
В среду мапуче, до того почти поголовно перешедших в католичество, даже вернулся шаманизм – вера предков (к слову, шаманы у мапуче – исключительно женщины, а национальные легенды гласят, что прежде женщины во главе с Луной правили всем, но потом мужчины взбунтовались и победили).
Все это происходит на фоне акций протеста (в том числе в виде массовых голодовок) и террористического типа вылазок в Араукании, где мапуче периодически нападают на представителей власти, вступают в перестрелки, сжигают дома белых фермеров и уничтожают строительную технику. Так не побежденный ни инками, ни испанцами народ борется за место под солнцем – в Чили оно стоит высоко, но светит не для мапуче.
Нужно понимать, что Чили – это самое развитое государство в Южной Америке. По подушевому доходу его опережают только Багамские острова и Панама со своим каналом, а по индексу развития человеческого потенциала (ИРЧП) не опережает никто. Это один уровень с Венгрией и Саудовской Аравией.
В то же время там остро стоит типичная для континента проблема – чудовищное социальное расслоение между богатыми и бедными, когда у одного крыша из золота, а у десяти никакой крыши нет. У многих соседей Чили коэффициент Джинни еще выше, но столь высок он мало где, подобных государств уже нет в Европе и почти не осталось в Азии, включая «страны контрастов» – Индию и Китай.
Многие мапуче по-прежнему живут натуральным хозяйством в общинах и слабо интегрированы в чилийскую экономику. Быт в духе предков позволил им сохранить самобытность, но это самобытность нищеты. В условиях, когда к бунту как к средству решения проблем в Чили прибегают куда более зажиточные категории населения, арауканам бунтовать сам Пильян велел (бог грома вроде славянского Перуна).
Но как разрозненные племена даже в период борьбы за независимость не смогли стать единым народом, так и современные мапуче почти равнодушны к самоопределению Араукании. В аналогичных условиях в других странах ставка была бы сделана на сепаратизм (и тогда территория Чили, растянутая вдоль побережья, рисковала бы разделиться на две части). А арауканы просто хотят землю под хозяйство – но именно ту, которую отобрали у предков.
Бунты и поджоги в стране XXI века идут по той же причине, по какой шли крестьянские восстания в императорской России.
Хорват им в помощь
Последний раз чрезвычайное положение в Араукании вводили незадолго до президентских выборов, так что проблема индейцев стала на них одной из центральных. Левые выступали за диалог, правые, включая уходящего президента Пиньеру, за наведение порядка силовыми методами. В итоге кампанию выиграл Габриэль Борич – 35-летний сын испанки и хорвата, которого уже называют «новым Альенде».
Как и Альенде, он стал кандидатом от коалиции левых сил, включая коммунистов. Как и Альенде, сам коммунистом не является (коммунисткой была его соперница на праймериз). В остальном он политик своего поколения – ультралиберальный активист из «Твиттера», выступающий за максимальную инклюзивность для нацменьшинств, включая мапуче, женщин и ЛГБТ (гей-браки в Чили успели узаконить еще в начале декабря).
Главный противник Борича, кандидат от правой коалиции Хосе Антонио Каста, напротив, представитель тех, чьи взгляды не менялись со времен Пиночета (которого Каста чрезвычайно уважает). Он консерватор, националист, противник новой этики и зеленой энергетики, эдакий местный Трамп или, лучше сказать, местный Болсонару. Разочаровавшись в умеренных левых и правых, чилийцы сделали ставку на радикалов с обеих сторон.
Больше голосов набрал тот, кто обещал решить арауканскую проблему мирно и «по справедливости», а к индейцам обращался на их языке – не поленился выучить несколько фраз. Но есть обстоятельства, наглядно показывающие, что исполнить свое обещание Боричу будет непросто – если вообще возможно.
Если в целом по стране он уверенно победил с результатом в 55%, то в самой Араукании набрал меньше 40%. Мапуче в этой области лишь четверть населения, а большинство составляют сторонники пиночетовской жесткой руки – и трудно ждать другого от тех, кто боится стать погорельцем в собственном доме. Страна раскололась, но непосредственно в зоне арауканской проблемы раскололась не в пользу Борича. Пока крупные города за мир, фронтир за войну – как во времена этнических чисток в пампасах.
И главное: нельзя сказать, что решить проблему арауканов миром и «по справедливости» прежде никто не пытался. Когда президентом была социалистка Мишель Бачелет (сейчас она занимает пост верховного комиссара ООН по правам человека), вопрос был поставлен так, что государство выкупит для мапуче землю предков у нынешних хозяев – фермерских комплексов и лесозаготавливающих предприятий, но многие от сделки отказались, а право однозначно на их стороне – законный собственник не может быть принужден к сделке.
При этом времени на переговоры у Борича в обрез – одним из следствий борьбы с пиночетовщиной стало положение, по которому глава чилийского государства избирается только на один четырехлетний срок подряд (упомянутые выше политические противники Пиньера и Бачелет с 2006 года сменяют на президентском посту друг друга). То есть всего за четыре года он должен как-то опровергнуть стереотипное представление арауканов и «еврочилийцев» друг о друге, иначе кризис грозит обострится.
Те чилийцы, кого в США назвали бы расистами и заклеймили бы в движении BLM, воспринимают арауканов как агрессивных, ленивых и сильно пьющих людей.
Последнее правда. На поставках алкоголя даже строилась первоначальная чилийская политика умиротворения индейцев.
В этой картине мира замирить мапуче нельзя – их среда сама собой порождает невменяемых радикалов.
Со своей стороны мапуче видят потомков европейцев прежде всего хроническими лжецами. По кодексу чести арауканов ни в коем случае нельзя нарушать обещания, а испанцы делали это регулярно (что впоследствии сильно затрудняло мирные переговоры).
Если слова Борича о помощи, интеграции и историческом примирении останутся только словами, мапуче не удивятся – но могут радикализироваться еще больше, опекаемые носителями «новой этики», правозащитными организациями, левыми активистами и потомками Антуана де Тунана в Европе, до сих пор собирающими средства на национально-освободительную борьбу арауканов.