В конце минувшей недели в Москве прошли долгожданные консультации по Афганистану. В столичный «Президент-отель» впервые одновременно съехались представители «Талибана*»*, кабульского полуофициального органа, ведущего переговоры, а также дипломаты из Китая, Индии, Ирана, Пакистана и стран Средней Азии. Форум особых прорывов не предвещал. Однако важен процесс. Афганистан находится в трансформации, и Москве важно на ранних этапах забронировать свое место в важнейшей точке Среднего Востока. Упущено многое, и сегодня российская дипломатия страдальчески пытается нагнать упущенное. Не все получается, но есть и определенные успехи, которые сложно не заметить.
Так, буквально на днях некто Аталла Вахидяр, представитель «Исламской партии», заявил, что считает необходимым усиление роли России в Афганистане, передает РИА «Новости». По его словам, он несколько раз встречался с российскими представителями, чтобы убедить их активнее действовать на афганском направлении, поскольку для этого сложились подходящие условия.
«Сейчас наиболее подходящий момент для России активизировать свое присутствие в Афганистане, все афганские силы готовы приветствовать усиление роли России в стране в противовес американскому влиянию. Это особенно важно в нынешний промежуточный период, когда через семь месяцев в Афганистане пройдут президентские выборы, чтобы способствовать приходу к власти менее проамериканского кандидата. Россию обвиняют, что она якобы вмешивалась в выборы президента США, может, ей имеет смысл рассмотреть идею своего рода вмешательства в афганские выборы», – сказал Вахидяр.
В Афганистане особая политическая культура. Даже в сфере координат Ближнего и Среднего Востока она стоит особняком. Разные деятели и полевые командиры могут заявлять что угодно. Это ничего не значит. Завтра они могут сказать прямо противоположное или просто отказаться от своих слов.
Более того, не совсем ясно, кто такой господин Вахидяр (автор этих строк не знает такого политика) и какую «Исламскую партию» он представляет (в Афганистане несколько десятков объединений с таким названием). Возможно, это он сделал подобное заявление в своих политических целях и за ним кто-то стоит. Но, скорее всего, это в определенной степени эмоциональное заявление афганского политика средней руки, сделанное на фоне накопившегося негатива в адрес правительства страны и его главного спонсора – США. Одним словом, не следует обращать особое внимание на конкретное заявление.
Однако здесь нужно абстрагироваться от отдельных слов отдельного политика и попробовать посмотреть на ситуацию шире.
В Афганистане действительно наблюдается незначительный рост так называемых пророссийских настроений. Во многом он не связан с действиями Москвы. Скорее наоборот. Провалы главного спонсора и создателя современного афганского государства – США – привели к определенным шатаниям в мозгах афганского населения.
Россию в Афганистане знают и помнят. Куда более важно, что с Москвой связаны сильные эмоции. Зачастую они крайне негативные, но они есть, и этого уже может оказаться достаточно.
Для понимания реалий необходимо взглянуть на российскую политику с исторической точки зрения. Во-первых, Москва всегда была задействована в геополитических процессах вокруг Афганистана. Генезис интереса к этой территории уходит своими корнями в XIX век, в эпоху противостояния Российской империи и Великобритании в Центральной Азии. «Большая игра», то есть борьба за влияние в Афганистане и территории вокруг него, стала исходной точкой российской политики в этом сложном регионе.
Афганистан изначально представлял для России одновременно угрозу и возможность для расширения своего влияния. Этот фактор необходимо учитывать для анализа нынешнего положения двусторонних отношений.
Во-вторых, чудовищная и ошибочная война СССР в Афганистане в 1979–1989 гг. глубоко врезалась в историческую память российской военно-политической элиты. Афганистан еще больше стал ассоциироваться с трагедией, поражением и болью. Со временем эта страна стала синонимом таким понятиям, как угроза и проблема. Эту тенденцию крайне сложно сломать, так как она исторична, основана на памяти и реальных событиях. Сегодня все больше людей в России, в том числе среди политиков, ученых и журналистов, приходят к выводу, что решение о вводе войск в Афганистан было, мягко говоря, ошибочным. То есть на подсознательном уровне это ведет к логически несложной схеме – «нужно держаться подальше», «Афганистан равно проблемы».
В-третьих, российская элита не видит субъектности современного афганского государства. То есть, по мнению Москвы, официальные власти в Кабуле не самостоятельны, а полностью зависимы от своего главного патрона – США. Кризис отношений между Россией и Западом во главе с США привел к деградации российско-афганских отношений. Кабул с подачи Вашингтона блокирует любые инициативы Москвы, держится от нее подальше. Москва реагирует на это нервно, подчеркивая, что безопасность в Афганистане отвечает ее национальным интересам и, следовательно, Россия не может держаться в стороне.
В-четвертых, в период гражданской войны 1990-х годов Россия целиком и полностью поддержала «Северный альянс», состоящий из представителей северных народов Афганистана – таджиков, узбеков и хазарейцев. С появлением радикального движения «Талибан*» ситуация не изменилась. Москва в 2003 году с подачи ФСБ внесла движение в список террористических организаций (сейчас многие уже жалеют об этом). А в начале 2000-х Владимир Путин во время встречи с Бурхануддином Раббани заявил, что «Талибану» «нет места среди политических сил страны».
Чудовищные теракты 11 сентября 2001 года внесли определенные изменения в российскую позицию. Москва поддержала контртеррористическую операцию США и НАТО «Несокрушимая свобода», чья цель заключалась в уничтожении боевиков «Аль-Каиды*»* и лишь отчасти «Талибана» (скорее речь шла де-факто об отстранении движения от власти).
Президент Путин первым позвонил президенту США Джорджу Бушу – младшему с предложением помощи и сотрудничества. А министр обороны Сергей Иванов установил тесные контакты с главами Пентагона и Госдепартамента и всячески поддерживал американские усилия в Афганистане. Более того, российские спецслужбы предоставили определенные базы данных об афганских реалиях, которых в Москве и по сей день в избытке. Это общая история российской политики на афганском направлении.
Сегодня ситуация изменилась. США приняли решение начать непрямые переговоры с движением «Талибан». Одним из главных идеологов этого процесса является президент Афганистана Ашраф Гани. В начале 2018 года он сенсационно заявил о намерении признать движение политической силой и призвал талибов принять участие в выборах парламента страны.
Между тем в Москве пришли к этой идее куда раньше. Официальная Россия уже несколько лет призывает Кабул и Вашингтон сесть за стол переговоров с «Талибаном». Однако все подобные заявления воспринимаются на Западе и в самом Афганистане в штыки. Более того, официальные лица в Вашингтоне и в Кабуле начали обвинять Москву в поддержке движения «Талибан».
Таким образом, Москва провела конференцию по Афганистану, потому что эта страна важна для ее национальных интересов. Россия не может остаться в стороне и игнорировать происходящие там процессы. Афганистан ждет серьезная трансформация в ближайшие годы. Талибы так или иначе станут составной частью будущего афганского правительства.
Москве нужно держать руку на пульсе и вести активную внешнюю политику на данном направлении. Однако следует понимать простую истину. В Афганистане нет смысла конкурировать с США. Это все не в наших интересах. И хотя история говорит об обратном, но сегодня афганский конфликт – это тот редкий случай, когда великие державы могут сотрудничать на взаимовыгодных условиях.
* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ