Жест японского премьера огорчил наблюдателей. Не японских (эти скорее удовлетворены) и даже не китайских (там сложная смесь из не самых хороших чувств, начиная от злорадства), а практически всех, кто наблюдал за ситуацией со стороны. Они имели право рассчитывать на своеобразное дипломатическое шоу, в рамках которого руководителя Страны восходящего солнца – одной из двух крупнейших экономик Азии – будут возить лицом по бетону. Теперь все, «кина не будет».
Обсуждать с Путиным сдерживание Китая, будучи гостями Китая на мероприятиях в честь китайского оружия и в память о жертвах китайского народа, все-таки чересчур вызывающий жест
Отношения между Китаем и Японией при вынужденном сотрудничестве в ряде областей не просто плохие – отвратительные. Причем практические попытки объяснить наиболее болезненные точки в этом раскладе неизменно упираются как раз во Вторую мировую войну, окончание которой Синдзо Абэ должен был отпраздновать в КНР с лицом повинившегося. Впрочем, обо всем по порядку.
Синдзо Абэ – самый популярный и надежно сидящий в своем кресле премьер со времен ухода в почетную отставку Дзюнъитиро Коидзуми в 2006 году. При этом он ученик Коидзуми и наследник Коидзуми, хотя может иметь к нему обоснованную претензию. Эпоха Коидзуми была эпохой масштабных реформ, одна из которых – приватизация национальной почты. Прежде она служила в том числе кубышкой правительства, откуда можно было взять деньги в долг и направить на популистские проекты или социальные нужды перед выборами. Уход Коидзуми и закрытие кубышки стали началом затяжного кризиса в рядах почти бесперебойно правящей ЛДПЯ, и Абэ, будучи преемником реформатора, продержался в кресле очень недолго, как и все, кто пришел вслед за ним. Финалом кризиса стала победа на выборах вечно оппозиционной ДПЯ, но и у нее не заладилось: на фоне экономического кризиса и коррупционных скандалов чехарда премьеров продолжилась.
Поняв, что лучшее – враг хорошего, японцы перестали экспериментировать и вернули во власть ЛДПЯ, во главе которой вновь стоял Абэ, выбивший себе право на второй шанс. Вернув премьерское кресло, новый-старый премьер развернулся широко, став реформатором не менее значительным, чем его учитель Коидзуми. Из всех его реформ наиболее интересная – экономическая, но она не имеет отношения к данному разговору, в отличие от реформы армии, о которой газета ВЗГЛЯД подробно писала здесь. Если вкратце, Япония не только значительно увеличивает военный бюджет (в январе этого года он составил рекордные 41 млрд долларов) и затевает масштабную программу перевооружения, но и по факту отказывается от сугубо оборонительной концепции военной доктрины. Теперь японские ВС смогут принимать участие в военных операциях в третьих странах, правда, лишь в рамках союзнических блоков.
Дело тут не только в «осознанной необходимости» (о ней – ниже), но и в личности самого Абэ. Он «настоящий японец», патриот, милитарист (правда, более сдержанный, чем Коидзуми). Он посещает храм Ясукуни, а это важно, для Китая – особенно. Это расположенное в Токио святилище – центр синтоизма в той же степени, в какой храм Христа Спасителя – центр русского православия. Тонкость в том, что главный объект поклонения в Ясукуни, помимо лично императора, – это души павших воинов. В общем-то, в Японии все японцы, погибшие в войнах, объект поклонения (так, Вторая мировая война дала нации более двух миллионов «святых»), но среди почитаемых в Ясукуни есть военные, осужденные на Токийском процессе за бесчеловечные преступления, в первую очередь против китайцев (включая Хидэки Тодзио – премьер-министра и министра армии в 1941–1944 годах). Погибших при оккупации Маньчжурии чтут там же наравне с погибшими в войне Сэйнан, тут ничего не поделать, традиция, говоря по-русски – «духовная скрепа». При этом ссылки на тезис «людоедов мы чтим лишь как военных – по формальному признаку» не работают. Якусуни давно стал центром ревизионизма японских правых. Там, к примеру, имеется памятник индусу Радхабиноду Палу – единственному судье на Токийском процессе, выступавшему за оправдание японских военных преступников.
Коидзуми ходил в Ясукуни демонстративно и открыто, Абэ – как будто бы неохотно, периодически отделываясь подношениями от своего имени (как, к примеру, неделю назад, когда 70 депутатов парламента пришли лично, а Абэ прислал бонсай). Но в 2013-м он в Ясукуни был, китайцы это помнят и регулярно на это давят, тот визит также осудили Россия и США. Но традиции есть традиции, электорат есть электорат, а Восток вообще – дело тонкое.
Теперь, собственно, об осознанной необходимости военных реформ. Китай сейчас ударными темпами строит свой флот (правда, упор идет на количество, а качество этого флота не выдерживает никакой критики), расширяет зону действия своей системы ПВО, гремит оружием, демонстрирует признаки экспансии в регионе и клянется защищать все свои территории, часть из которых своими считает и Япония (к примеру, это острова Сенкаку). Таким образом, всегда и для всех болезненные территориальные споры в отношениях Пекина и Токио ныне остры как никогда. А применительно к грандиозному сентябрьскому военному параду в КНР официальный орган КПК КНР «Синьхуа» прямо так и пишет: «Парад будет посвящен победе над японской армией».
Власти Китая сейчас в принципе усиливают идеологическую составляющую. Но не в плане построения коммунизма и классовой борьбы, а в плане того, что Япония за свои преступления до конца не ответила, тогда как китайцы – главные пострадавшие, они внесли решающий вклад в победу и себя еще покажут. Кому? Японии, разумеется. Раньше парадов и торжественных международных приемов в дни годовщины Китай попросту не проводил.
Эта идеологизированность давно перекинулась на рядовых граждан, и если бы в Китае было много этнических японцев, проживающих в обособленных кварталах, давно бы были погромы, аналогичные погромам вьетнамцев в Китае и китайцев во Вьетнаме (у них не менее жесткий территориальный спор).
#{weapon}В таких раскладах лидеры двух наций ведут себя в полном соответствии с чаяньями народа. На саммите АТЭС в Пекине, куда Абэ не мог не приехать, хозяин – товарищ Си – относился к гостю демонстративно пренебрежительно, что выражалось во всем, начиная от рассадки гостей. На встрече же двух лидеров (первой в их карьере) лица обоих были настолько кислыми, что объяснить это можно было только сигналом двум народам – «я бы сам ни за что, но работа такая». За полгода до этого премьер и председатель пересекались в Сочи на открытии Олимпиады. И, чтобы снять все вопросы, заместитель министра иностранных дел Чэн Гопин КНР сказал как отрезал: «До тех пор, пока японский лидер не изменит свою ошибочную позицию, Китай не станет рассматривать возможности контактов с японским лидером».
Некоторые скажут, что премьеру Японии стоило бы смириться и исполнить дипломатический долг, благо «зверствовать» китайцы не стали, пригласив Абэ прилететь в свою страну уже после парада и избавив его тем самым от изрядной порции антияпонского троллинга. В конце концов, Япония, как ни крути, агрессор, Китай – жертва, а военные преступления японцев таковы, что кровь стынет в жилах. Приезжают же лидеры Германии на День Победы в Москву (даже и в этом году Ангела Меркель, поддержав общезападный бойкот на фоне украинского конфликта, все-таки посетила российскую столицу на праздники).
Однако такой подход не совсем корректен. То, что советские войска воевали не с немцами, а с нацистами, особо уточнили еще при жизни Сталина. То, что Берлин в полной мере покаялся и расплатился, а немецкий патриотизм выстраивается на чем угодно, но не на нацистской эре, которая однозначно отнесена к позорному периоду, также не вызывает вопросов. Когда Путин и Меркель (или, к примеру, Ельцин и Коль) наблюдали за парадом, они наблюдали за парадом в честь победы над общим врагом цивилизованного мира. Не так на Востоке. Китай празднует победу именно в «антияпонской войне», что всячески подчеркивается. Как в минуты особого пропагандистского ража подчеркивается и то, что милитарист Абэ – преемник кровавых японских генералов вплоть до Хидэки Тодзио. То, что цель парада – напугать Японию, открыто сообщает китайская пресса. Так что понять Абэ не трудно: он просто не захотел быть мальчиком для битья на церемонии, где будут показательно стыдить его страну с прицелом на нынешние политические противоречия.
Между делом сорвалась и возможная встреча Абэ с Путиным, на которую японская сторона надеется уже давно. В рамках трансатлантической солидарности Токио принял позицию Запада в том, что касается конфликта на Украине и Крыма, но при фокусировке взгляда была заметна разница: санкции вводили по минимуму, символически и как бы нехотя – без помпы. Военное сотрудничество вообще возобновили в считаные месяцы, причем по инициативе японской стороны. Украина японцев не волнует, их волнует Китай, а Россию там рассматривают как возможного партнера в деле сдерживания китайской экспансии, отсюда и такой ажиотаж вокруг госвизита российского лидера. На очередную серию пикировок по курильской теме в этом смысле обращать внимание не надо, это тема вечная, претензии друг к другу естественны и привычны, как смена сезонов, и вне зависимости от градуса дискуссии по островам на диалог с Путиным в Токио действительно рассчитывали.
Газета «Иомиури» пишет, что Абэ отказался от идеи визита в Пекин, поскольку лидеры многих государств, в том числе США, не будут принимать участия в мероприятиях 3 сентября, но это, с одной стороны, шпилька Китаю (мол, нас вообще-то не ваш лидер интересует, а американский), а с другой – явное лукавство: для США и Японии переговоры на высшем уровне – легко решаемый вопрос, и никой повод тут не нужен. В самом Токио, кстати, ссылаются на тяжелый график премьера, связанный – внимание! – с той самой военной реформой, которая так раздражает Китай.
Впрочем, оно, наверное, и к лучшему: обсуждать с Путиным сдерживание Китая, будучи гостями Китая на мероприятиях в честь китайского оружия и в память о жертвах китайского народа, все-таки чересчур вызывающий жест. Найдется время и место получше.