В истории отечественной государственной символики с 1917-го наступил необычный период. После отречения Николая II имперский гимн «Боже, царя храни» сменила буржуазная «Марсельеза», которая до 1918-го конкурировала с пролетарским «Интернационалом», в итоге окончательно уступив тому место.
Но сложившаяся далее ситуация была парадоксальна тем, что «Интернационал» стал гимном Советского государства лишь де-факто. В конституциях РСФСР 1918-го, а также СССР 1924 и 1936 годов были прописаны герб и флаг, а гимн – нет. Таким образом, с момента своего появления Советская страна жила без гимна более 20 лет, во время которых ее музыкальным символом считали песню, отрицавшую, по сути, всякую национальную государственность и призывавшую к мировой революции.
Зачем нужен был новый гимн
Предпосылки к созданию гимна СССР, который отражал бы коренные изменения, произошедшие в стране за последние десятилетия, сложились еще в 1930-х. Вероятно, отголоском этого стало появление в 1938-м песни «Гимна партии большевиков» на стихи Лебедева-Кумача и музыку Александрова. Но особенно актуально нужда в новом гимне проявилась с началом Великой Отечественной.
Нападение Германии 22 июня 1941-го потребовало от советского руководства изменений в государственной идеологии ради объединения общества на борьбу с агрессором. Чтобы советский народ стал единым в желании победить, нужно было пробудить в нем боевой дух, напомнив ему о военной славе и традициях предков. Этот процесс был запущен еще перед войной, когда примером отсылки к славному военному прошлому стал фильм «Александр Невский». Но с ее началом Сталин решил его ускорить, в том числе за счет отказа от уже устаревших принципов борьбы за мировую революцию.
В декабре 1941-го начальник Главного Политуправления (ГлавПУР) Красной армии Лев Мехлис издал директиву, требующую убрать из всех военных газет лозунг «Пролетарии всех стран объединяйтесь», и впредь издавать их с лозунгом «Смерть фашистским оккупантам». Мехлис отметил, что когда «стоит задача истребить всех немецких оккупантов», старый лозунг может быть неправильно понят бойцами.
В течение войны для достижения победы в СССР пересмотрели свой взгляд на многое, что ранее считалось неприемлемым. В частности, был восстановлен Священный синод и выбран патриарх, в армии ввели офицерские звания и погоны и наконец распустили Коминтерн. Последнее прямо указывало на то, что теперь «Интернационал» как гимн себя исчерпал. Такое мнение находило отклик и в советском обществе. К примеру, начальник Главного артиллерийского управления Красной армии генерал Яковлев говорил: «Как может быть «Интернационал» с немецким зверем, истребившим сотни тысяч советских людей, превратившим нашу страну в пустыню. Истребление фашистской нечисти – вот какие задачи сейчас должны стоять, а поэтому все, что может ускорить гибель фашизма, должно быть использовано для этого».
Таким образом, во время Великой Отечественной возникла потребность в новом государственном гимне, который можно было бы рассматривать в том числе и как еще одно средство объединения страны и ее народа на борьбу с врагом. Кроме того, исполнение «Интернационала» с трудом воспринималось и союзниками СССР. Как утверждается, казус с ним произошел уже 22 июня 1941-го, когда после окончания известной речи Черчилля о помощи СССР в борьбе с Гитлером «Би-би-си» вместо пролетарского гимна дала в эфир песню «Широка страна моя родная».
Новый гимн рождался с большим трудом
В труднейшем 1941-м, когда для СССР речь шла о жизни или смерти, Сталину было не до гимнов. Но весной 1942-го он поручил маршалу Клименту Ворошилову и начальнику Совинформбюро Александру Щербакову, также руководившим ГлавПУР Красной армии, сформировать правительственную комиссию по созданию гимна. В мае 1943-го Щербаков отчитался перед вождем о проделанной работе. Увы, похвастаться было нечем, так как ни один из вариантов текстов и музыки, написанных за год поэтами и композиторами, не подходили для гимна СССР.
18 июня Ворошилов и Щербаков провели совещание с авторами, привлеченными к работе. На ней последний, поясняя ее смысл, заявил, что «Интернационал» устарел и пусть его поет тот, «кто еще не разрушил старый мир». А от нового гимна требуется большее, так как его слова, положенные на выразительную музыку, должны жить десятки и даже сотни лет. При этом Щербаков и Ворошилов попеняли поэтам, что на плохие слова написать хорошую музыку трудно. И если у привлеченных авторов не хватит способности на создание нового гимна, то придется взять музыку из «Гимна партии большевиков» и к ней уже написать новые слова. Но это, по мнению Щербакова, было бы «большим поражением и поэтов, и композиторов».
Комиссия отвела им на работу еще три месяца, однако 4 сентября ей пришлось доложить Сталину об отрицательном результате. Ни один из вариантов текста не был пригоден для гимна, а композиторы жаловались, что писать музыку без слов трудно. Комиссия отправила вождю сборник написанных текстов, где он остановил свое внимание на сочинении Сергея Михалкова и Габриэля Эль-Регистана. 20 сентября Ворошилов сообщил им, что их текст подходит, но требует доработки, включая и создание припева.
Оба поэта доработали его в духе полученных указаний, предоставив три варианта текста, из которых Сталин выбрал один, добавив свои замечания, фактически став соавтором. К примеру, выражение «союз благородный» он заменил на «союз нерушимый», потому что, по его мнению, в деревне первое ассоциировалось бы со старым русским понятием «ваше благородие».
25 сентября ЦК ВКП(б) утвердил текст гимна, состоявший из двух куплетов и припева. Однако 27 октября Сталин решил, что гимн из двух куплетов выглядит «куцым» и поэтому нужен третий, «о вооруженных силах Советского Союза – Красной армии, которая боролась, борется и будет бороться за честь, свободу и независимость нашего Отечества».
На следующий день он принял Михалкова и Эль-Регистана в Кремле для обсуждения представленных ему вариантов нового куплета. Так как ни один из них не был одобрен вождем, поэтам пришлось продолжить работу прямо в секретариате Сталина. Результат был достигнут лишь со второй попытки, когда уже ночью состоялось заседание Политбюро, на котором Михалкову и Эль-Регистану под руководством Сталина удалось написать нужные строки.
С ноября 1943-го начался подбор мелодии к утвержденному тексту. За весь период работы над гимном было прослушано 223 варианта музыки, написанной 170 композиторами. Но 16 ноября члены Политбюро выбрали для последнего тура произведения трех авторов – Александрова «Гимн партии большевиков», совместный вариант Шостаковича – Хачатуряна, а также вариант Туския.
В итоге победил Александров. Это не выглядело удивительным, так как Сталину нравился «Гимн партии большевиков», и его мелодия уже была хорошо знакома народу. Но с исполнением нового гимна оркестром тоже все оказалось очень непросто, так как вождь одобрил лишь 156-й вариант его инструментовки, выполненный профессором Дмитрием Рогаль-Левицким. Любопытно, что на его заключительных прослушиваниях для сравнения сначала были исполнены гимны Великобритании, США и даже «Боже, царя храни!» Сталин остался доволен тем, что новый гимн оказался ничем не хуже их.
Гимн как символ Победы
14 декабря 1943-го настал исторический момент, когда вышло постановление ЦК ВКП(б) «О Гимне Советских Социалистических Республик». В нем указывалось, что советское правительство утверждает новый гимн, авторами слов которого являются Михалков и Эль-Регистан, на музыку Александрова. А датой его повсеместного исполнения было назначено 15 марта 1944-го. Впервые же новый гимн СССР прозвучал по радио в ночь с 31 декабря 1943 на 1 января 1944 года.
Этот призыв к единению в борьбе с врагом не остался незамеченным немцами. Еще в конце 1943-го, оценивая качество и эффект от советской пропаганды, Абвер отмечал, что в СССР сделали верную ставку на национальное единство в борьбе с врагом, благодаря которому у Красной армии и советского населения выросла воля к сопротивлению. Немецкая разведка правильно поняла, что упомянутая смена лозунга в 1941-м привела к провозглашению «отечественной войны» в 1942-м, затронув струну «в сердце каждого русского».
Немецкая агентура на оккупированных территориях доносила, что большая часть населения мечтала о приходе Красной армии и восстановлении «единого русского государства». В Абвере отмечали, что с помощью пропаганды «отечественной войны» Сталину удалось добиться «невиданного за прошедшие 20 лет единства» и сейчас «весь русский народ борется за сохранение свободного Отечества».
Казалось бы, а при чем здесь новый гимн? Ответ на этот вопрос можно найти в высказываниях тех, кто понял истинные причины его введения. К примеру, начальник разведки Белорусского фронта генерал Текмазов говорил: «Новый текст гимна учит любить Родину, Отечество конкретно, а не вообще. Он складывает смысл понятия об отчизне, и главное, что Советский Союз сплотила «Великая Русь».
Начальник Главного дорожного управления Красной армии, генерал Кондратьев считал, что мероприятие правительства о смене гимна СССР «своевременное и отражает в настоящее время весь ход Отечественной войны». Но еще более точно выразился коллега Текмазова по штабу, полковник Суховой: «В обстановке Великой Отечественной войны введение гимна – это призыв ко всем свободолюбивым народам на разгром фашизма».
Таким образом, гимн 1943 года являлся важной частью советской идеологии в Великой Отечественной войне, направленной на объединение народов СССР в борьбе с врагом. А 1944 год стал временем, когда оккупанты были окончательно изгнаны с территории страны. И ее освобождение происходило уже под звуки нового гимна, ставшего в итоге не только главной мелодией страны, но и гимном победы над нацизмом.