Российская правительственная делегация стоит в дверях обычного немецкого супермаркета и разглядывает автомат для приема пластиковых бутылок. Если на бутылке есть специальная отметка, автомат ее «купит», расплатившись чеком. Чек можно обменять на товары в этом же магазине, а можно нажать на оранжевую кнопку и пожертвовать в пользу голодающих.
Это называется утилизационным залогом, который заложен в стоимость товара – и который потом можно будет вернуть, говорим ли мы о бутылке из-под воды или о целом холодильнике.
Гюнтер Лангер представляет AWM – мюнхенского муниципального монополиста по обращению с отходами. Система с залогом ему, как и немцам в целом, очень нравится, ее планируют внедрять по всей стране: человек заплатит за тот же холодильник на 30 евро больше, но пройдут годы – и он получит их назад, если сдаст устаревший аппарат на детали, а не скинет в придорожную канаву.
Однако вице-премьер Гордеев отмечает, что Россия планирует решить проблему с мусором без дополнительной финансовой нагрузки для населения. На селекторном совещании в Москве премьер-министр Дмитрий Медведев особо подчеркнул, что система должна быть перестроена так, чтобы не допустить необоснованного роста тарифов.
Вкалывают роботы
Делегация во главе с профильным вице-премьером по экологии приехала из Москвы в Мюнхен, чтобы изучить опыт одной из самых продвинутых стран в борьбе с мусором и повышении экономики его утилизации. С 1 января этого года берет отсчёт новая экологическая эпоха – Россия должна перенестись в высокотехнологичное будущее экономики замкнутого цикла, когда максимальное количество отходов перерабатывается во вторсырье с нулевым экологическим ущербом для окружающей среды.
«В области переработки отходов мы пока отстаем от Германии на 30 лет», – признает Гордеев. Реформу несколько раз откладывали, но больше ждать нельзя: только за последние два года протесты из-за токсичных полигонов вспыхнули более чем в 20 регионах РФ. Президент уже подписал указ о создании «Российского экологического оператора», чтобы навести порядок в мусорной сфере и привлечь инвестиции в переработку, а в конечном счете не только разгрести мусорные ямы, но и лишить нас самого слова «мусор».
Теперь вводится понятие ТКО - твердые коммунальные отходы. Любая реформа начинается с сознания: если мусор – это что-то, что просто выбрасывают, то ТКО перерабатывают, попутно зарабатывая деньги. У нас же не просто – реформа, у нас ни много ни мало – целый национальный проект по экологии. Следовательно, значимость – общегосударственная, а отступать некуда – позади Волоколамск.
В Германии перерабатывают 40% мусорных отходов, в Баварии – 70%, в России – всего 7%. Это не только в десять раз меньше, это меньше, чем даже в СССР, где умели играть и в переработку, и в утилизационный залог: пока пионеры собирали макулатуру и лом, граждане постарше сдавали стеклотару. То есть догонять придется не только немцев, но и самих себя, причем, в короткие сроки от 5 до 7 лет. Амбициозно, но исполнимо: в ряде случаев нам будет проще, чем Германии тридцатилетней давности.
Алексей Гордеев обрисовывает ситуацию по-восточному: «Когда караван останавливается, впереди оказывается самый последний верблюд». Метафора прозрачна. Пока правительства стран ЕС учили население сортировать ТКО по разным пакетам, в России отправляли мусор по одному адресу – на полигон. В новой эпохе сортировку отходов частично смогут взять на себя роботы. Но это не снимает задачи с домохозяина – чем тщательнее он будет сортировать мусор хотя бы в два контейнера – для сухих и мокрых (органических) отходов, тем меньше он будет платить за его вывоз, как это происходит повсеместно в Европе. При этом немцы советуют сделать три контейнера, предусмотрев еще один для бумаги. Бумага в XXI веке – это эльдорадо, если понимать, как с ней работать.
Как зарабатывают на мусоре
Предприятие по сортировке бумаги RONPROG в Мюнхене удерживает 60% от всего специфического рынка. Нынешний владелец – внук основателя. Он был бы счастлив, если бы русские отправляли свою макулатуру прямиком к нему на завод, где австрийские и американские автоматы отделят бумагу от картона, спрессовав то и другое в тюки. Остается только отвезти тюки на завод и получить за них деньги.
Отделить бумагу от картона принципиально: картон перерабатывается только в другой картон, а картона теперь нужно много – благодаря интернет-торговле мир посылок переживает бум. Можно, конечно, вторично превращать в картон вообще всю макулатуру, но тогда на производство бумаги понадобятся древесина, вода, другие ресурсы, расход которых разумнее ограничивать. А баварцы очень гордятся экономностью, экологичностью и замкнутым циклом своей мусорной системы.
Звучит разумно, но ставит перед российской реформой другую проблему: бумага не должна быть мокрой и не может содержать биологических остатков, иначе завод развернет грузовики с тюками назад – нельзя проверять на прочность бактерицидную защиту тех, кто купит пиццу в коробке из переработанной бумаги.
Это сложно, но еще сложнее – протянуть всю цепочку от мусорного бака до завода, чтобы не получилось, как в Китае, где заводы по переработке бумаги в бумагу построили, а вот сырье для них – те самые тюки – приходится закупать в других странах.
Немецкая цепочка, как уже было сказано, начинается у домовладения с трех контейнеров – для бумаги, для того, что пригодно для компоста, и для того, что можно только уничтожать. Чем меньше третьей разновидности отходов, тем меньше счет домохозяйства от утилизации ТКО.
Что бумага – это чистые деньги, уже разобрались. Биоразлагаемые отходы в общем-то тоже – их ждет свой завод и новое будущее в виде цветочного грунта. Остальное – сжигается. Но все равно приносит профит.
Во-первых, мусоросжигательные заводы – это электростанции, работающие на мусоре. Во-вторых, оставшиеся после термической обработки шлаки тоже можно использовать в производстве, выпуская, к примеру, шумопоглощающие щиты для автомобильных трасс.
Другое дело, что муниципальному мюнхенскому оператору AWM запрещено аккумулировать прибыль. Поэтому каждые три года тариф пересчитывается: если мусор принес еще больше денег, домохозяйства получат облегченный чек. Более 95% мюнхенцев этой системой довольны.
В России, где перебрасывать энергию с мусоросжигательного завода в общую сеть уже умеют, пересчет будет проводиться раз в полгода. И если раньше утилизация ТКО пряталась в общей сумме коммунальных платежей, то теперь будет идти отдельной строкой. Прозрачность в этом деле – не только честность в отношениях с населением, но и средство борьбы с «мусорной мафией» – операторами, утилизирующими отходы через создание незаконных свалок и незаконное же расширение полигонов.
Под Мюнхеном таких полигонов больше нет – крупнейший был закрыт двадцать лет назад и теперь напоминает естественный холм на въезде в город. С него открывается информативный вид на баварскую столицу и ее мусорную империю, дающую 147 тысяч рабочих мест: справа – те самые придорожные щиты, слева – производят компост из палой листвы и объедков. Природа берет свое, и мусорная гора, утрамбованная слоями, «как торт «Наполеон» (по выражению Гордеева), уже поросла мхами и лишайниками.
Мюнхенцы хотели довести рекультивацию до символичного триумфа и превратить холм из отходов в лыжный курорт. Но дорожная полиция запретила: внизу – дорога на город, а снежные пушки будут способствовать образованию тумана.
Вторая жизнь любимой куклы
Тремя контейнерами сбор ТКО в Баварии не ограничивается – есть и другие: для стекла (зеленое, коричневое и белое), пластика, металлической тары. Итого – пять. Подобные гусеницы есть не у каждого дома, но в целом по Мюнхену их порядка 950 - из расчета по одной цепочке на каждую тысячу жителей. Где-нибудь по соседству обязательно найдется такая, а равно – специальный ящик для старой одежды. Ее потом либо тоже переработают, либо реализуют среди нуждающихся. Это еще один секрет немецкой мусорной системы.
Когда мы говорим о ее прогрессивности и экологичности, только кажется, что переработка – основное. Основное – это минимизация образования отходов как таковых. Этому немцы научились задолго до того, как запустили собственную мусорную реформу.
Прежде в Германии устраивались дворовые распродажи: если не нужна та или иная вещь, выстави ее за дверь погожим днем, а кому нужна, тот заберет. В иных местах это практикуется по-прежнему, что позволило многочисленным беженцам с Ближнего Востока быстро меблироваться и обзавестись бытовой техникой. Но в Мюнхене, стремясь к практичному идеалу, процесс централизовали. Теперь в городе функционирует 12 площадок по приему крупногабаритных отходов. Любой жилой район от такой площадки отделяет не более трех километров.
Местами баварские пункты для сбора вторсырья напоминают пункты по сбору гуманитарной помощи (фото: Дмитрий Бавырин/ВЗГЛЯД)
|
По территории, сравнимой с парковкой при гипермаркете, расставлены контейнеры. Сюда – деревянную мебель, туда – металлический лом, за поворотом – место для электроприборов, которые потом разберут на детали. Всего – 12 видов ТКО или 11 шансов для вашего мусора на вторую жизнь. Шансов нет только у особо опасных отходов, например, у красок и машинного масла. Их сразу разложат на энергию с утилизацией физических остатков в специальных мусоросжигательных котлованах.
Особняком – ангар для ненужных вещей, которые подлежат оценке, а потом раздаче или продаже по бросовым ценам. Наряду с местом приема электроники, где за минуту можно откопать первую модель айфона, этот участок интереснее прочих – напоминает то ли комиссионку, то ли музей ушедшей юности тридцатилетних, где центром экспозиции выступает огромная плюшевая пчела. Вице-премьер Гордеев пчелу проигнорировал, зато заинтересовался диском с комедией «День сурка» и книгой «Лучшие английские рассказы о привидениях» на немецком языке.
Если вывести сбор таких артефактов за скобки, пункт приема работает как склад. На площадку въезжает машина. Если хозяин из местных, просто разгружается. Если приезжий, то сперва взвешивается – за разницу в весе придется заплатить на выезде. Так или иначе, отходы будут направлены на переработку.
Ближайшая задача российского государства – построить заводы для такой переработки. «И не какие-то керосинки для сжигания отходов, которые только ухудшают экологическую обстановку. Речь идёт о предприятиях самых современных, с новейшими технологиями», – пообещал Владимир Путин в ходе последней «Прямой линии». Населению за национальный проект платить не придется – только за вывоз ТКО силами регионального оператора, причем, со льготами (для пенсионеров, инвалидов, многодетных семей) и не больше 3% от всей платежки по ЖКХ. Но разница по регионам, несомненно, будет – у страны слишком разнообразная география.
В Германии, впрочем, тоже. И у Баварии свои особенности. Политические в том числе.
Будущее уже рядом
Когда нынешний глава МВД ФРГ Хорст Зеехофер был премьер-министром этой – самой богатой германской земли, он регулярно летал в Москву на переговоры – минимизировать потери баварского бизнеса от санкционной войны. Немецкие газеты негодовали и сулили правящей ХДС-ХСС раскол, мол, баварский премьер многовато на себя берет и ведет оппортунистскую внешнюю политику через голову канцлера Меркель.
Насколько оппортунистскую – это вопрос открытый. Но когда баварцы говорят о своей земле, создается впечатление, что говорят они об отдельном государстве. Да, они немцы и германцы, но прежде всего – все-таки баварцы. А на баварско-русском фронте без перемен – его не существует. Есть партнеры из России. Есть интересы бизнеса. Есть совместные проекты. Есть одна на всех зеленая планета – наш общий дом, как пишут в своих листовках баварские экологи. А проблемы экологии – это «проблемы устойчивого развития будущих поколений».
Российский нацпроект «Экология» такое устойчивое развитие гарантирует. Объемы обработки ТКО на первом этапе должны подскочить до 36%, в дальнейшем – до 60%. Свалки в черте городов полностью рекультивируют. Помоечный бизнес станет прозрачным. Грязь превратится в деньги, экологические беды – в рабочие места, а мусор исчезнет.
ТКО – это, повторимся, не мусор, а экономический ресурс и перспективное направление для инвестиций, которое обеспечит одним – прибыль, другим рабочие места, а всем вместе лучшее качество жизни, перенеся страну в экологичное будущее за считанные годы, хотя другим понадобились десятилетия.