Президент Медведев заявил, что приговор российскому летчику Владимиру Садовничему в Таджикистане «вызывает много вопросов».

Это настоящий плевок в сторону России, если учесть, с какой издевкой был вынесен этот совершенно чудовищный приговор

«Решение по этому делу вызывает большое количество вопросов как с точки зрения состава преступления, которое вменяется нашему гражданину и эстонскому летчику, так и с точки зрения того, как процесс проходил», – сказал Медведев, отвечая на вопрос писателя Сергея Минаева. Президент сообщил, что дал соответствующие поручения МИДу, Минюсту и правоохранительным органам.

Как сообщала газета ВЗГЛЯД, ранее в среду источник в МИД России заявил, что министр иностранных дел России Сергей Лавров пытается добиться телефонного разговора со своим таджикским коллегой о судьбе российского летчика Владимира Садовничего, осужденного в Таджикистане на 8,5 лет, однако Душанбе пока уходит от контактов.

Глава комитета Госдумы по законодательству Павел Крашенинников заявил, что есть правовые пути урегулирования ситуации. «Таджикистан еще в 1994 году подписал и ратифицировал конвенцию СНГ «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам», в соответствии с которой граждане государств – членов конвенции пользуются такой же правовой защитой, как и собственные граждане каждой страны», – сказал Крашенинников, которого цитирует «Интерфакс».

Депутат отметил, что эта конвенция «предусматривает возможность выдачи лиц одного государства другому для привлечения к уголовной ответственности или для приведения судебного приговора в исполнение».

Во вторник суд города Курган-Тюбе в Таджикистане вынес наказание российскому летчику Владимиру Садовничему и гражданину Эстонии Алексею Руденко в виде 8,5 лет лишения свободы каждому. Садовничему и Руденко инкриминировались статьи 218 («Нарушение правил международных полетов»), 289 («Контрабанда») и 335 («Незаконное пересечение госграницы») Уголовного кодекса Таджикистана.

Действия, точнее, бездействие российских дипломатов в деле летчиков резко критикуют в Общественной палате России, называя их крайне запоздалыми. Глава комиссии Общественной палаты по контролю за работой и реформированием судебной системы и правоохранительных органов адвокат Анатолий Кучерена совместно со своим таджикским коллегой Гулямом Бабаевым готовят кассационную жалобу на решение таджикского суда. О перспективах этой апелляции российский правозащитник рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД.

ВЗГЛЯД: Анатолий Григорьевич, на что делается упор в готовящейся кассационной жалобе?

Анатолий Кучерена: Это совершенно незаконный, совершенно чудовищный приговор. Я в своей юридической практике сталкивался с разными решениями судей, но такого еще не встречал. Дело в том, что нет никаких доказательств преступления Садовничего.

За что он теперь сидит? За то, что он спасал свою жизнь и жизнь экипажа? Ведь любому здравомыслящему человеку понятно, что  если пилот не совершит экстренную посадку, то самолет разобьется. Когда Владимир понял, что керосина не хватит даже для того, чтобы вернуться в Кабул, он ее запросил.

Итак, судно село в аэропорту иностранного государства. Пилот из самолета не выходил. Никакого оружия, наркотиков, контрабанды не обнаружено. Да, на борту был неисправный двигатель в качестве запчасти, но его никуда не вывозили. Не было пересечения границы.

Удивление вызывает и другое обстоятельство. Почему экипажи обоих самолетов были распущены сразу, без лишних вопросов, а пилоты уже восемь месяцев в тюрьме? Абсурд. Если мы говорим о расследовании уголовного дела, по крайней мере следователь был обязан всех допросить.

ВЗГЛЯД: МИД назвал приговор политически ангажированным. Если это действительно так, как вы оцениваете свои шансы оспорить приговор?

А. К.: Я согласен с позицией нашего МИДа. Однако для нас это теперь не имеет большого значения. Приговор уже вынесен. В любом случае нам придется действовать по процедурам, которые утверждены законом. Надеемся, что кассацию в вышестоящей инстанции назначат в ближайшие две–три недели. Далее будем добиваться, чтобы приговор отменили, а Садовничий вышел из-под стражи.

ВЗГЛЯД: В Таджикистане уже в ответ заявили, что МИД России делает «необдуманные заявления», пытаясь тем самым скрыть собственные упущения, поскольку дипломаты обратили внимание на данное дело лишь в последний момент. Согласны ли вы, что российское посольство действительно вело себя пассивно?

А. К.: Безусловно, дипломаты нужны были там еще в первые дни. Есть международные конвенции, по которым такие вопросы могут рассматриваться непосредственно на воздушном судне при участии консула.

В Таджикистане же не сделали ничего. Как нам рассказывали родственники Садовничего, когда все произошло, они три дня ходили вокруг здания посольства и не могли туда попасть. Реакция российских властей последовала только после того, как в прессе поднялся шум. И даже после этого в дело вмешался служащий, занимающий лишь должность на уровне советника посла. Что вообще неслыханно.

ВЗГЛЯД: Есть версия, что Таджикистану все это понадобилось только для того, чтобы получить сами приземлившиеся в Курган-Тюбе самолеты Ан-72, аналогов которых нет ни у кого в мире...

А. К.: Такая версия имеет право на существование. Но вопрос в другом. Если таджикистанские власти рассчитывают на то, что они могут устроить России торг на почве грубейшего нарушения прав гражданина, то они заблуждаются. Мы не должны на это соглашаться. Это настоящий плевок в сторону России, если учесть, с какой издевкой был вынесен приговор. Я имею в виду амнистию президента, по которой летчикам срезали срок наказания на два года.

ВЗГЛЯД: Потребуется ли для пересмотра дела вмешательство на высшем уровне?

А. К.: Такое возможно. Воздействовать на Таджикистан можно по-разному и сразу в нескольких направлениях. Однако я бы не хотел, чтобы этот вопрос превращался в кампанейщину. Многое будет зависеть и от тех нарушений, которые допустили и в нашей дипмиссии.

Мы создаем общественный комитет, в рамках работы которого как раз и будем разбираться, почему все это вообще произошло. Мне есть с чем сравнивать. Когда я занимался делом Ирины Беленькой, мне приходилось тесно сотрудничать с МИДом, в частности с послом во Франции Александром Орловым. Могу сказать, что работа была проведена блестяще. Успех полностью зависел от него.