Один из самых замечательных афоризмов, который теперь вспоминается едва ли не каждый день, принадлежит Пелевину: «Моральное негодование – это техника, с помощью которой можно наполнить любого идиота чувством собственного достоинства». Здравый смысл сегодня совершенно не в цене, и все дискуссии ведутся с использованием эмоциональных аргументов. Когда сбили малайзийский «Боинг», один комментатор написал: «Как эти подонки могут спрашивать, кому это выгодно?!»
Это очень любопытный симптом, потому что нравственное чувство теперь стало подчинено идеологическим критериям: в некотором роде – метаморфоза классовой морали. На последнем митинге сфотографировали мальчика со светлым лицом, который держал в руках плакатик «Запретим путинистам рожать». Можно было бы счесть его провокатором, но проблема в том, что в «Фейсбуке» большие мальчики и девочки с подобными идеями просто толпятся. Когда в Одессе горели люди, еще можно было списывать это на трагическое стечение обстоятельств и, рассматривая чудовищные записи, твердить, что не все, возможно, так однозначно.
Но когда в социальных сетях радостно писали про жареных колорадов, это уже было совершенно однозначным. И это не было трагическим стечением обстоятельств. Но я совершенно не помню, чтобы наш прогрессивный актив сильно беспокоился по этому поводу: «они же дети». Как не помню, чтобы он возмущался нацистскими факельными шествиями в Киеве или переименованием Московского проспекта в проспект Бандеры. Можно было бы счесть это внутренним делом Украины, но те же люди только что, смеясь, уверяли нас, что бандеровцев придумали Киселев и Соловьев.
Здравый смысл – как божья роса, глаза совершенно не режет. Вместо этого лучше призывать к совести. Тут полезно задуматься, что конкретно мы имеем в виду. Совесть – понятие коммуникативное, то есть неразрешаемое в рамках единственной этики («думай как я»). Совесть по определению связана с общечеловеческими ценностями, которые принимают все. И тут возникает интересная закавыка. Общечеловеческие ценности принимают все образованные люди, но не ко всем они готовы их применять. Скажем, бомбардировки Алеппо – это преступление Путина и Асада, а бомбардировки Мосула или Ракки – подвиг западной коалиции.
Но когда речь заходит о бомбардировке Дрездена, уже снова не все так однозначно. Потому что надо еще посмотреть, на чью мельницу льешь воду. Вот эту советскую привычку (или даже потребность) колебаться вместе с линией партии советские люди впитали с молоком матери. А молодым она, по всей видимости, генетически передается: «люди со светлыми лицами» ведь сами постулируют наследственность благоприобретенных ублюдочных признаков, когда рассуждают о потомках палачей.
В связи с последними событиями интересно вспомнить эволюцию отношения прогрессивной интеллигенции к протесту.
«Что бы там ни вещали обанкротившиеся политики, милицейские чинуши, телевизионные лакеи, демонстрация оппозиционных сил Москвы 1 мая шла мирно и достойно, пока не уперлась в щиты ОМОНа. Град дубинок, обрушившихся на головы безоружных, не мог не вызвать ответной реакции демонстрантов. Как стерпеть надругательство над собой? Свободолюбие народа – пустой звук для властей, привыкших всех, кто не разделяет их взглядов, считать быдлом, кухарками, красно-коричневым отребьем. Ничего случайного в избиении демонстрантов нет, это лишь шаг силой сломить сопротивление сограждан, не принимающих дикий капитализм. Подчеркнем, значительной части россиян. Предвидим, дальше в оборот будут пущены еще более жестокие меры, демократы ни перед чем не остановятся», – писала газета «Правда» 4 мая 1993 г.
Вспоминать то, что не укладывается в рамки идеологем и мифологем, оказывается, очень неудобно. «Мы, неформалы, нонконформисты и либералы, едва не отдавшие жизнь, точно по Вольтеру, за право наших противников высказать свое мнение, с волнением и нетерпением поджидали «Альфу», танки, элитные спецчасти, ОМОН – весь этот арсенал усмирения, когда-то направленный против нас. Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20%», – это уже Валерия Новодворская, после октября 1993 года. Сегодняшние яростные «14%» уверены, что кровавый режим совершает преступление против них. Почему? Да потому что «а нас-то за что?..»
Не стоит ссылаться на то, что тогда был путч со всеми вытекающими – я сравниваю не ситуации, а законы и риторику. Насколько быстро ситуация превращается из мирного протеста в вооруженный, мы помним и по 1993 году, и по 2014-му. Аппетит приходит во время еды, как в сказке о золотой рыбке.
Могли ли мы лет 35 назад представить, что будем свободно ездить по всему миру, в школах будут проходить Солженицына, а президент страны – открывать в центре Москвы мемориал жертвам коммунистических репрессий? Прекрасная Россия будущего уже здесь, но она оказалась прекрасной не для всех. Как Советский Союз. Как и демократическая Россия Ельцина.
В любой прекрасной России будущего окажутся свои проблемы и свои недовольные: люди стремятся к идеалам, которым сами соответствовать не в состоянии. Да и идеалы у всех разные: это только кажется, что всем нужны честные выборы. Когда в 1993-м на них победил Жириновский, цвет нации возопил: «Россия, ты одурела!» И в 1996-м тема честных выборов* стушевалась, чтобы снова расцвести на очередном витке исторической спирали.
Еще одна давешняя фотография с проспекта Сахарова: рядом развеваются красный стяг Объединенной коммунистической партии с серпом и молотом и огромный черный флаг. На черном серп и молот жирно перечеркнуты красным, и написано: «Декоммунизация». Символ нашего протеста и наших умонастроений: лебедь, рак и щука на митинге. Осталось крикнуть: Вперед, Россия!* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента