К Зое и Шуре Космодемьянским у меня отношение личное, можно сказать – родственное. Я живу на улице их имени; слева – их дом, вернее, то место, где он стоял, там памятник; справа – школа, в которой они учились. Старое здание школы, сколько помню себя тут, стояло в руинах.

Любой нормальный человек – родственник Зои и Шуры

Сейчас его наконец реконструировали. В школьном дворе растет дерево, кажется, липа, посаженная Зоей. Скорее всего, это миф – с чего бы кому-то запоминать, какое именно дерево посадила обычная девочка? А может, кто и запомнил. 

Когда кто-то плохо говорит о Зое (о Шуре плохо не говорит никто), мне хочется съездить гражданину по лицу. Не только по-родственному. Но и потому, что я считаю своим долгом знать о ней все, что возможно узнать. И если отбросить эмоции и малозначительные факты, то ситуация выглядит так:

– Зоя Космодемьянская была добровольцем в разведывательно-диверсионной группе штаба Западного фронта – в то время, когда шла та самая битва за Москву, которую необходимо было выиграть любыми средствами.

– Она была дважды добровольцем. Перед тем, как отправить отряд в немецкий тыл с заданием сжечь деревню Петрищево, командование предупредило, что 95 процентов людей, скорее всего, с задания не вернется. Любой мог отказаться без всяких последствий. Зоя не отказалась.

– Тактика выжженной земли – обычная тактика войн, признаваемая в том числе Женевской конвенцией. Ее суть в том, чтобы осложнить врагу логистику, лишив возможности стоянок и ночевок в удобных населенных пунктах, уничтожив эти населенные пункты и замедлив тем самым продвижение вражеских войск.

В битве за Москву дни, даже часы, имели принципиальное значение. Деревня Петрищево находилась, да и сейчас находится, на пересечении нынешних трасс Е30 (она же М5, и тогда, и теперь – главная дорога в/из Германии) и А108 (она же одно из бетонных колец) и использовалась фашистами как крайне удобная перевалочная база.

– С заданием отряд справился частично: были сожжены несколько домов с немецкими солдатами, часть наших диверсантов убиты, часть (например, Вера Волошина) схвачены и казнены. Остатки отряда рассеялись. Зоя оказалась одна. И одна вернулась в деревню, чтобы выполнить задание до конца, хотя имела полное право вернуться. То есть она в третий раз добровольно пошла на смерть. 

– Когда ее схватили (с помощью местных жителей, они позже были расстреляны Красной армией как военные преступники-коллаборационисты) и пытали, Зоя вела себя беспрецедентно мужественно. Известные снимки казни Зои были позже найдены у одного из немецких солдат, убитых под Смоленском.

Каждая минута ее жизни в коротком плену и казни неоднократно официально задокументированы, каждое сказанное ею слово зафиксировано со слов многочисленных свидетелей и не подлежит вообще никакому сомнению. Вот что слово в слово сказала Зоя:

«Граждане! Не стойте, не смотрите. Надо помогать воевать Красной армии, а за мою смерть наши товарищи отомстят немецким фашистам. Советский Союз непобедим и не будет побежден... Немецкие солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен. Сколько нас ни вешайте, но всех не перевешаете, нас 170 миллионов». 

– Не существует ни одного документа, подтверждающего какое-либо психическое заболевание Зои Космодемьянской. Поэтому любые разговоры на эту тему – мерзость. Напротив – все учителя и одноклассники подтверждали, что она была самой обычной московской девочкой. Собиралась поступать в Литературный институт. 

Война – это страшно и жестоко. Да, во время войны уничтожают собственные деревни, в которых живут русские люди, чтобы осложнить жизнь врагу. Да, во время войны расстреливают людей, вставших на защиту своих домов – для этого они должны были вступить в сотрудничество с врагом (специальное расследование доказало, что это было именно сотрудничество). И так далее.

Но все эти рассуждения не имеют никакого отношения к Зое. Она была 18-летней девочкой, выполнявшей приказ. Еще раз: 18-летней девочкой, которая вела себя так... Я долго подыскивал слова, но не нашел. Просто попробуйте ответить себе на вопрос: смогли бы вы так же?

Александр Космодемьянский отомстил за сестру: он дошел до Германии и погиб в 1945 году в своем танке уже под Кенигсбергом. На танке была надпись: «За Зою». Он был моложе сестры на два года и прожил больше на два года: ему было двадцать. 

Судьба случайно свела меня с прекрасной девушкой Дашей Верясовой – выпускницей Литературного института, в который мечтала поступить Зоя. Она – единственный сегодня исследователь жизни Зои и Шуры. Другая замечательная моя знакомая, Елена Райская, 9 мая несла на «Бессмертном полку» их портреты – просто потому, что больше некому; родни у Зои и Шуры не осталось – не успели. Думаю, это все не случайно. 

Я тоже чувствую личную ответственность за память этих прекрасных сестры и брата. И беру на себя обязательство пресекать любые попытки оскорбительных или просто снисходительных высказываний в их адрес. Проще говоря, буду бить в морду, если по-другому непонятно. То есть их есть кому защитить. Любой нормальный человек – родственник Зои и Шуры. Любой.

Источник: Блог Дмитрия Михайлина