«Если сегодня выбирать сферу приложения сил и капитала, последнее, что может прийти в голову, – вложить деньги в банки. Более неопределенного, сложного бизнеса сегодня я не знаю», – такими словами в своем выступлении на Международном финансовом конгрессе охарактеризовал ситуацию в отрасли президент Сбербанка Герман Греф. Основания для такой оценки можно проследить в экономическом кризисе и кампании по массовому отзыву банковских лицензий. В то же время само устройство рынка финансовых услуг переживает глобальные трансформации, в ходе которых традиционным банкам бросают вызов новые высокотехнологичные конкуренты.
Симптом «Югры»
Людям просто придется переквалифицироваться и уходить в другие отрасли. Популярность профессии банкира сильно упала
Один из наиболее крупных финансовых скандалов последнего времени – ситуация вокруг банка «Югра», пример которого весьма показателен с точки зрения того, как изменился российский банковский рынок всего за несколько лет.
Всего пять лет назад «Югра» была небольшим региональным банком, известным главным образом в своем «домашнем» регионе – Тюменской области. Но в 2013 году его учредители сделали ставку на агрессивную стратегию развития и предельное расширение доступа к банковским услугам для населения. Одним из главных стимулов этого процесса был бум потребительского кредитования, но сегмент привлечения средств населения также показывал бурный рост. На него и сделала ставку «Югра». По данным портала «Банки.ру», с начала 2013 года и по 1 июня текущего объем вкладов физических лиц в банке вырос почти в 32 раза – с 5,7 до 181,3 млрд рублей. Из скромного регионального банка, находившегося в конце третьей сотни федерального списка по размеру активов, «Югра» выросла до 30-го места по стране.
В классической банковской модели столь быстрый рост за счет привлечения средств физических лиц может быть компенсирован только одним способом – активным наращиванием кредитного портфеля, то есть выдачей средств под процент больший, чем ставка привлечения денег у населения. На рынке потребкредитования «Югра» не играла, подавляющая часть ее кредитов выдавалась юридическим лицам. Но из-за экономического кризиса в России не оказалось достаточного количества компаний, которые имели бы нужную рентабельность и могли эффективно освоить такое количество кредитных средств, своевременно по ним расплатившись. Поэтому уже в конце прошлого года «Югра» была вынуждена признать 28% своего кредитного портфеля (а в абсолютных цифрах это 77 млрд рублей) «проблемными» и «безнадежными», став лидером по убыткам среди российских банков.
Дальнейшее развитие событий было предсказуемым: в апреле ЦБ запретил «Югре» работать со средствами населения, а 10 июля в банке была введена временная администрация, и теперь банковские аналитики утверждают, что это может быть самым крупным страховым случаем за всю историю российской банковской сферы. При этом к ЦБ назрел серьезный вопрос – регулятор должен был гораздо раньше озаботиться тем, за счет чего так стремительно растет совсем небольшой банк.
«Деятельность «Югры» – это с самого начала был чистейший, незамутненный «пылесос» по привлечению средств граждан и раздаче их под видом кредитов родственным коммерческим структурам. Если другие банки, которые были уличены в этой схеме, хотя бы пытались кредитовать какой-то независимый бизнес, то здесь все было понятно с самого начала. Хотя формально вопросов к владельцам «Югры» могло и не быть, потому что они считались «королями недвижимости» (один из главных бенефициаров банка Алексей Хотин входит в соответствующий рейтинг Forbes – прим. ВЗГЛЯД), а стало быть, средства для докапитализации и дорезервирования у них должны были присутствовать», – говорит источник в финансовой сфере.
Другой вопрос – по-своему уникальный – возник у Генпрокуратуры: в среду стало известно, что она опротестовала основные приказы ЦБ по «Югре». Это первый случай, когда Генпрокуратура опротестовывает надзорные меры ЦБ в отношении банка.
Чем закончится эта история – уже третий вопрос. В любом случае, сама история с «Югрой» может служить прекрасной иллюстрацией приведенной выше фразы Грефа. Каковы бы ни были истинные замыслы собственников банка, его выход на федеральный уровень состоялся в тот момент, когда рынок бурно рос, но сейчас он вошел в совершенно противоположную фазу цикла – сжатия и концентрации активов. Данные о чистой прибыли банковского сектора за первое полугодие, приведенные главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной (рост более чем в два раза к первому полугодию прошлого года – до 770 млрд рублей), не должны вводить в заблуждение. Львиная доля этой прибыли достается нескольким крупнейшим банкам, прежде всего, с государственным капиталом. Основной же массе российских банков приходится бороться за выживание.
Вкалывают роботы
«Будем сокращать еще дальше. Если мы достроим наше законодательство, то хождение в банк предприятий станет историей», – еще одна знаковая фраза, сказанная Грефом в ходе МФК, продолжает одну из его любимых тем – автоматизация банковских услуг и – как следствие – значительное сокращение персонала кредитных учреждений. Причем речь идет не только об обычных операционистах, но и о куда более квалифицированных кадрах. Например, Сбербанк планирует сократить около трех тысяч сотрудников после внедрения специального робота-юриста. А к 2025 году численность сотрудников банка по всему миру может сократиться с нынешних 325 тысяч до 280 тысяч человек.
Руководитель проектов Аналитического центра «Эксперт» Сергей Селянин связывает курс на оптимизацию персонала не только с прогрессом онлайн-технологий, но и с общей экономической ситуацией, напоминая, что у многих банков пик по количеству офисов был зафиксирован еще в 2013 году – в конце «бума» потребительского кредитования. «Это был абсолютно необоснованный рост, поэтому сейчас просто идет естественный обратный процесс – многие офисы закрываются, поскольку спрос на потребительские кредиты, выдаваемые и обслуживаемые по старым технологиям – наличными через кассу – сильно упал. Так что, скорее всего, мы просто вернемся к тому количеству банковских офисов, которое было лет 10–15 назад, и оно не будет расти», – подчеркнул он в беседе с газетой ВЗГЛЯД.
#{intervieweco}«Банковский рынок долгое время рос, оттягивал на себя лучшие ресурсы, самые квалифицированные кадры, обещая им более высокий уровень доходов, а сейчас этот уровень постепенно выравнивается, и в ряде сегментов доходы банковских работников уже не выше средних по стране, особенно в регионах, – подтверждает управляющий директор Национального рейтингового агентства Павел Самиев. – В инвестбанкинге, финтехе, аналитических сегментах зарплаты будут оставаться выше средних, поскольку там требуется высокая квалификация, но в других направлениях людям просто придется переквалифицироваться и уходить в другие отрасли. Популярность профессии банкира сильно упала, в том числе из-за массовых отзывов лицензий. Но это тоже определенный цикл, сейчас банковская профессия находится на историческом минимуме».
При этом Селянин скептически относится к гипотезе, что дистанционные технологии полностью заместят традиционные банковские офисы, поскольку значительная часть кредитов и подавляющее большинство вкладов в России все-таки предполагают личное обращение в банк. Есть еще один серьезный ограничитель дистанционных технологий – большое количество людей, которые предпочитают наличность, при этом каждый банковский скандал только укрепляет их в этом мнении.
«Поэтому нужно просто продолжать приучать население к безналичному обороту. Тенденция здесь очевидна: доля безналичных операций в обороте по картам выросла за последние пять лет с 8 до 30%, но это все равно мало, да и основные операции по картам – это снятие наличных. Хотя кредитная сфера действительно будет более технологизирована, в особенности небольшие кредиты наличными, и здесь мы уже видим, как банки массово переходят на кредитные карты вместо кредитов наличными. По собственной практике могу сказать, что большинство вопросов по картам решается через колл-центр, либо вообще никаких вопросов не возникает», – подчеркивает он.
Та молодая шпана
Развитие онлайн-технологий в сфере финансовых услуг имеет еще одну важную и пока не до конца понятую с точки зрения последствий сторону – появление альтернативных поставщиков подобных сервисов. Но уже сейчас понятно, что один из аспектов этого процесса – бум на рынке криптовалют – подрывает монополию государств на эмиссию денег, а различные платежные интернет-платформы активно отбирают клиентуру у традиционных банков. Помимо удобства и функциональности, на их стороне есть и такое преимущество, как отсутствие надзора регулятора.
«Есть большая разница между собственно банком, имеющим большую долю онлайн-операций, и альтернативными структурами на базе IT или финтех-компаний либо социальных сетей, платформ в интернете, которые предоставляют финансовые услуги, – заявил Павел Самиев газете ВЗГЛЯД. – Часть услуг, которые раньше предоставлялись банками, сейчас уже в значительной мере ушла в эти структуры, которые ориентированы на совершенно новое поколение потребителей финансовых продуктов – «миллениалов». По этому же пути идут телеком-операторы, которые «отъели» у банков большую часть рынка, но, видимо, еще больший сегмент могут отобрать соцсети и различные платформы, позволяющие оказывать услуги в онлайне».
Поэтому переход значительной части банковских операций в онлайн может быть лишь поверхностной частью более глубокой трансформации рынка финансовых услуг. Причем процесс носит глобальный характер. Как показал обзор, выпущенный международной аудиторско-консалтинговой группой PwC в 2016 году, 83% респондентов из числа компаний, предоставляющих традиционные финансовые услуги, и 95% представителей банков считают вероятной потерю части своего бизнеса в нише, занятой финтехом. Так что главный вопрос, полагает Самиев, заключается в том, будут ли банки оставаться банками в классическом понимании – учреждениями, которые принимают депозиты, выдают кредиты, а также совершают различные транзакции за вознаграждение.
В качестве примера можно привести Тинькофф Банк известного российского бизнесмена Олега Тинькова, который позиционирует себя именно как мультисервисную финтех-платформу (недавно, например, на его сайте появилась возможность покупать квартиры на первичном рынке недвижимости), пусть бы и с банковской лицензией. Последнее – один из немногих имеющихся у проекта атрибутов традиционного банка, поскольку идеология Тинькова основана на полном отказе от «живых» отделений, а до недавних пор – и от собственных банкоматов. При этом по размеру активов (более 211 млрд рублей на 1 июня) его банк занимает уже 40-е место в стране.
«Практически по всем параметрам, определяющим рентабельность банковской деятельности, ситуация сейчас обстоит не лучшим образом, поэтому конкуренция будет острой, банков будет становиться меньше, и в разных сферах своей традиционной деятельности они будут конкурировать с «небанками», – прогнозирует Самиев. – Поэтому Греф прав: для инвесторов банковская сфера сейчас не очень привлекательна. Но мы не можем однозначно говорить, что через несколько лет не появится ряд причин, по которым банковский рынок снова станет рентабельным, по крайней мере отдельные его сегменты. Предыдущий опыт свидетельствует, что рано или поздно такие сегменты, показывающие быстрый рост и имеющие высокую маржу, обязательно появятся. Но доживут до этого времени далеко не все банки».