18 октября в прокат выходит второй полнометражный художественный фильм Ренаты Литвиновой «Последняя сказка Риты» (полнометражным дебютом Литвиновой в игровом кино была картина «Богиня: как я полюбила»). Музыку к фильму написала певица Земфира*, выступившая также одним из продюсеров. Маргарита Готье – так зовут героиню этой декадентской притчи – угасает в полуразрушенной больнице, а шефство над ее душой берет доброжелательная смерть, принявшая образ экстравагантной дамы по имени Таня Неубивко. Газета ВЗГЛЯД пообщалась с исполнительницей роли Маргариты – актрисой Ольгой Кузиной.

Три героини – моя, Татьяны Друбич и самой Ренаты – являются воплощениями одной и той же женщины

ВЗГЛЯД: Интерес к «Последней сказке Риты» обусловлен не в последнюю очередь культовым статусом авторов и продюсеров фильма. Не будь они такими известными, продвижение подобной картины, вероятно, было бы связано со значительными трудностями. Как вы думаете, есть ли в России будущее у альтернативного некоммерческого кинематографа, который принято называть авторским кино?

Ольга Кузина: Конечно, Рената – человек известный, но надо заметить, что фильм снят без какой-либо посторонней поддержки – что называется, на свои кровные. Что же касается вашего вопроса, то мне кажется, что в прокате наше отечественное кино, и даже не только авторское, поддерживается очень плохо. Я считаю, что это неправильно и непатриотично. Наверное, по этому поводу должны приниматься какие-то совсем другие законы, нежели те, которые есть сейчас.

ВЗГЛЯД: У Литвиновой очень своеобразный режиссерский стиль, а, кроме того, в ее фильме можно обнаружить определенные аллюзии, в частности, отсылки к разным литературным произведениям. По-вашему, это фильм для подготовленного зрителя, или он подходит для любой аудитории?

О.К.: Мне кажется, что подготовленность тут не важна. Думаю, что фильм выше оценят люди, у которых есть чувство юмора. А также, само собой, те, кто готов воспринимать прекрасное и вообще открыт для восприятия.

ВЗГЛЯД: Ваша героиня в этом фильме – фигура притчевая и отчасти, может быть, даже сказочная, но, тем не менее, это вполне реальная женщина. Есть ли у нее какие-то прототипы?

О.К.: Конкретного прототипа не было, мы скорее говорили об образе. У Ренаты есть для него определение: она говорит, что мой персонаж – это цветок в пыли. Но это персонаж не сказочный, а, действительно, совершенно реальный. Мы создавали его непосредственно на площадке.

ВЗГЛЯД: «Последняя сказка Риты» производит впечатление картины, где все подчинено авторской воле – Литвинова показывает мир, от начала и до конца придуманный ею самой и существующий в рамках ее эстетики. Трудно ли вам было вжиться в эту реальность, или она все же пересекается с чем-то, что хорошо знакомо вам, с вашим личным опытом?

#{interviewcult}О.К.: На самом деле сцены и диалоги в фильме довольно реалистичные. Что же касается эстетики, символов и прочего, то наша профессия вообще с этим связана, и мне даже не приходит в голову задаться вопросом, нормально все это или нет.

ВЗГЛЯД: В фильме много статичных, «картинных» кадров, актеры время от времени превращаются не то в живописные изображения, не то в статуи. Вас не смущает эта специфическая роль неподвижного объекта?

О.К.: Нет, абсолютно не смущает. Рената действительно уделяет очень много внимания визуальной стороне, но так и должно быть.

ВЗГЛЯД: «Последняя сказка Риты» – фильм о смерти. Смерть показана как возможность перехода в иное пространство, как обещание чего-то лучшего, но, с другой стороны, смерть-персонаж в исполнении самой Литвиновой – фигура гротескная, чуть ли не пародийная. Чего здесь, по-вашему, больше – пафоса или иронии? И вообще, следует ли уповать на загробную жизнь?

О.К.: Думаю, что здесь говорится о том, о чем так или иначе говорят все религии: главное, чтобы человек подошел к смерти подготовленным. И это как-то по-особому воспринимается на фоне трагических событий, которые произошли недавно – я имею в виду гибель Марины Голуб. Когда человек встречает смерть, будучи к ней готовым, то это, как бы сказать, по-человечески правильно – вот самая близкая мне мысль во всей этой истории про взаимоотношения со смертью, которая показана в фильме. По сюжету там даже оказывается возможным договориться со смертью о том, в каком образе она придет. Но самое важное – быть готовым. Когда человек не готов, это ужасная трагедия.

ВЗГЛЯД: Вы имеете в виду готовность чисто психологическую или принципиальную готовность принять свою участь?

О.К.: Не знаю, как лучше объяснить. Но знаю, что сама я не готова. Так или иначе, действительно ведь во всех религиях уделяется внимание подготовке к смерти, и религиозно образованные люди относятся к этому совершенно нормально.

ВЗГЛЯД: Кстати, есть ли, по-вашему, в декадентском мире «Последней сказки» место для Бога? Порой кажется, что всем там единолично распоряжается экстравагантная смерть в исполнении Литвиновой, даже несмотря на то, что сама она вроде бы послана на Землю какими-то высшими силами.

О.К.: Об этом мы не говорили. Бог у каждого свой. Мне кажется, что фильм стоит воспринимать не как попытку навязать какую-то идею или какой-то определенный взгляд, а в первую очередь как произведение искусства.

ВЗГЛЯД: Как вам кажется, фильм Литвиновой – в большей степени о чем-то личном, или же в нем содержится некое высказывание об общей участи? В пользу второго варианта говорит обилие сигаретного дыма в кадре – в фильме о смерти это можно понять как намек, скажем так, на нашу фатальную подверженность известным рискам.

О.К.: Знаете, я подозреваю, что все это бесконечное курение возникло в фильме из-за меня. Я очень много курю, а Рената идет навстречу артистам. Видя меня с сигаретой, она часто говорила – подожди, останься в кадре. Ей это казалось органичным. Фильм все-таки больше о личном, наверное. Если я правильно понимаю, три героини – моя, Татьяны Друбич и самой Ренаты – являются воплощениями одной и той же женщины. Повторю еще раз: я бы не считала фильм назидательным.

ВЗГЛЯД: Не могу не задать сакраментальный вопрос: вы не боитесь связываться с темой смерти, играть человека, который по ходу действия умирает?

О.К.: Нет, не боюсь. Я скорее боюсь об этом думать, а делать – нет. В театре мне тоже доводилось «умирать». И даже становиться призраком после смерти – была у меня и такая роль. Бояться тут нечего, это, как говорится, работа такая.

ВЗГЛЯД: В последнее время все чаще появляются сообщения об научных исследованиях, направленных на продление жизни, а в идеале – на устранение смерти. Человечество подошло к технологическому рубежу, за которым такая перспектива выглядит реальной. По-вашему, стоит ли человеку стремиться к бессмертию?

О.К.: Мне еще не так много лет, и на сегодняшний момент я совершенно не готова к смерти, не готова о ней думать. Я готова жить и двести, и триста лет – честное слово, не шучу. Конечно, я общаюсь с пожилыми людьми, которые думают совершенно иначе. Не знаю, что буду об этом думать я, когда буду в их возрасте. Но сейчас мне хочется, чтобы и я сама, и мои дети жили как можно дольше.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом