В феврале в российский прокат выйдет «Фауст» Александра Сокурова – фильм-победитель Венецианского фестиваля. Это третий (после «Солнца» и «Александры») совместный проект режиссера и петербургской киностудии Proline Film. Студия была основана в 2004 году Андреем Сигле – кинокомпозитором, продюсером и членом Европейской академии киноискусства. Сейчас Сигле – такой же полноправный член творческой команды Сокурова, как, например, и сценарист Юрий Арабов, и в международном успехе «Фауста» есть и его немалая заслуга.
Газета ВЗГЛЯД расспросила Андрея Сигле о съемках фильма, конфликтах с Сокуровым и текущем положении дел в российском кино.
Если уж человек приходит в кинотеатр, это должно быть неким событием для него
ВЗГЛЯД: В Германии и Италии «Фауст» вышел на экраны еще в прошлом году. Почему выхода картины в российский прокат пришлось ждать так долго?
Андрей Сигле: Потому что мы долго ждали решения Фонда кино о поддержке картины. Даже несмотря на то, что «Фауст» получил «Золотого льва» в Венеции, поддерживать нас не спешили, но это общая тенденция: у Министерства культуры нет денег, а Фонд кино говорит, что они призваны поддерживать только коммерческое кино, а авторское, интеллектуальное – это не их профиль.
ВЗГЛЯД: По-моему, заявлено, что поддерживать будут «социально значимое кино» – именно в такой формулировке. Разве «Фауст» не социально значимый фильм?
А.С.: Ну вот, собственно, под этой маркой мы и пролезли, причем с большим трудом. В итоге нам выделили 15 млн на поддержку в прокате в России. Но для продвижения такого рода картины это маленькие деньги. Мы хотели попасть в широкий прокат и надеялись, что, может, свершится чудо.
ВЗГЛЯД: Вы верите, что в нынешней ситуации и с нынешней аудиторией широкий прокат «Фауста» в России был бы возможен?
А.С.: Мы не собирались печатать ни 500, ни 800 копий, как это принято в случае с голливудскими блокбастерами, понятно, что это самоубийство: в России кино такого плана настолько массового проката не получит. Но в целом зрители есть, конечно. Хотя общая ситуация в кинематографе очень сложная. Российское кино постоянно теряет зрителей, в 2011-м их количество сократилось вдвое даже по сравнению с предыдущим годом и составляет чуть более 9%. Понимаете, да? Всего 9% людей, приходящих в кинотеатры, смотрит отечественное кино. А 91% – иностранное, американское в основном.
#{interviewcult}ВЗГЛЯД: Как вы думаете, в чем причина?
А.С.: Причин очень много. Был определенный момент, когда патриотические чувства заставляли зрителей смотреть российское кино, но этот момент был нашим кинематографом упущен. Тогда надо было показывать достойные, качественные, хорошо сделанные и продуманные фильмы. А на экраны хлынули второсортные и по идеям, и по исполнению картины. Сейчас привлечь зрителя в кинотеатры стало сложнее: есть больше сотни каналов телевидения, где можно смотреть кино, есть Интернет и торренты... И если уж человек приходит в кинотеатр, это должно быть неким событием для него. Он хочет увидеть либо зрелищное кино, либо кино про самого себя. Но, на мой взгляд, на сегодняшний момент российский кинематограф современного героя так и не нашел.
ВЗГЛЯД: А вы как продюсер занимаетесь такими поисками?
А.С.: Это очень больной вопрос. Я иду по достаточно безболезненному и понятному для себя пути. Я не участвую в коммерческом кинематографе (если, конечно, не считать телевизионные проекты). Кинематографические мои работы – это в основном интеллектуальное кино, с проверенными и давным-давно завоевавшими свое место в истории режиссерами. Отсюда и моя уверенность в том, что наши фильмы всегда найдут своего зрителя. Лезть в общую свару коммерческого кино, расталкивая всех локтями, я не хочу: не вижу в себе ни умения такого, ни чутья. А авторское кино позволяет постоянно чему-то учиться, открывать какие-то новые горизонты, даже работая с одними и теми же режиссерами: с Дмитрием Светозаровым, Ириной Евтеевой, Константином Лопушанским, Сергеем Овчаровым. А каждая картина Александра Николаевича Сокурова для меня и вовсе новый мир, настоящее открытие.
ВЗГЛЯД: Конфликты с режиссерами бывают?
А.С.: Иногда. На производстве «Фауста» у нас были достаточно жесткие конфликты, организационно это был очень сложный проект. Мы снимали в разных странах – в Чехии, в Исландии, у нас на кастинге в очереди стояли две тысячи немецких актеров... Съемочная группа была интернациональной, всем надо было все переводить, потому что Александр Николаевич всегда добивается максимально точной передачи своих мыслей. Актерам надо было переводить на немецкий, оператору Брюно Дельбоннелю – на французский, а еще в съемочной группе были чехи, англичане, даже один монгол был. Кроме того, съемочный период длился всего 46 дней – для такой картины это ничто.
ВЗГЛЯД: Почему так мало?
А.С.: Надо было уложиться в бюджет. Для примера скажу: равная по постановочной сложности картина «Парфюмер» стоила 50 млн евро, в Германии она стала самым дорогим немецким фильмом в истории. Наш «Фауст» ничуть не легче, а стоил всего 9 млн 300 тыс. евро.
#{movie}ВЗГЛЯД: Бывало так, что вам приходилось диктаторским решением в чем-то ограничивать съемочную группу и режиссера?
А.С.: Нет, все было наоборот. Александр Николаевич – очень организованный, собранный и ответственный человек. От съемочного графика он ни на шаг не отступит. Бывало так, что заканчивается, например, съемочный день, но необходимо что-то доснять. Александр Николаевич говорит: «Все, стоп, заканчиваем и уходим. Если я что-то не успел, то это моя вина». Это его иногда приходится уговаривать себя не ограничивать.
ВЗГЛЯД: Долгие годы фильмам Сокурова ничего не доставалось на больших фестивалях, хотя в конкурс они попадали регулярно. В Венеции было предчувствие, что «Фауст» получит «Золотого льва»?
А.С.: На приз каждый раз надеешься, но это всегда лотерея. Александр Николаевич вообще убежден, что существуют внутрифестивальные движения, которые поддерживают или отвергают какие-то фильмы и каких-то авторов. Он очень негативно относится к фестивалям и, кстати, никогда не настаивает на том, чтобы картину туда везли. Когда мы узнали, что «Фаусту» достался «Золотой лев», мы, конечно, обрадовались, но буквально на следующий день настолько устали от поздравлений... Все эти интервью, разговоры, хлопанья по плечу – все это настолько не наше, что хотелось забиться куда-нибудь и уже начать делать следующий фильм.
ВЗГЛЯД: Вы также написали к «Фаусту» музыку. Легко ли разграничивать работу композитора и работу продюсера?
А.С.: Ну я же не единичный случай в мировой истории. Чарли Чаплин не только играл и режиссировал, но и музыку писал.
ВЗГЛЯД: В мировой истории – нет, в российской – да. Сергей Сельянов и Александр Роднянский*, например, когда-то сами снимали кино, но с тех пор как стали продюсерами, собственным творчеством заниматься перестали. Как вы переключаетесь?
А.С.: Это просто два разных состояния. Музыку я пишу ночью, а днем занимаюсь продюсированием. Пока удается совмещать.
ВЗГЛЯД: Какие у вас дальнейшие планы в кино?
А.С.: Сейчас мы занимаемся фильмом «Роль» с режиссером Константином Лопушанским. Сценарий очень хорош. В 20-х годах прошлого века была такая идея, что театр – это не то, что происходит на сцене, а то, что происходит в жизни. Артист должен выходить в жизнь и там продолжать делать то, что он делает на сцене. И вот у нас есть актер, который следует этой идее настолько серьезно, что, встретив однажды во время Гражданской войны человека, очень похожего на него, и увидев его гибель, он становится красным командиром и начинает «играть жизнь» своего двойника. На главную роль утвержден Максим Суханов. И мы уже получили грант Министерства культуры. Было 238 заявок, из которых выбрали всего семь проектов, наш в том числе.
ВЗГЛЯД: То есть в целом вы как продюсер приноровились к новой системе распределения средств в российском кино?
А.С.: А бизнес всегда приноравливается к любым условиям. Стало ли с новой системой лучше? Конечно, нет. Но мое частное мнение вряд ли изменит общую ситуацию. Почему появился Фонд кино? Он появился после пошлого обвинения Министерства культуры в том, что там процветает коррупция. Но если в Министерстве культуры были сотрудники, которых в этом подозревали, значит, надо было просто их поменять и поставить новых. И если у руководства страны нет убежденности в том, что такие люди вообще есть, то почему они решили, что в Фонде кино такие появятся? Теперь Министерство культуры львиную долю своих средств передает Фонду кино, а он распределяет их по коммерческим структурам, то есть дает их организациям, занимающимся производством массового кино, которое на самом-то деле должно само зарабатывать деньги. Детское, дебютное и авторское кино оставили в Министерстве культуры, и теперь мы имеем такую ситуацию, при которой из 238 заявок одобряется всего семь проектов. Поэтому детский кинематограф у нас отсутствует, у молодежи нет возможности себя проявить, а интеллектуальное кино вообще как сорная трава: как хотите, так и снимайте.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом