Казалось бы, ничего особенного. Нормальная такая рок-музыка, какой она и была во времена первых альбомов Дилана. Без альтернативных примочек, злобных текстов, почти без психоделии. Вся психоделия, как говорит сама Умка, на концертах, а это другой жанр.
Такое ощущение, что не было ни хип-хопа, ни диско, ни даже панка
Такое ощущение, что не было ни хип-хопа, ни диско, ни даже панка. История закончилась на последних альбомах «Вельвет андеграунд». Сразу после них – Умка. Она так и говорит: продукт предназначен для широкого круга любителей начала второй половины прошлого века.
Умка вообще вопиюще неактуальна. По крайней мере, если судить по музыке. Правда, ходят слухи, что именно такой звук, жесткий, аналоговый, как сказали бы глянцевые журналисты, винтажный, вновь входит в моду. Продвинутые западные музыканты откапывают чудом уцелевшие ламповые усилители, берут в руки старые гитары со шнурами образца 1969 года и пишутся вживую с одним−двумя наложениями.
Именно так записан новый альбом «Умки». Произошло это в Сан-Франциско, на маленькой студии, с американскими звуковиками, которые сделали «Броневику» классический road-sound. Настолько аутентичный, что временами кажется, будто едешь в машине по пустому хайвею, окна открыты, ветер свистит в ушах, а из приемника доносится женский голос: «Так далеко, что, наверное, уже нигде…»
В слова, в принципе, можно и не вслушиваться. Все-таки это не бардовская песня, рок-н-ролл. Но если вслушаетесь, тут и начнется самое интересное. Более депрессивных текстов лично я не слышал уже очень давно.
«Смертью атакована в лоб / Лодка превращается в гроб / Этих новостей не снеся / Башня задымилася / А вчера сосед рассказал / Провалился Курский вокзал / Видимо, уже никуда / Не уйдут с него поезда». И припев: «Все идет своим чередом».
И никаких уверений, что все кончится хорошо. Наоборот: «Не волнуйся, мама, ничего не будет хорошо». Менее всего к этим песням подходит модное словечко «позитивный». «Позитивчегом» и не пахнет. Вроде бы пластинка американская. И музыка американская. А вот это совсем не по-американски.
Вообще. Где же их хваленное бодрячество, вера в собственные силы и оптимизм?
Вспомним. Ведь рок-н-ролл начинался с хита Пресли «That`s allright mama». Правда, потом был Дилан с его «It`s allright ma I`m only bleedin`» − «Все в порядке, мама. Просто я истекаю кровью».
В адаптированной версии Майка Науменко это звучало как «Все в порядке, просто у меня открылись старые раны». Уже понятнее, уже ближе.
Все-таки одной краской не обойтись. Позитивные, негативные… Как-то плоско. Почему-то под песни Умки хочется не вешаться и вскрывать вены, а мчать по хайвею. И чтобы ветер свистел в ушах. Потому что пока человек жив, еще ничего не кончено. Как говорится, умер-шмумер, лишь бы был здоров. Или в американском варианте: «Take it easy as it comes». Делай, что должен, и будь что будет.
У меня есть другое определение для этих песен. Как ни странно, они мужественные. Гораздо более мужественные, чем все последние песни Макаревича, Гребенщикова и Кинчева.
Умка ведь ничему не учит, ни с кем не борется. Но где-то между нотами, в интонации, с которой она произносит слова, слышится: жизнь переносима, в принципе, ничего страшного. Это именно то, что нужно, то, что хочется сейчас слышать.
Было бы здорово, если б такие песни спел кто-то из поколения MTV. Кто-нибудь из тридцатилетних, двадцатилетних. Из тех, кто «на позитиве». Но не поют. Они, видимо, так сильно стараются жить хорошо, что забыли о необходимости просто жить. И ветра в ушах не слышно, слышен только звон денег. Цифра, как говорят музыканты и фотографы.
А Умка поет на аналоговом звуке про аналоговые дела: «Я примерно представляю, откуда берутся дети/ Но представленья не имею, откуда берутся деньги». Откуда-то берутся. И все идет своим чередом.