Корреспондент газеты ВЗГЛЯД Юлия Бурмистрова встретилась с одним из авторов «Норд-Оста» Алексеем Иващенко, чтобы поговорить о русском мюзикле, о том, как он создавался. Что было до и после трагических событий и чем сейчас занимаются создатели первого русского мюзикла.
- Алексей, откуда возникла идея поставить мюзикл и почему выбор пал на «Два капитана»?
- Еще когда мы с Георгием Васильевым учились на географическом факультете МГУ, нас привлекал музыкальный театр. В студенческом театре были написаны и поставлены наши первые музыкальные спектакли. Потом уже, когда я окончил ВГИК и попал в Театр современной оперы под руководством Алексея Рыбникова, мы со спектаклем «Литургия оглашенных» гастролировали в Америке.
Там мне в руки попали диски с известными на весь мир мюзиклами. А потом в Нью-Йорке, увидев на бродвейской сцене один из самых знаменитых мюзикл Les Miserables (по роману В. Гюго «Отверженные»), я потерял покой и сон. Мы с Георгием обратились к известному британскому продюсеру Камерону Макинтошу, владевшему правами на этот спектакль, с просьбой о лицензировании московской постановки Les Miserables, которую мы решили осуществить на русском языке. Началась огромная подготовительная работа, которая длилась почти год. Мы продвинулись очень далеко – был тщательно спланирован бюджет, выбран зал для постановки, был начат перевод на русский язык…
- Но в России «Отверженные» так и не появились…
- Кризис 1998 года сделал этот проект экономически невозможным. Но нас уже было не остановить. Мы решили написать и поставить свой мюзикл.
- Почему выбор пал на «Два капитана»?
- Очень долго мы искали сюжет. Несколько месяцев я просидел в Ленинской библиотеке, штудировал все, что мог найти про какие-либо отечественные и зарубежные музыкальные спектакли, искал темы, сюжеты. В качестве одного из вариантов сюжета проходили и «Два капитана» В. Каверина. Но сначала мы отмели эту идею – нам показалось, что сделать из этой книги мюзикл невозможно.
Лишь через несколько месяцев, после двух неудачных попыток написать собственный оригинальный сюжет, мы посмотрели друг другу в глаза и признались, что втайне оба думаем только про «Двух капитанов». Кстати, эти «попытки» мы не забыли, и они до сих пор лежат в столе в виде сценарных заявок, ждут своего часа. Тщательно разобрав роман, выбрали две сцены и стали пробовать. Спустя пару месяцев показали друзьям, родственникам, знакомым, и стало понятно, что все получится. Постепенно «Норд-Ост» стал обрастать плотью и кровью.
Несколько месяцев я просидел в Ленинской библиотеке, штудировал все, что мог найти про какие-либо отечественные и зарубежные музыкальные спектакли |
- Помимо того что вы были первыми, кто сделал русский мюзикл, у вас еще был и огромный живой оркестр.
- Мы вовсе не были первыми и единственными – эти нелепые ярлыки потом навесила пресса. Музыкальные спектакли, мюзиклы сочинялись и ставились в нашей стране и до, и после, и одновременно с нами. Мы просто были первыми, кто отважился играть спектакль такой невероятной сложности, как «Норд-Ост», ежедневно, шесть раз в неделю.
Материал требовал симфонического решения. Мы и клавир писали, сразу предполагая, что это будет играть не эстрадный ансамбль. Первая оркестровка, в значительной степени определившая всю музыкальную стилистику спектакля, была сделана Сергеем Чекрыжовым, известным по группе «Несчастный случай». Так появился симфонический состав в 32 инструмента.
- Это же колоссальная машина – оркестр, актеры. Несколько составов…
- Актеры играли в один состав! Эту систему организации труппы, принятую в таких мюзиклах во всем мире, мы изучили во время работы над «Отверженными». У каждого из главных героев есть два дублера среди исполнителей ансамблевых ролей. И есть пять человек, знающих все ансамблевые роли и всегда готовых выйти на замену в любой сцене. Эти пять человек самые важные, самые высокооплачиваемые артисты, на которых пошиты костюмы на каждую роль. Опыт показал, что эта система чрезвычайно разумна и практически не дает сбоев. У музыкантов оркестра, конечно, были дублеры.
- Как вы подбирали актеров? Что для вас было главным – драматическое или вокальное дарование?
- Кастинг был огромный, почти тысяча человек. И очень важным критерием были, безусловно, актерские возможности. Если человек не мог играть на сцене, было бессмысленно заставлять его петь. Многие блестящие вокалисты, многие прекрасные голоса не попали в нашу труппу именно из-за актерской беспомощности. Нам было изначально ясно, что человек, который пропустил первый курс театрального института, который на сцене не видит, не слышит, не общается, не знает, что такое оценка и пристройка, не сможет сыграть этот спектакль.
Вокальный опыт Екатерины Гусевой на момент прохождения кастинга был совсем невелик. Но мы увидели в ней некое качество, которое нельзя сыграть, оно либо есть, либо его нет. Я бы назвал это «главностью». С первой секунды было ясно, что это наша главная героиня. Она делала все так, что просто не было никакой возможности усомниться, что это можно сделать по-другому. А для того чтобы соответствовать музыкальному уровню спектакля, пять месяцев по два раза в день Катя занималась вокалом с педагогами.
Первые два месяца подготовки актеров были отведены тренингу. В это время актеры не занимались собственно «Норд-Остом». Шли занятия по ритмике, пластике, сценической речи, вокалу, читались лекции по истории мюзикла. В процессе этого тренинга и стало ясно, кто кого будет играть. Лишь после этого начался очень непростой, скрупулезный постановочный процесс.
Мне кажется, что скоро на отечественной сцене должно появиться что-то серьезное, необычное – и свое |
- Ну а как она могла быть другой? Писать конструктивно, профессионально об этом жанре сложно, – это в Лондоне ежедневно идет 25–30 мюзиклов, а у нас-то один! С чем его сравнивать? Были, правда, и весьма серьезные статьи, написанные очень уважаемыми нами людьми. Но встречались и публикации, не имевшие отношения к профессиональной критике, типа «два барда напели что-то свое» или «на трех гитарных аккордах, для которых собрали целый оркестр, в историю музыкального театра не въехать».
На самом деле мелодическая структура спектакля очень сложна. В «Норд-Осте» использовано более 60 музыкальных тем. Арии, диалоги, массовые сцены, хоры – уж совсем непохожи на наши с Георгием песни. При создании спектакля система внутренних мелодических взаимосвязей, повторений, рефренов, смены ладов и тональностей отрабатывалась не один месяц, некоторые уже полностью готовые сцены переписывались по три-четыре раза. Все это делалось для достижения самой важной цели – драматической целостности спектакля.
Осенью 2002 года «Норд-Ост» посмотрел Клод-Мишель Шенберг, автор того самого мюзикла «Отверженные», с которого все и началось. Он сказал нам много теплых слов, и, честно говоря, для меня лично многие его практические замечания дороже всякой прочей критики…
- Вы восстановили спектакль после трагедии...
- Обстоятельства сложились так, что мы просто не могли поступить по-другому. Вы знаете, после второй премьеры один из актеров мне сказал: «Я не смог бы потом быть актером, если бы я после всего этого не доиграл бы до конца эту сцену. А теперь я могу дальше жить и работать».
Однако, показав спектакль еще около ста раз, мы все-таки вынуждены были закрыть его на московской сцене.
- Сейчас не поступает предложений восстановить все же спектакль?
- Есть значительный интерес к спектаклю, как ни странно, у зарубежных продюсеров. Спектакль, как мы говорим, лежит на складе и ждет своего часа. Есть надежда, что когда-нибудь зритель снова увидит его на сцене. Сейчас ситуация с мюзиклами начинает меняться. Зрители уже привыкли к тому, что мюзиклы могут идти долго и каждый день. Изменились цены на билеты. Свою роль сыграли «Кошки». Mamma Mia, наверное, поднимет новую волну зрительского интереса к жанру.
- Скептики с сомнением относятся к тому, что песни АВВА переводят на русский язык. Как вы считаете, нужно ли переводить мюзиклы, которые мы уже привыкли слушать на английском?
- Да. Но дело ведь не только в переводе. Тут мы касаемся вопроса, почему не все мюзиклы принимаются у нас. Не переводить невозможно. Песни вплетены в сюжет, и если петь на английском, часть сюжета рассыплется. Другой вопрос, что это нельзя переводить за три месяца! Это чудовищная работа, которую должна делать команда людей, чтобы создать общепринятый эквивалент.
Вот, например, «Отверженные». Мюзикл был написан в 1982 году на французском языке и шел в Париже с бешеным успехом полгода. Потом Камерон Макинтош услышал мюзикл и решил перевести его на английский. Французы не сопротивлялись и не тряслись над каждой нотой – они понимали, что происходит создание нового продукта. Девять месяцев англичане занимались только переводом!
И создали новый мюзикл, имеющий ту же музыку и тот же сюжет. Где-то меняли местами номера, но он стопроцентно отвечал требованиям зрителя. И после того как Les Miserables в 1985 году запустили в англоязычном мире, он уже не прекращался. Он идет в Лондоне каждый день при полных залах и при средней цене на билет в сто долларов. И ничего подобного в мире больше нет.
- В чем успех и неуспех иностранного мюзикла на российской сцене?
- Мне кажется, говорить об «успехе» или «неуспехе» иностранного мюзикла в России не стоит. «Импортируемые» в Россию иностранные мюзиклы – это, как правило, очень крупные и успешные во всем мире проекты. При грамотной адаптации они могут иметь успех и здесь, почему нет? Однако мне кажется, что скоро на отечественной сцене должно появиться что-то серьезное, необычное – и свое.
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Когда мы закрыли проект, два года назад, пришлось начинать все сначала. Честно признаться, сил и возможностей заниматься тем, чем я мечтал заниматься всю жизнь – музыкальным театром, не было. Дуэтом мы также перестали выступать. Георгий – натура чрезвычайно увлекающаяся и вот сейчас увлекся совсем новым, но очень интересным делом – продюсированием анимационных фильмов.
А я вернулся к своей профессии, снялся в паре фильмов, продолжаю много и с удовольствием работать в дубляже. И знаете, снова захотелось петь песни. За эти два года их сочинилось неожиданно много, и они собрались в большой концерт, состоящий из двух отделений. 14 октября в Национальном театре народной музыки и песни «Золотое кольцо» на Тимирязевской состоится премьера сольной концертной программы под названием «Одинсовсемодин» , к которой я долго и тщательно готовился.
- Восприятие такой музыки, когда только человек и гитара, изменилось?
- Очень сильно. Изменилось не только восприятие, изменился способ передачи информации. 15–20 лет назад все было по-другому. Визбор спел «Милая моя» – и через месяц ее пела вся страна. И другим способом люди не могли найти эту песню, как только спеть ее друг другу, записать на магнитофон, достать и дорожить ей. А сейчас можно купить любую запись, скачать из Интернета, послушать любую радиостанцию. Изменилась степень жадности зрителя. Зритель стал более искушенным. Но в то же время, как это ни парадоксально, в массе своей менее разборчивым. Но меня это не пугает. Буду петь, пока поется…