Газета The New York Times (NYT) сообщила, что президент США Дональд Трамп на неделе может подписать распоряжение о сокращении деятельности посольств США в Африке. Также могут быть радикально сокращены спецпрограммы и центральный аппарат Госдепа. Позднее госсекретарь Марко Рубио опроверг эти сообщения, назвав их уткой, но, что называется, осадок остался. Да и дыма без огня не бывает, особенно на фоне того пожара, который полыхает в ЦРУ и Минобороны США.
По информации американской газеты, указ подразумевает радикальную реструктуризацию Госдепартамента, включая закрытие посольств США во многих странах африканского континента. Упоминается возможное сокращение бюро, занимающегося вопросами изменения климата, миграции и прав человека. Также будут ликвидированы отделения, занимающиеся так называемой «гендерной политикой».
Отмечается, что наиболее серьезным изменением станет ликвидация управления, курирующего политику в странах Африки. Его заменит офис спецпосланника США по делам Африки, который будет подчиняться Совету национальной безопасности Белого дома. На прошлой неделе та же NYT писала, что США закроют 10 посольств и 17 консульств, а некоторые другие «уплотнят».
Несмотря на опровержения Марко Рубио, сокращения все-таки наверняка будут. И тому есть несколько причин. Не говоря уж о том, что все эти преобразования могут косвенно свидетельствовать о том, как может выглядеть американская дипломатия в ближайшие годы.
Во-первых, все еще полным ходом идет работа команды Илона Маска по сокращению государственных расходов. Госдеп США действительно значительно раздут за счет функций, которые традиционной внешней политике не были никогда свойственны. Например, все, что связано с либеральной «повесткой», никак не может быть вписано в классическую дипломатию и сильно сказывалось ранее на региональной политике США. А кроме того, продвижение «повестки» (от «зеленой» до «гендерной» с «правами человека») противоречит консервативной идеологии, с которой к власти пришел Трамп.
Здесь для Белого дома получается двойной эффект: администрация избавляется и от лишних трат на содержание избыточных направлений в Госдепе, и от враждебной идеологической нагрузки.
Бросается в глаза массовое сокращение и «уплотнение» посольств в Африке. Но если ликвидацию посольства в Лесото еще как-то можно объяснить (страна-анклав внутри ЮАР, население и ресурсы крошечные, а денег ест много), то сокращение посольства в самой ЮАР и ликвидация консульства в Дурбане выглядит странно. ЮАР – ключевая страна Африки, обладающая самыми большими на континенте ресурсами и потенциалом, а также с амбициями регионального лидера. Прекращать с ней дипломатические отношения – неожиданный ход.
В то же время, именно сейчас отношения США и ЮАР переживают серьезный кризис, вплоть до изгнания послов и военных атташе. Связано это в основном с личной позицией Илона Маска, который имеет экзистенциальные претензии к своей исторической родине. Пока его взгляды на внутреннюю жизнь ЮАР – бурную и сложно понимаемую со стороны – совпадают со взглядами Дональда Трампа, но это не вечно. Вполне возможно, что такого рода точечные ликвидации «лишних» посольств станут теми позициями, которые в процессе реформ Госдепа подвергнутся корректировке.
С другой стороны, в США, если верить NYT, планируют ликвидировать все консульства во Франции (Ренн, Страсбург, Бордо, Лион и Марсель) и два в Германии (Дюссельдорф и Лейпциг). Внешне это тоже укладывается в стратегии по «оптимизации расходов». Территориально, например, Франция – страна хорошо транспортно связанная, и если какому-то американцу нужны будут консульские услуги, то он вполне может добраться до Парижа и решить свои проблемы. В Германии ситуация схожая, а американские военнослужащие, дислоцированные там с 1945 года, пользуются правом полной экстерриториальности и в консульских услугах не нуждаются. Также под угрозой ликвидации посольства на Мальте и в Люксембурге и несколько дополнительных консульских точек в других странах, в основном в Южной Европе.
Все это можно рассматривать в контексте общего пересмотра отношений США со своими европейскими союзниками и ЕС в целом.
Вплоть до второго прихода Трампа в Белый дом американо-европейские отношения находились в рамках стратегии трансатлантического сотрудничества, сложившейся еще в ХХ веке. Администрацию Трампа эта устаревшая стратегия не устраивает, он вообще не готов участвовать в разного рода «исторически сложившихся» процессах. Он воспринимает такого рода традиции как навязанные ему либералами и «глубинным государством» рамки поведения, которые надо разломать до основания, чтоб не мешали зарабатывать. А в таком контексте массированное дипломатическое присутствие в европейских странах совершенно излишне. Ну, правда, зачем нужно американское консульство в Эдинбурге?
Вполне возможно, что сокращению подвергнутся и американские дипмиссии в странах бывшего СССР, хотя NYT об этом и не упоминает. Судя по всему, у администрации Белого дома пока нет четко сформулированной доктрины в отношении постсоветского пространства. Отказ от политики «продвижения демократии» рано или поздно сам собой приведет к сокращению дипломатического присутствия и «системы влияния» либеральных кругов США на постсоветском пространстве, особенно в тех странах и регионах, до которых не дотягивается ЕС.
Также будут, возможно, сокращены «излишние» консульства в Азии. Между тем бросается в глаза то, что США, например, в Японии консульства не будет сокращать физически, а просто сведет всех в одно помещение в Токио. Это, опять же, не только «решение оптимизации расходов», а политическая акция: режим стратегического партнерства с Японией сохраняется, как и подчеркивается особая роль Токио для США. В Южной Корее же консульство в портовом Пусане будет все-таки ликвидировано.
Все это, конечно, пока не тянет на полноценное изменение стратегии внешней политики США, но контуры новой системы начинают проясняться даже через такие, казалось бы, точечные акции, как сокращение зарубежных дипмиссий.
Борьба Трампа с глубинным государством пока внешне никак не видна в идеологическом плане. Но Белый дом явно пошел по пути пересмотра основных принципов внешней политики, которые складывались десятилетиями под влиянием внутренней повестки и ложных посылок типа «продвижения демократии» и «прав человека» по всему миру.
Позиция Трампа заключается в так называемом «возвращении к прагматике». И на этом пути есть развилка: во-первых, Белый дом может пойти по пути изобретения какой-то новой доктрины, учитывающей изменения в современном мире по сравнению с системой ХХ века. Но пока такой тенденции не просматривается.
В США внешняя политика и дипломатия считаются вершиной гуманитарных знаний. Американцы в целом сосредоточены на внутренних проблемах, а знаниями о внешнем мире располагают только высоколобые представители академического сообщества. Эта среда практически поголовно состоит из либералов и леваков, а трамписты там редкость. Следовательно, и сформулировать в концентрированном виде новые принципы внешней политики просто некому.
В результате Трамп и его окружение идут по этому пути интуитивно, прикрываясь «сокращением расходов», «оптимизацией» и личным мнением Илона Маска, на которого в крайнем случае можно будет все свалить при какой-нибудь локальной неудаче. Но даже такие «шаги в темноте» в вопросах внешней политики уже сейчас демонстрируют не столько поиск некоего нового пути, сколько возвращение Вашингтона примерно в 1930-е годы. Внешняя политика США определялась тогда исключительно экономической целесообразностью. Даже восстановление дипломатических отношений с Советской Россией было обусловлено лоббистским давлением банковских кругов, которые настаивали хотя бы на частичном признании Москвой царских долгов.
Идеология тогда особой роли для США не играла. Даже Вторая мировая война не считалась до самого последнего момента в Вашингтоне столкновением идеологий, а вовлечение США в войну стало результатом экономического столкновения с безудержной экспансией Японии.
С другой стороны, внешнеполитические доктрины США того периода формировались иногда под влиянием специфического внутреннего лоббизма. Остатки этого явления мы видим и сейчас. Например, вечная поддержка Израиля во многом определяется влиянием крупнейших протестантских сообществ в США, верующих в мессианство и постройку нового Храма. Со стороны это выглядит странно, но это внутриполитическая особенность США. Иными словами, часть внешней политики США все равно остается иррациональной, сколько бы Трамп и его окружение ни пытались свести все к деньгам, «новой индустриализации» и редкоземельным металлам.
До конца года контуры новой внешней политики США наверняка станут более отчетливыми. В целом это положительное явление, поскольку внешняя политика Вашингтона становится более прогнозируемой, из нее исчезает излишняя идеология, а ее региональные аспекты будут более соответствовать текущему раскладу сил. Едва ли не ключевой момент для сохранения напряженности между США и Россией как раз и заключался в навязывании всему миру искусственно изобретенных Америкой «ценностей». Уход из дипломатической практики «продвижения демократии» и либерально-левацкой повестки – само по себе положительное явление. Для выводов о том, насколько эта новая линия соответствует российским интересам, стоит дождаться, когда окончательно оформятся региональные аспекты изменения внешнеполитической доктрины Вашингтона.