#ДомаЯкшырак – сообщает хештег в правом верхнем углу экрана. Смешанный, из двух языков – русского и башкирского. Не «сидим дома», как уже привычно. И даже не «дома хорошо», как можно понять по «якши». Прямой перевод – «дома лучше». Не прямой призыв, а скорее констатация как руководство к действию.
Самостоятельные антикризисные решения, к которым на прошлой неделе призвал регионы Владимир Путин, для Уфы и Башкортостана давно не в новинку. Свой хештег. Своя программа помощи бизнесу – одна из самых больших в России: на круг – льготы плюс живые деньги – порядка 15 миллиардов рублей. Свои принципы закрытия и – что куда более важно – открытия производств во время самоизоляции. И, разумеется, собственная пропускная система, которую в Уфе ввели с 1 апреля.
* * *
Сверху – куница, главный элемент городского герба. Под пушным зверьком – надпись: «Администрация городского округа города Уфы Республики Башкортостан». Еще ниже – крупными буквами – «Пропуск», чуть мельче – «на период режима самоизоляции COVID-19». В самом низу – телефоны контактного центра и вытисненный в пластике номер. У спецкора газеты ВЗГЛЯД – в конце четвертой тысячи. А всего на начало нынешней недели выдано, подсчитывает Марсель Байдавлетов, пресс-секретарь мэрии Уфы, 11 678 индивидуальных пропусков.
– По номеру каждый полицейский может узнать, кому выдан пропуск, – говорит Залия Баринова, начальник отдела секретариата мэрии Уфы.
– Всегда?
– В вашем случае – точно, – кивает Залия Фанисовна. – Потому что вы не работаете ни в одной городской структуре. А так – если у вас есть служебное удостоверение, к примеру, водоканала, и номер пропуска относится именно к водоканалу, то проблем тоже не возникает.
Залия Баринова с начала апреля – то есть с момента начала уфимской жизни в самоизоляции – ведает пропусками для городских служб: ЖКХ, жизнеобеспечение, вода-свет-газ, чиновничество по городским районам... И не только для служб.
Уфа – честный миллионник, даже с лихвой. По площади – вообще пятое место в России: городские север и юг разделены рекой Белой, она же Агидель. Помимо пластиковых «вездеходов», здесь есть и другие пропуска. Для передвижения на работу и обратно – бумага по заявке от работодателя. Для поездок на машине в отдаленный магазин или на дачи, которые в этих местах называют «садами» – отдельная регистрация на специальном сайте «Дорога 02»; не милиция, а по коду автомобилей Башкортостана.
– Шесть пропусков для сотрудников и один для служебной машины, – Лилия, сотрудница мэрии Уфы, вбивает в компьютер данные очередного предприятия. – Завтра могут приехать и забрать. Один сотрудник, не все вместе. Мы просим, чтобы в масках приезжали, в перчатках.
– А маски-то где брать?
– Мы, например, шьем, – говорит Лилия. Действительно, самодельные – и у нее, и у Залии Бариновой. – В подведомственные учреждения закупили защитные маски централизованно, им нужнее. В государственных аптеках тоже появляются постоянно...
– Мы же в России, давайте об этом не забывать, – говорит Залия Фанисовна, услышав вопрос о том, как в Уфе удалось наладить пропускную систему буквально за пару дней. – Решаем проблемы по мере поступления, действуя с запасом. Просто нам сказали: «Ребята, нужно». Сделали.
Вопрос с электронными пропусками – теми, что нынче вводятся в Москве – в Уфе прорабатывали, как только об этом зашел разговор в российской столице. Решили, что пластик и бумага надежнее.
– Может быть, какие-то электронные элементы будут введены впоследствии, – предполагает Баринова. – Но мы все надеемся, что необходимость в пропусках исчезнет совсем.
* * *
«Вдох, выдох, улыбка», – напоминает лист А4, прикрепленный к монитору. Дальше – инструкции для волонтера кол-центра при республиканском оперативном штабе по борьбе с коронавирусной инфекцией: «Как я могу к вам обращаться?», «Мне нужно зафиксировать ваш звонок», «Что случилось?». Здесь работают 15 человек, три смены по восемь часов.
– Много звонков по правилам передвижения, – говорит Альфия, сотрудница кол-центра. – Очень частый вопрос от старших: «Не умеем пользоваться интернетом, как зарегистрироваться на «Дороге 02»?». Конец недели, в сады люди едут... И еще много звонков из республиканской больницы: там тотальный карантин на две недели. Спрашивают, что делать вообще и как быть с больничными.
Есть еще один кол-центр, непосредственно в мэрии Уфы. Там на линии – не добровольцы, а собственно сотрудники: управление потребительского рынка, торговли, здравоохранения, образования. И туризма, разумеется – поскольку за границей застряли более 400 жителей республики. Самым нуждающимся регион отправляет адресную помощь. Из фонда социальных программ, в дополнение к федеральным деньгам.
– Структура звонков меняется в зависимости от законодательных актов, – объясняют в кол-центре города. – Один шквал – когда ввели режим самоизоляции. Другой – в начале апреля, когда ввели пропуска. Третий – когда закончились каникулы, по дистанционному образованию. Сейчас в основном – какие предприятия отправлены домой, какие, наоборот, открылись.
Восемь человек помножить на три смены по восемь часов – 24 человека. Если посчитать и поделить, то выходит до 50 звонков на одного. Ночью меньше, но ненамного.
Из комнаты кол-центра выносят массивный дымящийся черный агрегат. Приглядевшись, можно узнать кофе-машину. То ли перегрелась, то ли совсем не выдержала.
– Каждые 45 минут у сотрудников кол-центра пятиминутный перерыв, – поясняют в мэрии. – На кофе. Или на сходить.
– Вопросы семейных конфликтов постепенно появляются в звонках, – чуть смущаясь, говорит Залия Баринова. Кроме пропусков, на ней еще и кол-центр в городской администрации. – Не говорю, что их много – но они есть.
– А если матом начинают?
– Говорим, что, к сожалению, время разговора вышло, и объявляем, что переводим на психолога. Психолог есть, но адекватный человек на том конце сразу повесит трубку... Коллеги еще не до конца понимают, как реагировать на агрессию людей. Разрабатываем скрипты, регламенты – что говорить и как.
* * *
– Кол-центр – это первое, что мы организовали. Потому что людям нужна прежде всего – что? Информация, – говорит Ульфат Мустафин, мэр Уфы. – Прежде всего, в самом начале – где купить и что купить. Люди же сначала подумали, что все закрывается, что железный занавес падает. А воды приобрести, еды, медикаменты, памперсы для ребенка, извините? Поэтому первый номер нашей программы – объяснить, что закрывается многое, но не все.
Второй номер программы, по мэру Мустафину – объяснить, как будет работать общественный транспорт. В Уфе в начале апреля сократили рейсы более чем вдвое – причем и для муниципальных, и для частных предприятий. Городские – на 40–50%.
– А частники сами сократились – где-то до 65%, – подсчитывает Мустафин. – Во-первых, выходить на линию, когда пассажиров мало – прямой убыток. Во-вторых, требования по дезинфекции общественного транспорта у нас жесткие. Чистить, мыть с применением средств. Так что выгоднее на время встать.
Было выгодно, следует уточнить. После того, как в городе и в республике потихоньку стали открывать предприятия – более 900 только за прошедшую неделю, по указу главы Башкортостана Радия Хабирова: нефтехим, лес, легкая промышленность, чтобы шить маски и костюмы, – пришлось действовать по-другому.
– Городской транспорт мы сначала сократили. А теперь – наоборот, будем увеличивать. – говорит Хабиров. – Решающее воздействие оказал опыт Москвы, где те же автобусы ходят практически по нормальному расписанию. Люди все равно будут ездить на работу, на открытые предприятия. Так пусть добираются не в скученности, соблюдая социальную дистанцию.
– Принципы самоизоляции мы изучаем на ходу. Для всех это впервые, для всех непривычно, – говорит Мустафин. – Не было такого опыта. Была война, был голод, всякие разные истории. А тут хоп – и вот это. Как с неба свалилось... Поэтому главное – как-то попрощаться с ощущением «это будет не со мной». Мол, в Китае случилось – Китай далеко. В Европе случилось – до нас не дойдет. А вот случилось и дошло.
Так что, резюмирует Мансурович – потрясение, конечно:
– Шок это все, особенно для города-миллионника. Как уйти на изоляцию и не перерубить непрерывные процессы. От торговли до нефтепереработки. И, между прочим, отопительный сезон еще идет.
* * *
– Там полицейского не видно? – спрашивает человек в мундире лесного ведомства, припарковавшийся около театра драмы в центре города. Приехал в Уфу из республики по срочным делам, пропуск заказать не успел – ни на себя, ни на машину. Ему, скорее всего, не грозит ни задержание, ни пятнадцатитысячный штраф: все же при униформе. Но на всякий случай лучше перестраховаться, объясняет он.
А у спецкора газеты ВЗГЛЯД за несколько дней полицейские проверили пропуск, кажется, четырежды. Корректно и быстро, лишь один раз сверившись с номерами «по системе» в мобильном. Сколько раз на пустых улицах Уфы пересеклись, столько раз и попросили.
– Даже меня недавно остановили, – говорит мэр Уфы. – Тройной патруль: полицейский, цобовец (сотрудник городского центра общественной безопасности – прим. ВЗГЛЯД) и дружинник. Узнали, конечно, хоть в маске был. Но спросили, по каким делам приехал в больницу Демского района – такой порядок.
Мэр пропуск показал. И ответил, что «Дему» заканчивают перепрофилировать под инфекцию. Первые три пациента с пневмонией поступили сразу после открытия, неделю назад.
– Строительный комплекс у нас сильный, – говорит мэр. – Вирусы приходят и уходят, а жить надо, развиваться надо, работать надо. Третий мост через реку Белую строим – очень важный для города. Не только по графику строим, но даже с опережением.
– А как в масках работать? И не только строителям, но и коммунальщикам, к примеру.
– Я даю указание: полчаса поработать – десять минут отдохнуть, – говорит Мустафин. – Не надо людей прижимать, им дышать надо.
* * *
– Композитные материалы, карбон. Взлетный вес – два килограмма двести грамм, – Вадим Хисматуллин держит в руках черный квадрокоптер. – Его можно запустить в любом месте города, где есть сеть. И посадить в любом месте. Оператор может находиться где угодно, хоть в другой стране.
Фирма, где Вадим один из соучредителей – это четыре человека. Вадим Хисматуллин закончил авиационный и юридический. Дроны для всех четверых – хобби. Сначала думали, как увеличить время полета – с обычных для подобных коптеров 20–25 минут в два раза. Получилось. Потом стали думать над схемой управления по сети. На это ушло больше года. Приемлемый для соавторов и коммерции агрегат появился в начале нынешнего года, после летных испытаний: «Погоду держит до –20».
Уже было вышли на продажи, говорит Вадим. И тут – понятно что.
С другой стороны, лучший полигон для демонстрации возможностей придумать трудно: вся Уфа. С начала апреля черный коптер каждый день летает над городом – по просьбе мэрии. Всякий раз – в другом районе.
– Радиус управления обычного беспилотника – до пяти километров на прямой видимости. Или 600–700 метров в городе. У нас – неограниченный, если есть сотовая связь, – Вадим устраивается около компьютера с джойстиком. – Нынче дроны есть у всех. Но с кучей ограничений, которые мы для своего аппарата сняли. Имеем почти час полета – значит, можем улететь километров на сорок с сохранением видео и управления. Самые дорогие аналоги дают четыре–пять километров, и то по открытой среде. Нам нужны только ровные площадки и устойчивый сотовый интернет.
На компьютере – уже снятые ролики: Уфа с высоты, в первоклассном разрешении.
– Запускаем программу, устанавливаем соединение, ведем стрим в реальном времени, – объясняет Вадим. – Можно устанавливать один дополнительный модуль. Хотите – камеру на 360 градусов в 4К, полный обзор. Хотите – модуль с громким оповещением.
На экране дрон медленно опускается к группе из троих. Включается оповещение:
Уважаемые уфимцы и гости города. Для сохранения здоровья вас и ваших близких просим оставаться дома и соблюдать режим самоизоляции.
– Видите, сразу расходятся, – говорит Вадим. – Сегодня в центре по просьбе мэрии работали. Смотрели, убран ли снег на крыше. Как идет та или иная стройка. Сколько машин на дорогах. Летающий глаз, как есть... Люди ходят только с сумками из продуктового – значит, все хорошо, режим соблюдается.
– Самое реальное применение – мониторинг города. Чтобы те же власти видели все как есть. И могли принимать решения, четко зная, как обстоят дела. Вы такой нигде не купите, гарантирую. Это наша разработка, никакой не обратный инжиниринг, – уверяет Хисматуллин.
* * *
– А знаете, как с самого начала с дефицитом масок справлялись? – спрашивает Радий Хабиров, глава Республики Башкортостан. – Есть у нас государственное предприятие, который шьет национальные костюмы. Пока шли переговоры с бизнесом, мы дали им директивное поручение: шейте маски, марлю со складов пришлем... Потом подключили крупные швейные фабрики. Я дал задание нашему министру делать десять тысяч. Потом 25. Потом 75 тысяч в день. Уже сам себя боюсь, но даю поручение: 100 тысяч в день. На пике сделали 130, потом остановились по сырью. Но договорились с Ивановской областью. И с партнерами в Узбекистане хорошо дело пошло.
Сейчас, по словам Хабирова, защитные многоразовые маски выпускаются «ровно». И продаются дозированно, через государственные аптеки. Заходить за этим товаром лучше по утрам. «Потому что люди раскупают любое количество, как гречку в самом начале», – объясняют в администрации. «Все продать сегодня, а завтра остаться ни с чем – не хотелось бы».
– В основе любого государства лежит общественный договор, – напоминает Хабиров. – Мы с гражданами договорились: кому не нужно ехать на работу – тот сидит дома. И у нас неплохо получилось. Уфа долгое время была в топе по самоизоляции.
– Сначала да, потом нет. И пешеходы появились, и пробки на улицах – как до всего.
– Расхолаживание пошло, – соглашается Хабиров. – А знаете почему? Народ-то на работу вышел. Девятьсот с лишним предприятий по республике вновь открылось только на прошлой неделе. И будем дальше открывать. Нефть, лес, легпром, важные заводы. Потому и по самоизоляции вниз сдвинулись.
– А пересидеть хотя бы еще неделю – не вариант?
– Важно и пересидеть, и не положить экономику, – объясняет глава региона. – И выбрать что-то одно никак не получится.
В процессе открытия есть две красные линии, за которые заступать нельзя, объясняет Хабиров:
– Нельзя открывать предприятия, где априори собирается много людей. Поэтому – никаких спорткомплексов и тренажерных залов, кинотеатров и ТЦ. Это первое. Второе: те, кто открылся, находятся под жестким межведомственным контролем. Ослаблять его тоже нельзя.
Протоколы должностным и юридическим лицам могут выписывать – по указу главы – семь министерств и шесть госкомитетов. Плюс управление ветеринарии и гостехнадзор. Дальше – как решит суд: должностным – штраф до 20 тысяч, а юрлицам – и до 200 тысяч рублей.
– Проверка температуры, регулярная дезинфекция, маски, особая организация питания, – перечисляет глава Башкортостана требования к открывшимся производствам. – Мы сами закатили скандалы двум большим предприятиям – у них очереди на проходные по сто метров, никакой дистанции. Что ж, они исправились.
– А если бы нет?
– Закрыли бы. Без вариантов.
– А экономика?
– А люди? – спрашивает Хабиров.
* * *
В любом случае десятки, или даже сотни тысяч людей вновь выходят на работу. Как их контролировать вне завода или фабрики? Включая передвижения после работы – которые в основном и опускают индексы самоизоляции.
– Если не вдаваться в детали – почти никак, – говорит Хабиров. – Поэтому большинство наших сотрудников теперь концентрирует свое внимание на тех, кто наиболее уязвим. Люди от шестидесяти и выше, дети, хронические больные. И отдельно – те, кто вернулись из-за рубежа.
Вернувшихся – около 17 тысяч. Восемь тысяч из них – на полной самоизоляции. Нарушений среди вернувшихся – всего два процента. Однако «по другим категориям», признает глава региона, «приходится включать принуждение».
В прошлый понедельник Хабиров говорил о 35 протоколах по нарушению самоизоляции «на всю четырехмиллионную республику». К концу недели только в Уфе выписали 586 подобных бумаг. «Приходится жестить», – объясняют в мэрии, показывая свежие данные по самоизоляции: «На улицах очень много людей».
Единственное, что примиряет: вопросы о штрафах как таковых будут решаться в судах – а значит, после всего. То ли чтобы лишнего не нагнетать, когда люди и без того на взводе. То ли памятуя о том, что самый первый апрельский штраф на 15 тысяч – первый не только в Уфе, но и по стране – обжаловала республиканская прокуратура.
– Мы очень постепенно открываем экономику людям, которые понимают базовые правила поведения при эпидемии и на свой страх и риск вышли на работу, – говорит Радий Хабиров. – И мы защищаем стариков и детей. Может быть, и здесь придется принудительные меры применять – только чтобы дедушки, бабушки и ребята сидели дома.
Принуждение с конца минувшей недели выглядят так. Комендантский час для тех, кому за 65 – с шести вечера до десяти утра. А для детей – с шести вечера и до часу дня выходить только с родителями. Тем более что обучение нынче дистанционное, и до обеда школьникам все равно надо сидеть за партой, пусть и дома.
Зато среди новых предприятий, открывшихся на этой неделе, появились салоны оптики и парикмахерские. «Ну потому что людям невозможно уже заросшими ходить», – поясняют в администрации. Все остальное по перспективам – как везде. Две–три ближайшие недели – ключевые. Самоизоляция – один из самых эффективных способов уберечься. И, разумеется, чем больше тестирований, тем больше положительных результатов.
– Понятно, что количество заражений будет нарастать, – признает Радий Хабиров. – Надеюсь, будем прирастать аккуратно – и с полным знанием, где именно находится зараженный человек.
* * *
В середине прошлой недели в Башкортостане было 16 зараженных. Уже к понедельнику зафиксировали 107. Большой прирост дала республиканская клиническая больница им. Куватова – где слишком поздно обнаружили больную коронавирусом, ныне покойную.
– Бедная женщина поступила в клинику еще в январе, до всего и по другим болезням. Ей удалили ногу, потом был инсульт. Она не покидала больницу – и уж точно никуда с января не ездила, правильно? – спрашивает Радий Хабиров. – В любом случае нам придется готовиться к тому, что РКБ даст большой прирост.
Как пожилая пациентка заразилась коронавирусом – теперь разбираются следователи. Региональным властям приходится иметь дело с последствиями. Радий Хабиров лично посетил больницу – надел противочумный костюм («Понял на своей шкуре, каково это»), пообщался с врачами и больными: «Все это пройдет, перетерпите всю эту историю».
– Больница большая, двухкорпусная. Конечно, под особенным вниманием то отделение, где лежала умершая. Но мы закрыли на жесткий карантин всю республиканскую больницу – почти полторы тысячи человек. И врачей, и пациентов, – говорит глава республики. – Руководствуясь известным наблюдением: «если что-то может пойти плохо, то оно обязательно пойдет даже хуже, чем вы можете предположить».
* * *
«Дезинфицирующие средства во благо жизни!» – сообщает табличка на проходной в селе Улукулево Кармаскалинского района, что в нескольких десятках километров от Уфы. Проходная, впрочем, громко сказано. Производство, где директором Дмитрий Колязов, расположилось в бывших гаражах автотранспортного предприятия. Дело небольшое, на восемь сотрудников. Работают почти десять лет. Продукция – те самые средства, но не для рук, а для помещений, поверхностей и инструментов.
– Раньше сотрудничали с лечебными учреждениями, – говорит Дмитрий Юрьевич. – Теперь – со всеми. Управляющим компаниям нужно обрабатывать подъезды. Почте – одежду сотрудников. Дорожным службам – транспорт...
Товарной номенклатурой покупатели интересуются не слишком. На вопрос, какое именно нужно средство, Дмитрий Колязов и его коллеги чаще всего слышат ответ «жидкое». До коронавируса три тонны разнообразной дезинфекции продавали за квартал. Сейчас в Улукулево расторговались за две недели. Как и в случае с масками, возник вопрос с сырьем. Ингредиент Х закупали в Европе, ингредиент Y – в области, ближайшей к Москве. Теперь не получить ни из-за границы, ни из дальнего для Башкирии региона. Везде одни и те же проблемы, ажиотажный спрос на дезинфекцию. Соответственно, все работают на себя.
– Ищем варианты поставок, в том числе с помощью структур минпрома, – говорит директор Колязов. – Что-то уже прорабатываем конкретно, в кратчайшие сроки. Работа плотная, мы чувствуем поддержку республиканских властей.
* * *
«Кризис как возможность развития» – тезис известный. Башкирии, уверен Радий Хабиров, борьба с вирусом дает возможность отойти от «шаблонов мирного времени» – чтобы опробовать новые практики.
– Например, строительство больших капитальных объектов за два месяца, – приводит он самый показательный пример. – Опять же, по примеру Москвы строим инфекционный центр под Уфой – на 16 тысяч квадратных метров, под 500 коек, полностью оборудованный. 25 марта первые трактора вышли на площадку, за восемь недель построим. Первые пациенты могут поступить туда в 20-х числах мая.
– А если нет?
– «Нет» – что? Не построим? Не вариант. Поручение дано, контроль постоянный, – говорит Радий Хабиров. – Если, дай бог, к началу лета все это пройдет, на что мы все очень рассчитываем – значит, получим огромный инфраструктурный объект для министерства здравоохранения. А если по тяжелому сценарию – то, как и планировалось, будет мощный инфекционный центр. С общежитиями для врачей, диагностикой, реанимацией.
Такая стройка возможна только в особых условиях, напоминает Хабиров:
– В мирное время на каждое движение – конкурсы, тендеры. Проектирование, документация, экспертиза, выборы подрядчика, споры в контрольных органах – два года минимум, а то и три. То, что мы наработаем сейчас и проанализируем после всего, поможет решать многие вопросы и в мирной жизни.
Второй пример – система дистанционного обучения. В республике 480 с лишним тысяч школьников. 6 апреля все – ну да, пошли в школу, хоть и по удаленке. Там, где нет интернета – с помощью так называемых бумажных кейсов: задания разносят к дверям, потом забирают. Где сеть слаба – по кейсам электронным: та же игра, только по мейлу. Но абсолютное большинство – все же онлайн. Не без проблем, разумеется.
– Многие электронные образовательные платформы в первые дни легли на бок, – признает Хабиров. – Если бы мы заранее не оттестировали, не провели учения в нескольких муниципалитетах – не были бы готовы совсем. И переучиваться учителям на дистанционное образование сразу, на марше – очень трудно. Педагогам спасибо огромное. Но здесь тоже надо анализировать, делать выводы.
Отдельным пунктом – меры по поддержке бизнеса. 15 миллиардов рублей.
– Мы не занимаемся благотворительностью, – предупреждает Хабиров. – Эти деньги мы закладываем для того, чтобы начать быстрый рост снизу, сразу после всего.
В пакет, разумеется, входят и льготы. Снять налог на имущество во время борьбы с вирусом – сотни миллионов. Временно освободить предпринимателей от платы за аренду государственных и муниципальных помещений, сократить ставку социального налога для малого и среднего бизнеса – тоже немалая сумма.
– Что касается живых денег, то мы, например, готовы субсидировать курсовую разницу на покупку важного технологического оборудования за рубежом. По приоритетным инвестиционным проектам – уточняет Хабиров. – Докапитализируем фонд развития промышленности – тот, что дает предприятиям займы под один процент... И отдельно упомяну 1 млрд 800 млн рублей на дополнительную поддержку аграриев. Война войной, а осенью мы надеемся на хороший урожай. Это станет нам большим подспорьем в трудное время.
Но в любом случае основным источником поддержки остается центр.
– Мы все равно не могли бы дать столько денег, сколько придет в республику по последним решениям Владимира Владимировича, – говорит Хабиров. – И поддержка производств, и выплаты медикам, и – не менее важное – помощь тем, кому трудно. Среднее пособие по безработице – около пяти тысяч, верхняя планка у нас 12,3 тыс. А на время борьбы с вирусом пособие поднимается до почти 14 тыс. рублей, причем для всех. Это касается очень многих людей. Им надо объяснить, чтобы они поскорее встали на учет, без этого не получится. По крайней мере, минимальный продуктовый пакет люди смогут покупать спокойно, без плохих мыслей о том, что будет дальше.
– Кстати, а дальше-то что?
– А дальше прорвемся, – говорит Хабиров. – Без вариантов.
* * *
Утренний рейс из Уфы в Москву отменен. Как и большая часть других рейсов: на табло красным – десять строчек, примерно три четверти. Реклама авиакомпании все еще предлагает переместиться из Уфы во дворцы Вены. На полке в зале ожидания накануне вечернего рейса – уфимский глянцевый журнал за март. Он уже попадался в гостинице, где на семь этажей занято от силы десять номеров. Но колонку издателя – в самом начале – не грех и перечитать:
«Есть люди, которые во всем видят только негатив. Я же всегда стараюсь найти в ситуации плюсы. Сейчас весь мир, в том числе глянцевый, лихорадит от новостей о всяких вирусах: отменяются недели моды, закрываются музеи, переносятся крупные события. Например, мебельная выставка в Милане изменила даты с апреля на июнь. Так вот для меня это большая радость, потому что я наконец-то должна туда попасть, ведь каждый июнь я обычно провожу в Италии. Это к слову о том, как позитивно я стараюсь воспринимать все, что происходит».
– Пассажирам, прибывшим из Москвы, необходимо пройти обязательный тест на коронавирус, – объявляют по аэровокзалу. Дальше – для всех, кто прилетел из столицы, вне зависимости от прописки – двухнедельная самоизоляция. Разумеется, с проверками – как для вернувшихся из-за рубежа.
И, естественно, в этом случае – никаких пропусков наружу.