Тема трудной женской доли остается одной из самых востребованных в глянце и массовых периодических изданиях. Пока Запад борется за равенство прав, в России депутаты рассуждают о том, что женщин-депутатов оскорблять нельзя, а пользователи Сети призывают не судить строго Александру Лоткову, потому что она ведь девушка.

Люди ценят надежность и уважительность в семье, и рациональное решение завести второго и последующих детей принимается чаще в тех семьях, где практикуются равноправные гендерные отношения

Равенства не получается, и о том, почему происходит именно так, газете ВЗГЛЯД рассказала социолог Елена Ярская-Смирнова, профессор НИУ ВШЭ, доктор социологических наук, научный руководитель Центра социальной политики и гендерных исследований.

ВЗГЛЯД: Елена Ростиславовна, истории вокруг «особых прав» женщин» (это и случай депутатов Госдумы, и история со стрелявшей в метро Александрой Лотковой) все чаще возвращают нас к концепции не общества равенства прав, а традиционного общества неравенства. Это означает, что опыт советского легального феминизма провалился?

Елена Ярская-Смирнова: Особые права женщин – нетривиальный вопрос. С одной стороны, это «квоты», за которые бьются правозащитницы и феминистки на Западе (квоты при устройстве на работу, при продвижении в политику). С другой стороны, это пристрастное отношение к женщине со стороны закона и его слуг. Причем в некоторых случаях о половой принадлежности вспоминают, а в других – успешно забывают и отправляют на долгий срок, невзирая на пол и статус матери. В СССР, кстати, многие законы были гендерно-пристрастными, а сейчас их язык поменялся, например, в новом семейном кодексе речь уже идет не о «матерях», а о «лицах с семейными обязанностями».

В СССР не было никакого «легального феминизма». А что вы имеете в виду под этим? Узаконенное равенство полов? «Феминизм» – это теория и/или идеология, причем это общее понятие, а есть очень много разных вариантов – либеральный, марксистский, квир-феминизм и многие другие направления. Действительно, Великая Октябрьская социалистическая революция дала широкие права женщинам в 1917 году.

Женская эмансипация в Советском Союзе проходила сверху вниз – женщины не завоевывали свои права, их им предоставляли. Так, один из первых декретов – декрет о труде 1918 года – за равный труд женщины должны получать равную с мужчинами зарплату. В свою очередь, все это означало, что права предоставляет именно государство. Женщинам (как и мужчинам) самим мало что удавалось отстоять или чего-то добиться, особенно начиная с 30-х годов. Кроме того, несмотря на равенство полов, утверждаемое законом, в обществе сохранялись патриархальные гендерные стереотипы, и в реальности воспроизводилось гендерное неравенство во многих сферах жизни.

ВЗГЛЯД: Феминизм провалился окончательно, или у него есть шанс?

Е. Я-С.: Я все равно не совсем понимаю, что вы имеете в виду под феминизмом. У нас есть феминистские сообщества, есть центры гендерных исследований, в вузах преподаются дисциплины по гендерной проблематике. Есть целый ряд женских организаций, большая их часть ориентируется на семью и детей, основной фокус их заботы – сплоченность семьи, воспитание.

ВЗГЛЯД: Но не равенство полов?

Е. Я-С.: Равенство полов официально никто не отменял. Однако, как и в советские времена, сохраняются двойные стандарты.

Женщине не дозволяется то, что разрешается мужчине – это верно в отношении как приватной, так и публичной сферы. Есть гендерный перекос в статистике зарплаты, карьерном росте, доходах (женщины оказываются в худшем положении). Наиболее бедные слои населения – это одинокие матери с маленькими детьми.

А вот если ваш вопрос рассмотреть в филологическом смысле, то можно констатировать, что само слово «феминизм» стало ругательным в Советском Союзе, где феминизм назывался буржуазным пережитком. Еще Сталин запретил женсоветы, сказав, что женский вопрос-де у нас решен. А слово «гендер», которое еще в 90-е годы большинство вообще не знали, некоторые думали, что это сокращение от «гендиректора», а потом вообще думали, что это опечатка в слове «тендер» – так вот сейчас оно приобрело негативный оттенок в публичном пространстве. Впрочем, это не столь уж важный вопрос для большинства населения, как показывают опросы.

Так, например, по данным ФОМ, о существовании такого движения, как феминизм, знают 31% респондентов, еще 23% слышали о нем, впервые узнали об этом общественном явлении 38% участников опроса. Из тех, кто знает или что-то слышал о феминизме, практически каждый третий (29%) совершенно к нему безразличен. Отрицательное отношение к феминизму среди россиян в полтора раза чаще положительного. Первые придерживаются традиционных взглядов: мужчина должен быть главным, вторые говорят о равноправии полов.

В 90-е годы многие были увлечены либерализацией, рынком, причем они воспринимались как контрапункт советскому. В советских рамках стало тесно, в том числе стали не особо актуальными и вопросы о равенстве полов. Правда, в 90-е и начале 2000-х еще выполнялся государственный план по улучшению положения женщин (в рамках международных обязательств ООН), и даже осуществлялся мониторинг нарушения прав женщин.

Одновременно при поддержке негосударственных, в основном международных фондов, развивалась сеть кризисных центров  для женщин. А со второй половины 2000-х права женщин стали смещаться с повестки дня, на первое место  в публичных дебатах вышли традиционные ценности крепкой многодетной  семьи. Наблюдается крен в сторону неоконсервативной идеологии. Но феминизм как либерально-демократическая система ценностей никогда и не был в центре политической повестки дня.

А в государственных документах и сейчас присутствует терминология прав женщин (не гендерного равенства, а именно прав женщин), делается особый акцент на возможности сочетания семьи и работы именно для женщин. Хотя если бы такие возможности были предоставлены мужчинам и были бы ими востребованы, от этого бы выиграли все.

Мужчины ведь сокращают свою жизнь, испытывают недостаток заботы и сами не реализуют свои чувства в приватной, интимной сфере, когда буквально сгорают на работе.

ВЗГЛЯД: Вы говорите «наблюдается крен в сторону неоконсервативной идеологии». Не могли бы вы привести примеры того, как это происходит?

Е. Я-С.: Во-первых, можно привести примеры деятельности РПЦ, активно настаивающей на традиционализме и очень усилившейся за последние годы. Кроме того, нередко опираются на традиционные ценности чиновники в своих речах, авторы (и заказчики) социальной рекламы. Активно обсуждается традиционализм и в блогосфере.

Действительно, наступает время неоконсервативной идеологии, и здесь главными становятся авторитет государства, церкви и, как следствие, семьи. На второй план отходят, например, права ребенка. Ведь если в случае насилия в семье говорится о том, что «нужно сохранить семью», стоит иметь в виду, что семьи бывают совсем разные, и на самом деле «целостность семьи» – не панацея. Но именно она теперь выступает в качестве главной ценности в публичной риторике.

Как показал опрос ФОМ, хотя большая часть опрошенных, а именно практически половина россиян, будь у них дочь-подросток, связывали бы ее будущее с хорошей работой, растет количество тех, кто видит благополучие в удачном замужестве. И этот показатель увеличился с 2011 года с 21% до 37%.

ВЗГЛЯД: Данные, которые приводит журнал «Демоскоп-weekly», свидетельствуют о том, что институт брака, ключевой для любого традиционного общества, если не разрушается, то претерпевает существенные изменения. Вот что утверждает издание: «Тенденция ведет к тому, что создание брачных союзов к возрасту 25 лет перестало быть нормой, разделяемой большинством». Получается, что ценности практикой не подтверждаются?

Е. Я-С.: Ученые называют то, что происходит, вторым демографическим переходом. Речь идет о том, что на практике возрастает роль рационального планирования своего будущего, причем возрастает роль самореализации в карьере и общественной жизни, значение высшего профессионального образования, интерес к освоению нового, к знаниям, желание крепко стоять на ногах, иметь профессию, надежные источники дохода. Создание семьи и рождение детей откладывается. А особенно в тех случаях, когда люди не уверены в стабильности своего существования.

Люди ценят надежность и уважительность в семье, и, как показывают исследования, рациональное решение завести второго и последующих детей принимается чаще в тех семьях, где практикуются эгалитарные, т.е. равноправные гендерные отношения и ответственное родительство.

ВЗГЛЯД: Права женщины сегодня значат несравнимо больше, чем права женщины в середине XIX века. При этом риторически ценностью эти права не считаются. Я не единожды читал на женских форумах о том, что променять право выбирать и быть избранным лучше бы заменить правом «не быть одной». Мол, толку явно будет больше.

Е. Я-С.: Советские женщины быстро привыкли к тому, что государство предоставило им права и узаконило равенство полов. Никакой серьезной борьбы за эти права в СССР женщины не вели. Более того, поскольку равноправие на деле нередко не подтверждалось – не хватало детсадов, женщине приходилось работать «в две смены», т.е. и на работе, и дома, одинокие матери испытывали крайнюю нужду – такая эмансипация «сверху» никем всерьез не воспринималась.

Феминизм вовсе не заставляет женщину быть одной. Но есть феминистская идея «государство, дружественное женщине». Речь идет о том, что могут быть созданы такие условия – при помощи государственной соцполитики – которые позволят женщине быть автономным экономическим субъектом, т.е. не зависеть от брачного и семейного статуса. Это не значит, что женщине запрещено выходить замуж и рожать детей.

Это значит, что если женщине по каким-то причинам этого не хочется, то ее никто не должен осуждать. А если семейная жизнь сопряжена с риском для здоровья и жизни женщины и ребенка (в ситуации насилия в семье), то женщина имеет шанс вырастить ребенка и сама, без участия такого безответственного субъекта, который самореализуется в агрессии в отношении близких ему людей. А у нас получается так, что даже в таких крайних случаях женщине бывает просто некуда податься.

ВЗГЛЯД: Удивительно, но женщины сами и осуждают – и «бездетность», и отсутствие брака? Получается, что у нас против европейских ценностей выступает не столько государство или общество как некий теоретический конструкт, сколько сами женщины? Как же «никто не должен осуждать», когда все только и делают, что осуждают?

#{interviewsociety}Е. Я-С.: Мы должны принимать во внимание, что современное российское общество неоднородно по разным признакам (доходы, место проживания). Для городского образованного населения, доля которого достаточно велика, достижения, связанные с работой и общественной деятельностью, имеют, как правило, определяющее значение, а сельские и менее образованные слои сохраняют установки, в которых место женщины остается в приватном пространстве, рядом с детьми и очагом.

Важно здесь и распространение поп-медицинских знаний, которые наклеивают ярлык на так называемых старородящих, запугивают женщин, чем тоже вносят вклад в пропаганду традиционных гендерных предписаний, но практику изменить гораздо сложнее. Исследования демографа Сергея Захарова показывают, что в России максимальное число рождений приходилось на женщин в возрасте 20–24 года. А в 2009–2010 годах впервые этот показатель изменился: теперь наибольшее число рождений приходится на женщин в возрасте 25–29 лет.

Более поздний возраст формирования семьи, повышение среднего возраста вступления в первый брак и возраста матери при рождении первого ребенка – это тенденции, характерные не только для России, а для всех западных стран, а также для стран Восточной и Центральной Европы.

Начало было положено еще в 1980-е годы. Наши женщины по-прежнему, как и в советский период, опережают мужчин по уровню образования, стремятся закончить полный школьный курс и получить как можно более высокую профессиональную подготовку. Юноши нередко бросают школу и профессиональные учебные заведения, выходя раньше девушек на рынок труда, уходят в армию, оказываются в плохой компании (среди выявленных преступников более 86% – мужчины). Однако численность женщин резко падает на руководящих постах в образовании и науке, как и среди обладателей кандидатской (около 44%) и докторской степени (около 33%).

ВЗГЛЯД: При этом оказывается, что «инаковость» (и, как следствие, неравенство) женщины продолжает играть ей во вред. Так, дела о семейном насилии часто заканчиваются еще до суда: когда в полиции говорят – «ну, сама же виновата». И сами женщины говорят – «виновата». Что с этим делать?

Е. Я-С.: Необходимо просвещение, но не для того чтобы преподносить уроки покорности и терпения, а чтобы прививать чувство взаимной ответственности и собственного достоинства, развивать навыки ненасильственного разрешения конфликтов, расширять знания законов, а главное – формировать неприятие любых форм насилия в семье. Было бы неплохо снизить и общий фон насилия в обществе в целом. К сожалению, у нас физическая сила очень часто становится главным аргументом.

Кроме того, нужно наладить юридическую, социальную и психологическую помощь пострадавшим, предоставляя им временные убежища и помогая наладить жизнь, а также серьезно работать с агрессором. Чтобы люди знали, что подобное поведение наказуемо и что из таких ситуаций есть выход.

ВЗГЛЯД: Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что необходима юридическая и психологическая помощь жертвам насилия. Однако вы говорите «необходимо просвещение», и не очень понятно, а кто именно будет это просвещение проводить. Воспитание лежит на матерях, транслирующих те самые «уроки покорности», в школах преподают одни женщины. Возможна ли некая «внешняя институция просвещения», и не вызовет ли она резкого общественного отторжения? Мол, «кто это тут взялся нас учить жизни, мы вас не звали»?

Е. Я-С.: Во-первых, школа может быть такой инстанцией, есть прогрессивные школы, где еще с 90-х годов велись предметы по гражданскому образованию, не нужно сбрасывать школу со счетов. Когда заместителем министра образования был Александр Асмолов, активно внедрялись программы толерантности, которые в основном касались межэтнических отношений, но нередко включали и гендерный компонент. Очагами это осталось и сегодня. Сейчас развивается инклюзивное образование, объединяющее в едином образовательном пространстве детей с разными возможностями, в том числе с инвалидностью. Все это является еще одним важным способом обучать  детей жить и сосуществовать в обществе равенства.

Есть и негосударственные организации, которые ведут просветительскую работу среди учителей, поднимают эту проблему среди медицинских и социальных работников, среди юристов и полицейских, и хотя эта работа не слишком видна в масштабах страны, но усилия предпринимаются.

Необходимо сделать «личное политическим», т.е. домашнее насилие как приватная, скрытая от чужих глаз история должно стать предметом обеспокоенности общества и властей. Многое зависит от средств массовой информации.

Огромное влияние оказывает и массовая культура, кино, социальная реклама. Вот, например, ставший знаменитым ролик «Children see. Children Do», который наглядно показывает, откуда из «хороших» детей вырастают «плохие» взрослые. Возможно, кто-то, посмотрев это видео, хотя бы на секунду задумается над своим поведением.

ВЗГЛЯД: Все это очень похоже на протаскивание контрабандой... Тем временем в Екатеринбурге по заявлению родителей изымаются из продажи учебники по сексуальному воспитанию.

Е. Я-С.: Вы правы, но это новые события. Рост консерватизма есть, и в таких условиях говорить о массовой просветительской кампании по гендерному равенству будет сложно.

Но есть все-таки риторика о женщинах – есть постоянная (в том числе и в послании президента) отсылка к тому, что нужно поддерживать выбор женщины: не только семья, но и карьера, не только дети, но и самореализация. Все-таки это не закрепощение женщины, как в восточных странах. До такого не дойдет.

Давайте посмотрим на опрос центра Юрия Левады, это 2011 год: доля россиян, считающих мужчину и женщину равноправными в современном российском обществе, за 8 лет выросла с 50 до 64%. Мужчины чаще, чем женщины, высказывают мнение о достижении равноправия полов (73% против 57%). При этом лишь 6% современников ценят в женщинах независимость. Основная масса (56%) ценит хозяйственность, далее в системе ценностей россиян идут внешние данные (39%), заботливость (38%), верность (37%), а также ум и порядочность (31% опрошенных перечислили эти качества).